зать Екатерине Бенедиктовне правду о ее друзьях? Вы столько лет хранили
эту тайну, добровольно приняв весь груз обвинений на одного себя.
она меня принародно оскорбила и запретила переступать порог ее дома, по-
рыв сделать это был очень сильным. Но он быстро прошел. Я подумал: а че-
го я этим добьюсь? Я уже потерял Катю, я больше ее не увижу, и оттого,
что она выгонит из своего дома еще кого-то, мне легче не станет. Потом,
спустя несколько месяцев, она вернулась ко мне, и я был так счастлив,
что вообще забыл о том, чтобы с кем-то сводить счеты. Тем более что пе-
редо мной эти люди, в сущности, не были виноваты, они были виноваты
только перед Катериной. За что бы я мог им мстить? Только за то, что им
повезло больше и про них Катя не узнала? Так это не их вина и не их зас-
луга. Все вышло случайно. На моем месте мог оказаться кто угодно, любой
из них. А через несколько лет наступил следующий этап, когда я уже ни за
что не рискнул бы открывать Кате глаза на ее окружение, даже если бы у
меня такое желание появилось. Мы старели, кто-то умирал, кто-то тяжко
болел и уже не вставал, кто-то уезжал в другие города, поближе к детям,
которые могли бы за ними ухаживать. Нас, стариков, знавших друг друга
лет сорок-пятьдесят, оставалось все меньше. Вам, наверное, рассказывали,
что Катерина всегда была душой компании, любила общество, вокруг нее
постоянно вращалось большое число людей. Но вы задумывались, кто были
эти люди? Среди них старых друзей и знакомых было не так уж много. И од-
ним махом лишить Катю всех этих людей, рассорить ее с ними? Вынудить ее
отвернуться от Марты, от Ивана? Она осталась бы совсем одна. Вся прочая
молодежь не заменила бы ей этих людей.
старость я уже не мог. И вышло бы, что из мелочной мстительности я ра-
зорвал бы ее отношения с близкими ей людьми, обрек на одиночество, а сам
благодушествовал бы в окружении любящей меня семьи. Простите, вам не ка-
жется, что мы с вами несколько увлеклись этой темой? Вы сказали, что эти
вопросы не являются обязательными для расследования обстоятельств
убийства.
рассказывала вам о том, что среди людей, которым она предоставляла приют
в своей квартире, был некий врач лет на двадцать пять моложе ее самой?
дицинском мире были у Катерины обширные еще со времен ее жизни со Швайш-
тейном.
тя. - Мне нужны только те, которые лет шесть-восемь назад встречались со
своими любовницами на ее квартире. А если еще конкретнее, то мне нужен
врач, любовницу которого звали Галиной Терехиной.
тей, а затем и сама выпрыгнула.
Ужасная какая-то история.
как можно точнее и подробнее, что именно рассказывала вам Анисковец.
город. Очень любили Коломенское и Останкино, частенько бывали в Архан-
гельском. Необходимость встречаться в интимной обстановке с возрастом
отпала, теперь они часами бродили по аллеям, сидели на лавочках и много
разговаривали. Екатерина Бенедиктовна рассказывала о чужих романах, а
Семен Федорович с удовольствием слушал ее рассказы. Язычок у его возлюб-
ленной был острым и язвительным, и ее устные повествования больше напо-
минали читаемую наизусть прозу хорошего сатирика. Во всех этих рассказах
присутствовала одна особенность Екатерины Бенедиктовны: она старалась не
называть лишних имен. Это не было скрытностью, перед давним другом она
уже ничего не старалась скрыть, это было скорее с детства воспитанной
культурой речи. К чему загромождать рассказ именами, которые собеседнику
ни о чем не говорят и только отвлекают внимание? Конечно, если речь шла
об известном артисте или писателе - другое дело. Но в данном случае ни
врач, ни его подруга-домохозяйка известными личностями не были, поэтому
и остались для Родченко безымянными, хотя упоминала о них Екатерина Бе-
недиктовна довольно часто. Роман у врача и домохозяйки был таким дли-
тельным, что она порой посмеивалась:
рые они не хотят разрушать, но они вместе уже так долго, что наверняка
не расстанутся до глубокой старости. Впервые имя домохозяйки прозвучало
незадолго до несчастья. Екатерина Бенедиктовна как-то сказала:
меня превратно, Сеня, я не хочу напоминать о том, что произошло у нас с
тобой, мы это уже похоронили, но врач оказался отъявленным мерзавцем, а
бедная Галина ничего не подозревает. Интересно, узнает ли она когда-ни-
будь о том, что он сделал? И если узнает, то сможет ли простить его?
