девочке будет больно! Как же она это вытерпит?
стекающего с висков пота, бледнела до синевы, но не издала ни звука.
буду приходить и делать уколы. Эритромицин давайте по схеме, в рецепте все
написано. Если температура поднимается выше тридцати девяти, звоните мне,
вот мои телефоны, - он протянул Наташе еще один листок, вырванный из
блокнота, - это домашний, а это рабочий.
Это ведь не автоавария, верно?
саквояжа.
все примерно одной длины. Ну, впрочем, не хотите говорить - не говорите. Я
так понимаю, если бы вы не собирались что-то скрывать, то вы бы обратились в
больницу, а не к Грише Гольдману. Я прав?
именно о такой жене, как вы. Вы умны, красивы, добры, умеете хранить чужие
секреты. И в вас есть еще одно немаловажное достоинство: вы не квохчете.
травмами, порезами, так вот когда я начинаю работать, они квохчут над своими
чадами и орут на меня, чтобы я не делал им больно. Вы не такая. И мне это
очень нравится. Так что, Наташенька, если вдруг разочаруетесь в своем муже,
вспомните про меня. Ну улыбнитесь же! Чего вы с таким трагизмом на меня
смотрите? Девочка у вас сильная, здоровенькая, молоденькая. Первую неделю
будет тяжело, а к концу второй она будет себя хорошо чувствовать. Только
проследите, чтобы она раньше времени бегать не начала, лечение мы будем
давать интенсивное, это большая нагрузка на организм, и его придется
какое-то время поберечь. Значит, вы сейчас бегите в аптеку за лекарствами, а
в восемь часов я приду делать укол.
положила руку на влажный от испарины лоб.
Марика, дрогнули, веки приоткрылись.
больше никогда... честное слово...
Наташа, сидя возле уснувшей Иринки и держа ее за руку. - Пока жизнь по
голове как следует не стукнет, она не опомнится. Неужели это и есть тот
самый жизненный удар, который ей нужно было перенести, чтобы понять, что так
жить нельзя?"
вставала, глядя на кусочек голубого неба, виднеющийся в окне. Будильник
зазвонит в семь, сейчас только двадцать минут седьмого, и можно полежать и
не спеша подумать, лениво шевеля сонными ногами под тонким одеялом.
Наконец-то после стольких недель тревог и волнений наступил период
относительного покоя. Иринка быстро поправляется, молодой организм легко
справился с физическими травмами и психологическим шоком. Работа над
сценариями идет легко, пишется Наташе в удовольствие, а то, что она
показывает на студии, вызывает горячее одобрение. Сегодня воскресенье, она
поедет к мальчикам, карантин уже сняли, и ей удастся не только накормить их
всякими вкусностями, но и наиграться с ними, надышаться чудесным запахом их
щек и вдоволь нацеловать их перепачканные в земле пальчики. И наконец,
сегодня возвращается Бэлла Львовна. Ах, как Наташе не хватает ее! И дело
вовсе не в том, что присмотр за непоседливой Иринкой целиком лежит на Наташе
(на Полину Михайловну надежды никакой), просто есть в Бэллочке какая-то
внутренняя сила, позволяющая ей не останавливаться и двигаться вперед в
самых тяжелых ситуациях. И хотя любимая Наташина подружка Инка Гольдман
всегда шутит, что в ней живет вековая мудрость еврейского народа, за советом
Наташа предпочитала обращаться именно к соседке, ибо вполне логично было
предположить, что этой мудрости в шестидесятичетырехлетней Бэлле Львовне
все-таки больше, чем в тридцатилетней Инке. А ей так хотелось
посоветоваться, так нужно было поговорить об отношениях с сестрой и матерью.
Наташу грызла подспудная обида не только на Люсю, но и на Галину Васильевну,
она чувствовала себя брошенной и преданной, хотя толком не могла бы
объяснить, откуда взялось это неприятное ощущение. И еще Вадим... Он,
конечно, регулярно звонит ей, но холодок отчуждения все равно проскальзывает
в его голосе. Может быть, она неправа и ей действительно нужно все бросить,
взять детей и уехать к нему?
