ся, что Люба никогда не вернется? Ты же должен был понимать, что рано
или поздно она приедет, узнает о том, что ты обвенчался с ее подругой, и
тебе придется как-то смотреть ей в глаза при встрече. Ты прав, Володя,
нам давно надо было поговорить. Просто как-то так у нас повелось в пос-
леднее время, что мы твои поступки не обсуждаем. С тех пор как мы стали
работать вместе, то есть с того момента, как ты стал моим начальником,
да и Генкиным тоже, мы не считали для себя возможным обсуждать твою
жизнь с тобой. Ты волен поступать так, как считаешь нужным, ты уже
взрослый мальчик и наших советов не спрашивал. Ты только давал указания
и требовал их беспрекословного исполнения. Но история с Милой нас крайне
удивила. Твой разрыв с Аллой мы восприняли более спокойно, хотя тоже не-
доумевали, но твой поступок по крайней мере не казался ничем из ряда вон
выходящим. Разлюбил жену, с которой прожил двадцать лет, полюбил моло-
денькую - что ж, мало найдется мужиков, с которыми этого не случалось бы
хоть раз в жизни. Но с Милой... Тут уж ты, извини, погорячился. Что на
тебя нашло? Почему ты не дождался возвращения Любы и не свел ваши отно-
шения на нет потихоньку, как делают порядочные люди? Ты избегал телефон-
ных разговоров с ней, ты не снимал трубку, слыша через автоответчик ее
голос. Может быть, тебе это не интересно, но она рассказывала Ларе, что
голодала, отказывалась от обеда или ужина, чтобы хозяин дал ей деньги
наличными. На эти деньги она покупала телефонную карточку, чтобы позво-
нить тебе. А ты не снимал трубку. На что ты рассчитывал? Ты же понимал,
что рано или поздно она приедет, и тебе придется с ней объясняться.
Мила сказала, что у нее все хорошо, она прекрасно устроена, у нее инте-
ресная и прилично оплачиваемая работа. Выходит, она мне солгала?
Тебе хотелось поверить, и ты поверил. Ты даже не удосужился хоть раз
снять телефонную трубку, когда звонила Люба, чтобы убедиться в правди-
вости Милы и в том, что у женщины, с которой ты прожил два года и на ко-
торой обещал жениться, действительно все в порядке. Я не хочу говорить
плохо о покойнице, но ты не мог не видеть, что она лжива вся насквозь.
Ну признайся, ты это понимал?
ни была, но ее больше нет. Не нужно тревожить ее память. Лучше посове-
туй, как быть с Любой. Как мне себя вести, если я встречусь с ней на по-
хоронах?
и расхлебывай. Когда Милу в постель укладывал, ты у меня советов не
спрашивал", но он понимал, что с друзьями так себя не ведут. Володя про-
сит совета и помощи, и ему надо помочь, а не читать нравоучения.
В конце концов, она нормальный разумный человек и не станет устраивать
тебе сцены и выяснять отношения в такой момент.
пришла бы к тебе, не дожидаясь, пока ее соперница...
ся, что Люба, может быть, и не думала объясняться со Стрельниковым, пока
была жива Мила. Она ждала ее смерти. Ждала... Черт, бред какой-то. Люба
не могла этого сделать. Хотя почему, собственно, не могла? Так ли хорошо
он ее знает, чтобы с уверенностью это утверждать?
казалось высеченным из камня, каким-то мертвенно-неподвижным и неожидан-
но жестким.
уже допрашивал следователь. Его очень привлекает версия убийства из рев-
ности. И два самых перспективных подозреваемых для него - это я и Люба.
этого не знал, честное слово. Славка, я клянусь тебе, я этого не знал.
Мне об этом сказал следователь. У меня не было причин ревновать ее. Ты
мне веришь?
коем случае нельзя допустить, чтобы убийцей оказалась Люба. Ты меня по-
нимаешь?
неизвестный убийца, и совсем другое - когда оказывается, что ты сам
спровоцировал ситуацию и одна твоя любовница расправилась с другой. Ни о
каком новом назначении после такого скандала и речи быть не может. Но
если не будет нового назначения для Стрельникова, то не будет и новых
хороших должностей для Вячеслава Томчака и Геннадия Леонтьева. Вот и
весь расклад. Значит, нужно сделать все, чтобы выгородить Любу. Потому
что никто, кроме нее, не мог убить Милу Широкову.
и Гена тебя поймет. И наши жены тоже. Ты можешь на нас положиться. Мы
тебя не подведем.
лой бабские глупости и сопливые сантименты. Друг в беде, и ему нужна по-
мощь. И он эту помощь получит.
происходило, кто-то что-то говорил, люди куда-то ходили, но Люба не мог-
ла вникнуть в суть. Целыми днями она пыталась заставить себя встрях-
нуться, но не могла. Мила умерла. Она ее убила. "Этого не может быть, -
твердила себе Люба, - я не могла этого сделать. Так не бывает. Я не мог-
ла, не могла, не могла. И все-таки сделала".
сил. Больше всего, конечно, ее доставала мать.
два дня после возвращения Любы. - Я думала, ты снова будешь жить у Воло-
ди. Почему ты не у него? Вы что, поссорились?
дома, в конце концов? Что в этом особенного? Или я вам мешаю?
Скажи мне.
быть без него какое-то время.
лась в Турции? Почему ты мне ничего не рассказываешь?
глупости. Просто мне нужно побыть без Володи. Можешь ты это понять?
военный, вопросов о Стрельникове вообще не задавал, ему с самого начала
не нравилось, что дочь живет у женатого любовника, зато его очень беспо-
коило, что Люба, вернувшись из-за границы, так и не начала работать. Он
был человеком старой закалки, и домашнее безделье казалось ему чем-то из
ряда вон выходящим.
только Люба появилась дома.
взять ее на старое место и даже с повышением, если она действительно
пройдет стажировку в хорошем курортном отеле. Но ведь она ее не прошла.
И кроме того, там все знают про Стрельникова. И будут ее жалеть... Или
злорадствовать. Кто как. И с Милой придется видеться каждый день. Нет
уж, только не это.
паться.
союз, трудовая книжка.
ходных, потом полгода отдыхаешь на законных основаниях.
на себе рвать да локти кусать, а ведь я тебя предупреждал.
дителей. Они никогда не били ее, но при каждом удобном случае говорили:
"А мы тебя предупреждали... Вот, мы так и знали, что этим все кончит-
ся... Так тебе и надо, мы же тебе говорили..." Это было невыносимо. Ни
разу в жизни Любе не удалось получить от них дельный совет, потому что
сперва приходилось рассказывать о том затруднении, в которое она попала,
и тут же начиналось: мы предупреждали, мы говорили, так тебе и надо, не
надо было тебе... Конечно, если бы у нее хватало мужества вытерпеть эти
нотации, дослушать, какая она глупая и непослушная, потому что ее сто
раз предупреждали, а она все равно сделала посвоему, так вот, если бы
она смогла дождаться окончания всего этого, то потом, может быть, и по-
лезный совет услышала. Может быть. В том-то все и дело. Совет - он еще
только "может быть" и "потом", а выговор - он уже сейчас имеет место
быть. Лет с пятнадцати Люба Сергиенко решила, что лучше со своими проб-
лемами к родителям не обращаться.
неприятностях и давать повод порассуждать о том, какая она глупая и не-
Круз Андрей
Белов Вольф
Каргалов Вадим
Василенко Иван
Мурич Виктор