времени, чтобы убедиться: Николай Бенедиктович Эссен составит мне достойную
партию. Но для того, чтобы представить им доказательства этого, ему нужно
было составить себе имя в литературно-критических кругах. Благодарю судьбу
за то, что мне было всего шестнадцать, когда мы познакомились с Николаем, и
за десять лет, пока он доказывал, что достоин меня, я успела состариться
всего до двадцати шести. Когда мы сочетались браком, Николаю Бенедиктовичу
было уже сорок. Однако я не роптала на родителей, ибо понимала: в нашем роду
мезальянсов не было и быть не должно. И в свои шестнадцать я еще не могу
судить о том, кто достоин вступить в родство с нашим родом, который, за
полтора столетия дал жизнь ученым и литераторам с мировым именем.
изменились, и наши вековые семейные традиции оказались не в силах
противостоять разнузданности нравов. Большевики... Я до сих пор не могу
понять, почему мои родители не эмигрировали вместе со всеми. Иногда я думаю,
что мой батюшка, мир праху его, был ослеплен идеями революции. А порой мне
приходит в голову, что он в них просто не разобрался и, не понимая всей
опасности насильственного большевизма, доверчиво решил, что ученых,
занимающихся древней историей, никто притеснять не станет. В этом он, как ни
странно, оказался прав. Большевикам понадобились институты, чтобы обучать в
них голь перекатную, рвавшуюся к власти, ведь им обещали, что каждая кухарка
хоть немного поуправляет государством, и в этих институтах нужно было
преподавать историю. Отец заведовал кафедрой в университете до самой кончины
и был похоронен с огромными почестями. Но одного он, чистый и доверчивый
историк, не учел: в стране большевиков нам трудно будет сохранить наши
традиции, кои мы почитали более всех ценностей.
школе всегда была первой ученицей, особенно выделяясь остротой ума в точных
науках. Мы с Николаем Бенедиктовичем прочили ей карьеру физика, но дочь, как
ни прискорбно, не испытывала ни малейшего интереса к тем наукам, которые
давались ей более всего. Разумеется, ее решение поступать в педагогический
институт мы с супругом не одобрили. Да, профессора в нашем роду были, и
немало, мы с Николаем Бенедиктовичем оба носим это звание, но профессор -
это профессор, а школьный учитель - это, извините, нонсенс для
Данилевичей-Лисовских. Однако мы слегка успокоились, когда Инесса объяснила
нам, что не собирается преподавать в обычной школе. Ее интересуют методики
развития интеллекта, логического мышления и памяти у детей, и она собирается
заниматься исключительно наукой.
успехи имели место только благодаря тому, что папа с четырех лет играл со
мной в шахматы? Это дало мне отличную память и четкость мышления. Однако
есть и другие качества интеллектуальной деятельности, которые развиваются не
шахматами, а другими вещами. И я хочу посвятить свою жизнь разработке этих
"других вещей", чтобы в каждой семье в конце концов могли вырастить
интеллектуально развитых детей. Но для этого мне нужно получить
педагогическое образование и соответствующий диплом.
единственную дочь в роли школьной учительницы была для нас с супругом
непереносима. Но в таком виде идею дочери можно было поддержать.
тогда Николай Бенедиктович. - Насколько в науке разработана данная проблема?
никогда не писал и никто этим не занимался.
оставалась настоящей представительницей нашего рода, и я была не права,
усомнившись в этом.
не сомневаться.
научной, стезе и быстро составит себе имя и научную репутацию. Способностей
у нее, несомненно, достаточно и даже более того. Она станет ученым с
уникальной специализацией, основоположником научной школы, первым
разработчиком теории. Ее имя станет широко известным. Итак, род
Данилевичей-Лисовских посрамлен не будет. Инесса достойна своих предков, и
это дало нам с Николаем Бенедиктовичем надежду на то, что и при большевиках
мы сумеем сохранить и передать по наследству наши традиции.
однажды порог нашего дома переступил Этот. Бог мой, он учился на рабфаке. Из
семьи рабочих. Отец железнодорожник, машинист, кажется, а мать работала на
фабрике. В семье было восемь детей. Разумеется, ни о каком хотя бы сносном
воспитании и речи быть не могло, не говоря уж о манерах и образованности. Я
ума не могла приложить, где Инесса ухитрилась познакомиться с Этим.