ладонью, накинула халатик и пошла на кухню ставить чайник. Пока она
умывается, как раз вода закипит. В ванной она привычно оглядела в зеркале
свое лицо. Ничего особенного, но в двадцать девять можно было бы, конечно,
выглядеть и получше. Кожа пока еще гладкая, но под глазами уже собрались
какие-то вялые морщинки. И вообще... Вот Инка, ее ровесница, выглядит так,
словно ей семнадцать лет, хотя морщинки под глазами тоже есть. У нее нежный
овал лица, пепельно-русые волосы, широкие светлые брови над то и дело
округляющимися серыми глазами, розовые, мягко и изящно очерченные губы, и
вся она - словно девочка, которая готовится к своему первому балу, она
светится легкостью и радостью бытия, искрится постоянной готовностью
смеяться и веселиться. Инка - инженер, проектирует лифты, бегает на работу в
легкомысленных кофточках, обрисовывающих красивую грудь, и в длинных
элегантных юбках, но с обязательным высоким разрезом сбоку: ноги всегда были
ее гордостью, и она жутко расстраивалась, когда отошла мода на "мини".
Наташа несколько раз заходила к ней на работу и всякий раз отмечала, что ее
подругу там называют не иначе как "Инночка, Инуся, Инуля". А к Наташе все
чаще обращаются по имени-отчеству. Лицо у нее строгое, выражение на нем
всегда озабоченное и деловое. Да и откуда взяться другому-то выражению,
когда столько забот и хлопот? Особенно в последний год... Может, стоит
прическу изменить? Да, точно, надо перестать так коротко стричься, отпустить
волосы до плеч и укладывать их красивыми волнами, это куда более женственно,
чем то, что она носит сейчас. Конечно, короткие волосы требуют меньше ухода,
помыла голову, провела пару раз щеткой - и все, сами высохнут минут за
пятнадцать-двадцать, пока она кофе пьет. И не нужно стоять подолгу перед
зеркалом с феном в руках, высушивая и укладывая пряди. Ладно, насчет
прически она еще подумает, если будет время - заглянет в салон к Рите
Брагиной. Рита теперь сама не стрижет, она - директор, но всегда может дать
дельный совет и посадить Наташу к тому мастеру, который ничего не испортит.
Иринки, Полины и Бэллы Львовны. Поезд из Львова приходит около 10 утра на
Киевский вокзал, Бэллочке нужно будет проехать всего одну остановку на метро
- от "Киевской" до "Смоленской", и вот она уже дома. Минут за пятнадцать
доберется. Самое время позавтракать, тем более Иринка вряд ли проснется
раньше. Еще накануне Наташа, привыкшая по возможности все планировать
заранее, решила, что напечет с утра оладьи с яблоками, их все любят, даже
капризная Иринка, а неоспоримое преимущество этого блюда, помимо вкуса и
сытности, состоит в том, что оно готовится из доступных продуктов. Мука в
магазине есть всегда, кефир, на котором Наташа замешивает тесто, пока еще не
стал дефицитом, а яблоки годятся любые, даже мелкие, некрасивые, с "бочками"
и темными пятнышками, их все равно нужно чистить и натирать на крупной
терке.
прикрыла ее крышкой и замотала в старый пуховый платок, чтобы сохранить
тепло. Быстро собрала в сумку купленные накануне фрукты и карамельки для
детей, положила туда же чистые маечки, трусики и носочки, натянула джинсы и
трикотажную блузку и отправилась на вокзал.
но она не обращала внимания на неудобства, думая только о том, как бы
сохранить фрукты нераздавленными. Выйдя на нужной платформе, она почти бегом
направилась к детсадовской даче, ей так хотелось поскорее увидеть своих
мальчиков!
сердце Наташи сжалось: малыш стоял и ждал ее, видно, тоже соскучился.
Смотрел, как подходили или подъезжали на собственных автомобилях другие
родители, и не знал, дождется маму или нет.
"р", несмотря на то, что Наташа упорно старалась исправить этот дефект.
Я не знала.
воспитательница не лазлешает плиходить, - деловито пояснил малыш. - Я Алешку
туда поставил тебя калаулить, а то вдлуг ты челез ту дылку плидешь.
Прозоров Александр
Акунин Борис
Контровский Владимир
Влодавец Леонид
Майер Стефани
Сертаков Виталий