дорович.
болело сердце, то и дело отнималась рука, темнело в глазах. Ему с
большим трудом удалось собраться с силами для традиционной прогулки с
Екатериной. И разговаривать не хотелось, каждый звук, даже тихий, болез-
ненно отдавался в висках и затылке.
чувствуешь?
не сказал, что болен? Пойдем, пойдем, - заторопилась Екатерина Бенедик-
товна. - Сейчас поймаю тебе такси, отправляйся домой и ложись. И непре-
менно вызови врача. Мы с тобой уже не молоденькие, со здоровьем шутить
нельзя.
парка. Дома он сразу улегся в постель, а вечером пришлось вызывать "не-
отложку", которая и увезла его в больницу. Вышел из больницы Семен Федо-
рович только через три месяца, и судьба безымянного доктора и какой-то
Галины волновала его в то время меньше всего. О последнем разговоре с
Екатериной Бенедиктовной он и думать забыл. Спустя еще некоторое время
он снова возобновил неспешные прогулки с Анисковец, и та сама как-то
сказала:
ки закончилась трагически. Несчастная пыталась покончить с собой и детей
из окна выбросила. Об этом даже газеты писали. Не знаю, как он будет
дальше жить с таким грузом на совести. Сейчас я начинаю корить себя за
то, что потворствовала этим отношениям. На меня тоже ложится часть вины.
твоя вина?
лишнего, - пытался успокоить ее Семен Федорович.
вата перед ней. Мне следовало быть более осмотрительной.
врачей из клинической смерти, проведя три месяца в больнице и еще два
месяца дома, не вставая с постели, он так испугался собственной близко
подступившей кончины, что избегал разговоров на печальную тему. Поэтому
он постарался сменить предмет обсуждения и задал Екатерине Бенедиктовне
вопрос о чем-то совершенно постороннем. Больше они к этому не возвраща-
лись...
тя. - И я прошу вас подумать как следует и вспомнить все, что вам гово-
рила о нем Екатерина Бенедиктовна. Пусть вы не знаете его имени, но мне
важна любая информация о нем. Вот вы обмолвились, что у него была семья,
которую он не хотел оставлять. Уже что-то. Может быть, есть еще ка-
кая-нибудь информация?
ча, не то его ученик, не то что-то в этом роде. Да, вспомнил! Романовс-
кая. Вам, Анастасия Павловна, это имя что-нибудь говорит?
тых блистала Елена Романовская, которую критики называли Тихим ангелом
песни. Стройная, хрупкая, с толстой русой косой, свободно свисающей
вдоль спины до самой поясницы, она нежным негромким голосом исполняла
лирические песни советских композиторов, в основном о России и о простых
русских женщинах.
ангел. Знали бы они, какой это был ангел! Из койки в койку прыгала не
переставая. Прошу прощения за грубость, но блядища она была первостатей-
ная. Из абортов и венерических заболеваний не вылезала. Но муж! Муж у
нее был в аппарате ЦК, и перед ним сияла блестящая карьера по партийной
линии. Поэтому, сами понимаете, Леночка Романовская должна была быть
весьма и весьма осторожной, чтобы не сломать мужу служебное восхождение.
Она прекрасно понимала, что звездой эстрады она будет ровно до тех пор,
пока он ее муж и пока он кормится возле власти. Как только хотя бы одно
из этих двух условий будет нарушено, ее попрут с подмостков взашей. И не
будет ни записей на радио, ни съемок на телевидении, ни гастролей, ни
даже самых захудалых концертиков в провинциальных клубах. Она сдохнет в
нищете. Посему все свои проблемы Леночка решала в приватном порядке и с
соблюдением строжайшей конспирации. Абортмахер у нее был постоянный и
Громыко Ольга
Херберт Фрэнк
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Сертаков Виталий