Оказалось, в каком-то бюро какого-то райкома какого-то комсомола. Вот он,
результат большевизма: не осталось элитарных учебных заведений, а ежели
таковые находились, то гарантий безопасности никто не дает, ибо существуют
какие-то общественные работы, которые насильственно смешивают все социальные
слои.
невежливыми, однако после первого визита Этого в наш дом постарались мягко
дать понять Инессе, что такому странному молодому человеку вряд ли стоит
посещать нашу семью. И тут дочь произнесла такое, от чего мы долго не могли
оправиться.
официально познакомиться с вами.
Бенедиктович. - Учеба в гуманитарном институте привела к развитию у тебя
весьма своеобразного юмора. Я всегда считал, что ты с твоими способностями
должна учиться в техническом вузе, это очень дисциплинирует мышление.
него замуж, сдаю экзамены за четвертый курс и с сентября ухожу в
академический отпуск.
восемь месяцев.
До сентября оставалось всего четыре месяца.
Этого в нашу семью. Разумеется, у него было имя, отчество и даже фамилия,
которую он навязал нашей дочери, но для нас с супругом он навсегда остался
Этим. Этот проходимец. Этот нувориш. Этот ее муж. Между собой мы всегда
называли его только так.
Инессу для серьезного разговора. Вел его Николай Бенедиктович, а я
внимательно следила за реакцией дочери, готовая в любой момент броситься на
подмогу мужу. Мы должны были выступить единым фронтом, дабы Инесса не
подумала, что ее грядущее материнство сделает нас более податливыми.
Данилевичей-Лисовских, - строго произнес Николай Бенедиктович, - ты
собралась сочетаться браком с человеком, недостойным нашего рода ни по
происхождению, ни по уровню образованности. Если бы мы с твоей матерью могли
этого не допустить, мы бы, конечно, сделали это. Но теперь, увы, слишком
поздно. В нашем роду никогда и ни у кого не было внебрачных детей, и мы не
можем настаивать на том, чтобы ты в сложившейся ситуации не выходила замуж
за... За твоего приятеля с рабфака. Более того, мы не можем допустить, чтобы
ты жила в общежитии, где нет условий для занятий и полноценного отдыха. Мы
готовы пойти на то, чтобы разрешить тебе привести его в нашу квартиру.
Конечно, он этого не заслужил, в этом доме жили умирали твои предки, но мы с
твоей матерью готовы ради тебя и твоего будущего ребенка терпеть присутствие
твоего... гм... мужа. Однако у нас есть условие. Обязательное условие, и
наше совместное существование в этом доме может быть приемлемым только при
его выполнении.
Какое же может быть условие? Вы сейчас будете требовать, чтобы я с ним
развелась, когда родится ребенок?
Бенедиктович, - равно, впрочем, как и в роду Эссенов, никогда не было не
только внебрачных детей, но и одиноких, брошенных мужьями матерей. Даже если
бы ты сама захотела развода, мы бы этого не допустили. Невозможно даже
подумать о том, чтобы нарушить наши традиции дважды. Одного раза вполне
достаточно. Наше условие в другом. Твой... гм... муж должен стать достойным
нашей семьи. Он должен получить блестящее образование и сделать блестящую
карьеру. Ну и, кроме того, он должен обрести приличные манеры, чтобы его не
стыдно было выпускать к гостям, посещающим наш дом, и знакомить с людьми,
которым известны наши традиции. Итак, можешь ли ты пообещать нам здесь и
сейчас, что ты сделаешь все возможное для выполнения этого условия?
центре стола, вокруг которого мы сидели, потом подняла глаза, внимательно
посмотрела на отца, затем на меня.
не потребуется. Вы даже представить себе не можете, какой он талантливый,
какой у него мощный интеллект. Он уже сейчас пишет такие работы по
математике, что его собираются принять в университет без экзаменов и сразу
на второй курс. Он станет великим ученым, в этом вы можете не сомневаться.
Он будет достоин нашей семьи и наш род не посрамит. А что касается манер, то
я искренне надеюсь на твою помощь, мама. Их действительно надо привить, с
этим трудно спорить.
длительному и упорному сопротивлению. Все-таки наша дочь оставалась нашей
дочерью и достойным представителем своего рода, поэтому поняла и приняла
наши требования как нечто само собой разумеющееся.
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Орловский Гай Юлий
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Корнев Павел