Маринина А. Б.

Смерть ради смерти

Изд. ЭКСМО-Пресс, 1998.

OCR Палек, 1998 г.

Глава первая

Ольга Красникова в сердцах швырнула на рычаг телефонную трубку.

- Опять? - хмуро спросил муж.

Ольга молча кивнула. Вот уже две недели какой-то человек одолевал их
телефонными звонками, угрожая рассказать их сыну Диме о том, что они его
когда-то усыновили, если Красниковы не заплатят ему десять тысяч долла-
ров.

- Хватит, Оля, надо поговорить с Димой. Нельзя скрывать это до беско-
нечности.

- Да ты что? - всплеснула руками Ольга. - Как же мы ему расскажем?
Нет, ни за что!

- Как ты не понимаешь, - разозлился Павел Красников, - мы не должны
позволять себя шантажировать. Мы же повесим себе ярмо на шею на долгие
годы. Где мы возьмем такие деньги? А если он и дальше будет требовать?
Из дома начнут исчезать вещи, мы станем экономить на еде и на всем необ-
ходимом. И как мы это объясним сыну? Все равно придется рассказывать
правду.

Ольга тяжело опустилась на стул и заплакала.

- Но... я не знаю, как... Такой возраст... Ты же видишь, как ему сей-
час трудно, у него ломается характер. Эта история с джинсами... Как он
отнесется, если мы ему расскажем? Паша, я боюсь. Может, не надо расска-
зывать?

- Надо, - жестко ответил Павел. - И я сделаю это немедленно.

Он решительно вышел из кухни, оставив плачущую жену в одиночестве.

Пятнадцатилетний Дима сидел в своей комнате за уроками. Высокий,
нескладный, он со своей длинной, по-детски тонкой шеей и ботинками сорок
четвертого размера был похож на страусенка. Всегда был тихим домашним
мальчиком, и вот, пожалуйста, эта дурацкая и совершенно непонятная исто-
рия с джинсами, которые он пытался украсть в магазине. Попался он сразу
же, его схватили за руку продавщицы, тут же вызвали милицию, составили
протокол, а паренька отправили в камеру. Ольга с Павлом подхватились,
заняли денег, заключили соглашение с адвокатом, который взялся быст-
ренько вытащить мальчика если уж не из уголовного дела, то хотя бы из
камеры. Родители долго ломали голову над тем, что же вдруг случилось с
их домашним, тихим и послушным сыном. Сам Димка ничего членораздельно
объяснить не мог. Было это четыре месяца назад, и с тех пор Дима Красни-
ков стал еще тише, еще послушнее, даже учиться стал вроде получше. Похо-
же, он и сам не понимал, что на него тогда нашло...

Павел решительно вошел в комнату сына и уселся на диван.

- У меня к тебе серьезный разговор, Дмитрий.

Мальчик оторвался от тетрадки и с опаской поглядел на отца.

- Ты, наверное, не знаешь, но у нас с мамой неприятности, - начал
Красников.

- Это... из-за тех джинсов? - робко предположил Дима.

- Нет, сынок. Нам вот уже две недели звонит какой-то человек и вымо-
гает деньги. Большие деньги, десять тысяч долларов.

- За что?! - ахнул Димка. - Вы что, преступники?

- Как тебе не стыдно, Дмитрий, - строго произнес Павел. - Ты и в мыс-
лях не должен такого допускать. Дело в другом. Ты помнишь, что у твоего
дедушки Михаила, маминого отца, был брат Борис Федорович? Он был намного
старше твоего дедушки и умер, когда ты еще не родился?

- Да, вы мне рассказывали. Я и фотографии видел в альбоме.

- А ты знаешь, что у дяди Бориса, вернее, у дедушки Бориса была доч-
ка, Вера?

- Да, мама говорила, что она тоже умерла давно.

- Так вот, она умерла, когда рожала сына. Его назвали Димой.

- Как меня? - удивился мальчик.

- Не КАК тебя. Просто - ТЕБЯ.

Дима нахмурился и сосредоточенно уставился в лежащий перед ним учеб-
ник физики.

- Я не понял, - наконец выдавил он, не поднимая глаз на отца.

- Твоя мама умерла, сынок, - мягко сказал Павел. - И мы тебя усынови-
ли. Пришло время рассказать тебе об этом.

Дима снова умолк надолго, переваривая услышанное и стараясь не гля-
деть на Павла. Молчание становилось тягостным, но Красников-старший не
мог придумать, как его прервать, чтобы не причинить ребенку еще большую
боль.

- А мой отец? - подал голос Дима. - Он кто?

