Чтение 9–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

- Ну, прикол!

- Вот что, - обозлилась я на дочь, - ступай спать, завтра в школу.

- Ну, мамуля, - заныла девочка, - не будь занудой.

- Оставь ребенка в покое, - вмешалась Алиса, - чего привязалась? Никуда
эта дурацкая школа не денется, ну пропустит разок! Я в ее возрасте уже об
мальчишек терлась и половину уроков прогуливала!

- Вот видишь! - возликовала Маня. - Я у тебя просто ангел...

Не в силах спорить, я окинула взглядом разгромленную гостиную,
веселящихся домашних и, вздохнув, отправилась на кухню. Терпеть не могу
сборища, вечеринки и пляски.

За круглым столом восседали с боевым видом Катерина и Ирина.

- Ваша подруга ненормальная, - заявила тут же Катя, - велела за час
приготовить ужин для дюжины гостей, она сказала, если не успею, то уволит
меня. Пришлось крутиться, как сумасшедшей! Еле-еле управилась. Думаете,
спасибо сказала? Нет, ругалась, что картошку переварила...

Слушая негодующие слова кухарки, я только открывала рот. Ну надо же!
Катерина, женщина резкая, с острым, как бритва, языком. Мы ее, честно
говоря, слегка побаиваемся. Алиска же моментально поставила кухарку на
место. Впрочем, и домработницу тоже, потому что Ирка обиженно заявила:

- А мне велела гостиную три раза пылесосить, все ей не так казалось.
Полезла под диван и кричала: вы, мол, никогда там не убираете! А еще задняя
стенка телевизора в пыли, просто обалдеть!

Поток возмущений прервала влетевшая Алиса. Балерина уперла руки в боки и
гневно спросила:

- Дарья, ты этим профурсеткам деньги платишь?

- Конечно, - растерялась я.

- А зря, - отрубила подруга, - хамки и лентяйки. Катька картошку даже не
умеет приготовить, разварила в лохмотья, на стол подать стыдно! Мясо, как
подметка, а салат даже моя обезьяна лучше порежет!

- Так на все всего час времени был, - взвыла Катерина, не привыкшая к
таким претензиям.

- А хоть бы пятнадцать минут, - отчеканила Алиска, - нанялась - работай.
А то ишь задницу отрастила, как у памятника.

- При чем здесь памятник? - изумилась я. Гостья фыркнула:

- А при том, что у Катьки жопа, как постамент для памятника!

Ира тихонько хихикнула. Алискин гелиевый ноготь, покрытый темно-синим
лаком, уперся ей прямо в лицо.

- А эта, - процедила Алиса, - лентяйка, неумеха и неряха. На подоконнике
грязь, под диваном пыль, от ковров блевотиной несет.

- Это сегодня Снапа стошнило, ротвейлера, - попыталась отбиться Ира.

- А ты убери, - велела Алиса, - не нравится, ступай на биржу. Знаешь,
сколько охотников на твое место? Значитца, так, девчушки. Хозяйка ваша,
Дарья Ивановна, человек добрый, можно сказать, бесхребетный, вот вы и
разбаловались. Ну да ничего. Теперь я за вас возьмусь! Будете в потолок
плевать, выгоню. А сейчас, Катька, неси чай. Только свежезаваренный да
горячий, а то и утром и днем помои подавала. Ирка, бегом в мою спальню белье
менять.

- Так только вчера постелила, - пискнула, становясь меньше ростом, Ира.

- Белье, - четко произнесла Алиса, - полагается менять каждый день всем.
Слишком много у тебя свободного времени, вот и употребляй его на глажку,
усекла? А теперь за работу, поняли, лентяйки?

- Поняли, Алиса Михайловна, - закричали женщины и понеслись выполнять
приказы.

Я потрясенно глядела им вслед. Вот уже несколько лет пью чуть теплый чай
или кофе. Отчего-то в нашем доме напитки, которые должны быть горячими,
всегда имеют одну - комнатную температуру...

- Так-то, - удовлетворенно вздохнула балерина, - не волнуйся, наведу у
тебя полный порядок, по струнке ходить станут, раздолбайки.

- Не ругайся, - безнадежно попросила я.

- А кто ругается? - удивилась Алиска. - Просто констатирую факт. Да... у
меня сегодня останется ночевать Филя.

- Кто?

- Филя.

Перед глазами моментально встала симпатичная собачка из бессмертной
телеперадачи "Спокойной ночи, малыши".

- Филипп, мой любовник, - пояснила Алиса, - он слегка перебрал. Надеюсь,
ты не против?

Будет ли протестовать лягушонок, когда на него надвигается танк?

- Нет, - помимо воли вырвалось у меня.

- Ну и чудесно, - расплылась в улыбке Алиска, исчезая в коридоре.

Я тихонечко пошла на второй этаж. Из гостиной доносились раскаты смеха и
резкий крик Фредди. Очевидно, в ближайшие дни наш дом превратится в филиал
психиатрической клиники.

На следующий день ровно в десять я подъехала к милиции. Лиана уже сидела
у входа. Ночью зима, как видно, рассердилась, что по календарю уже март, и
налетела на Москву с настоящим ураганом. Небо заволокло тучами, повалил то
ли дождь, то ли снег, и на улице горели фонари, хотя часы показывали уже
десять утра. Маленькая съежившаяся фигурка девушки казалась жалкой, и у меня
екнуло сердце.

Капитан уставился на нас мутными голубыми глазами.

- Чего надо-то?

Я бесцеремонно плюхнулась на ободранный стул и, с трудом преодолев
желание положить ему на стол ноги, сделала заявление:

- Вашу самоубийцу зовут Нина Вагановна Сундукян, а это ее сестра.
Показывайте фото и сообщите адрес трупохранилища.

- В морг ступайте, - буркнул милиционер.

- Сказали же, что сделаете снимки и через компьютер покажете, -
возмутилась я. - Прикиньте, какой это стресс для родственницы. На труп
смотреть!

- Не все такие проворные, как вы, - огрызнулся капитан, - снимки в
трупохранилище делают. Хотите - ждите, пока туда из морга свезем.

- А когда? - спросила я.

- Ну, - почесался капитан, - завтра, послезавтра...

- Мы пойдем в морг, - решила Лиана, - я врач, покойников повидала, не
бойтесь, шока не будет!

- Ну и ладушки, - обрадовался следователь, - ступайте себе тихонько,
сейчас я позвоню.

Мы побрели через заметенную площадь. В морге худенький мужичонка, одетый
в довольно опрятный белый халат, поинтересовался:

- За грим платить будете?

- Может, это еще не она, - резонно возразила я.

- Мне-то что, - пожал плечами санитар, - глядите как есть.

Минут через десять нас провели в небольшую комнату, резко пахнущую
дезинфекцией. На каталке лежало нечто, укрытое простыней.

- Любуйтесь, - произнес санитар и открыл лицо.

Меня передернуло, и желудок начал судорожно сжиматься. Глаза несчастной
как-то страшно прищурены, щеки распухли и покрыты то ли синяками, то ли
ссадинами, нос отчего-то повернут вбок, рот исковеркан гримасой. Лишь волосы
казались прежними - густыми, черными, правда, они потеряли блеск и
перепутались.

Подавив судорогу, я спросила:

- Не ошибаетесь? Видела эту женщину буквально за минуту до смерти, и она
была красавицей, а тут...

Санитар равнодушно глянул на торчащую наружу ногу.

- Неизвестная, ј 243. Другие все опознаны.

- Это она, - прошептала Лиана, закрывая глаза, - она, Ниночка...

Я схватила Лиану под руку и потащила в коридор. Девушка шла, слегка
покачиваясь. Вот тебе и врач. Одно дело смотреть на скончавшегося больного,
совсем другое на кровного родственника. В "Вольво" Лиана разрыдалась.

- Всю жизнь теперь не прощу себе. Ну почему не дала ей денег? Кричала на
нее, да еще обругала. Ведь знала, что Нинелька не совсем в себе! Господи,
как жить-то дальше?

- Не расстраивайся, - попробовала я утешить девушку, - ты тут ни при чем.
Вот смотри, какую записку она оставила. Кстати, кто такие Вера и Коля? Да,
еще Леонид... Костя, Жора...

Лиана грустно улыбнулась.

- Никто, всех она придумала.

- Зачем? - изумилась я. Врать в предсмертной записке!

- Да никакие это не записки, - уверенно сказала Лиана. - Нина - выдумщица
и фантазерка. Всегда с собой бумагу таскала. Что в голову придет - тут же
запишет, а потом стихи ваяет...

Я с сомнением покосилась на собеседницу. Сдается, словоохотливая Лиана
открыла далеко не все семейные тайны. Впрочем, теперь это уже не мое дело.
Несчастная самоубийца будет погребена, а не останется безымянным куском мяса
на железной полке.

Я довезла Лиану до дома, дала ей свой телефон и покатила в Ложкино.

В столовой восседала Алиска в черном кружевном пеньюаре. На тарелочке
перед ней одиноко скучал хрустящий хлебец. Чего-чего, а воля у Алисы
железная, диету она держит строго и редко позволяет себе мучное, сладкое и
жирное.

- Явилась! - воскликнула гостья. - Куда по ночам ездишь? Небось
трахаться?

На этот раз я не покраснела, очевидно, уже привыкла к Алискиным
фривольностям.

- Ночевала дома, - сообщила я и пощупала кофейник. Чудеса, да и только! В
нашем доме подают прямо обжигающий кофе.

- В машине, что ли? - хмыкнула балерина. - Слышала, слышала, как
подкатила.

- Ну да, - принялся оправдываться мой язык, - ездила с утра по делам.

- Ничего себе! - изумилась Алиса. - Сейчас-то самый рассвет!