- Ну какое это имеет значение, сынок, - ласково сказал Павел. - Твоя
мама не была замужем, и твой отец, вполне возможно, даже не знает о тво-
ем существовании. Твои родители - мы, Красниковы. Ты был у нас на руках
с момента рождения, ты носишь нашу фамилию, мы вместе прожили пятнадцать
с лишним лет, это ведь немало, согласись. И ты уже достаточно взрослый,
чтобы можно было говорить с тобой открыто, не обманывая.

- Значит, я вам совсем не родной? - упрямо спросил Димка.

- Глупости, - отрезал Павел. - Во-первых, Вера была двоюродной сест-
рой мамы, так что кровное родство у нас есть. А во-вторых, что такое
"родной - не родной"? Родной - это человек, которого ты любишь, близкий
тебе, дорогой человек. А в том, что для нас с мамой ты близкий, любимый
и дорогой, нет никаких сомнений. Так что ты в полном смысле слова наш
родной сын. И не смей никогда думать по-другому.

- Хорошо, папа, - почти шепотом ответил мальчик.

Павел поднялся. Он был человеком добрым, но несколько суховатым, и
сейчас растерялся, потому что не знал, что нужно делать дальше.

- Тебе, наверное, нужно побыть одному, подумать над тем, что я ска-
зал, - неуверенно произнес он. - А я пойду к маме, она очень переживает.

Ольга стояла на кухне с опухшими от слез глазами и нервно перетирала
полотенцем только что вымытую посуду.

- Ну что? - кинулась она к мужу. - Сказал?

- Сказал.

- И как он?

- Трудно сказать. Думает.

- Но он не плачет? - встревоженно спросила она.

- Кажется, нет.

- Ой Господи, - простонала Ольга, - за что нам такое испытание! Чем
мы провинились? Только бы он сейчас не замкнулся, не отошел от нас, не
считал нас виноватыми.

- Ну что ты такое говоришь, - возмутился Павел. - Почему он должен
считать нас виноватыми? В чем?

- Да разве я знаю? - горестно махнула она рукой. - Разве можно по-
нять, что у них в голове делается?

Она принялась накрывать стол к ужину, достала из холодильника сково-
роду с жареным мясом, нарезала хлеб. Через некоторое время робко сказа-
ла:

- Надо звать Димку ужинать. А я боюсь.

- Чего ты боишься?

- Не знаю. Страшно. Боюсь с ним встречаться. Может, ты позовешь?

Павел пожал плечами и громко крикнул:

- Сынок! Мой руки и иди ужинать!

Голос его сорвался и прозвучал как-то хрипло и фальшиво. Он и сам не
ожидал, что тоже волнуется, и смущенно улыбнулся жене.

Послышались торопливые шаги, Димка шмыгнул в ванную, откуда донесся
шум льющейся воды.

- Не нервничай, - тихонько шепнул Павел жене. - Все будет хорошо, я
уверен. Мы с тобой все сделали правильно. Если бы мы сейчас промолчали,
дальше было бы только хуже, поверь мне.

Когда мальчик появился перед родителями, то по его дрожащим губам бы-
ло видно, что он нервничает не меньше них. Он молча сел за стол и начал
есть. Ольге и Павлу кусок в горло не лез. Наконец Ольга не выдержала.

- Сынок, ты очень расстроен?

Димка оторвался от тарелки и осторожно взглянул на мать.

- Я не знаю. Наверное, нет. В кино показывали, что дети начинают
биться в истерике, когда им такое говорят, ну и вообще... Я, наверное,
тоже должен плакать, да?

- Что ты, сынок, плакать не нужно. Ничего же не изменилось, правда?
Ты все равно наш сын, а мы - твои родители. А в кино показывают всякие
глупости специально, чтобы нагнать напряжение.

Павел довольно улыбнулся. Он так и знал, что все обойдется, он не
ошибся в своем Димке. И в своей Олечке он тоже не ошибся.

- Теперь пусть нам звонит кто угодно, - бодро сказал он, - нам теперь
никто не страшен, верно?

Но радость его оказалась преждевременной, потому что когда через два
дня вымогатель позвонил снова, то просто-напросто не поверил тому, что
услышал от Ольги.

- Нашли дурака, - нагло рассмеялся он в трубку. - Так я вам и пове-
рил. Пусть ваш сын сам подойдет к телефону и скажет, что он все знает,
тогда поверю.

- Но его нет дома, - растерялась Ольга, которая совсем не была готова
к такому обороту. К тому же Димки действительно дома не было.

- Конечно, как же иначе, - фыркнул шантажист. - Вот что, мамочка. Го-
товьте-ка деньги, время уговоров кончилось, послезавтра позвоню в это же
время. Чтобы все было "тип-топ". Ясненько?