Чтение 4–й страницы книги ~Черный список~

нофестивале работает моя жена, которая сообщила мне сегодня утром об
убийстве Доренко. И я пришел к тебе, Сережа, как мужик к мужику, чтобы
объяснить, что Игорь Аркадьевич никогда не был любовником Ольги, поэтому
все твои подозрения в его адрес напрасны.

- Но если Литвак не был ее любовником, то почему вы решили, что мы
его в связи с этим подозреваем? Откуда такие сведения?

- От моей жены. Ведь это она первая сказала вам о Литваке, верно?
Первая и единственная.

Сергей молча открыл папку и стал листать бумаги. Я понял, что он ищет
показания свидетельницы Стасовой. И пока он будет их искать, я успею
состариться, а Лиля выйдет замуж и нарожает мне внуков. Но я не хотел
его торопить. Мальчик был совсем молоденький и требовал к себе уважения.

- Фамилия вашей жены Стасова? - наконец спросил он, не отрывая глаз
от лежащих в папке бумаг.

- Мезенцева. Маргарита Мезенцева.

- Ах вот как!

Черт возьми, ну чего Ритке не жилось с моей фамилией! Сменила ее на
девичью сразу же после развода. Вот теперь и объясняйся с каждым встреч-
ным.

Он нашел нужный документ и бегло его просмотрел, потом едва заметно
улыбнулся:

- Забавно получается. Первые свидетели в один голос утверждали, что
ваша жена давно ревновала вас к убитой. А она, словно оправдываясь, -
подбрасывает нам Литвака. Литвак же, в свою очередь, категорически все
отрицает. И как вы это объясните, Владислав Николаевич?

Я рассказал ему про наш с Ольгой обман и про девственно-чистую репу-
тацию Игоря. Сергей слушал с интересом, весело хмыкал и кивал головой.
Но в конце моего покаянного повествования вдруг посерьезнел:

- Почему я должен вам верить? Может быть, вы - друг Литвака и говори-
те сейчас неправду, чтобы выгородить его.

- Может быть, - сердито откликнулся я. - Попробуйте опросить всех
участников фестиваля, и если хоть одна живая душа заикнется о романе
Ольги и Игоря - можете плюнуть мне в лицо. Потому что этого романа не
было, это плод нашей фантазии. Вам назовут с десяток любовников и пок-
лонников Ольги, но среди этих имен не будет имени Литвака, это я вам га-
рантирую.

От злости я даже не заметил, как стал обращаться к нему на "вы". Вне-
запно Сергей улыбнулся открыто и весело, хотя глаза его по-прежнему были
голодными и какими-то грустными.

- Хорошо, что вы пришли, Владислав Николаевич, а то я уже совсем за-
мучился. Работаю первый год, опыта мало, а тут такое... Звезда, претен-
дентка на первую премию.

Он умолк и поглядел куда-то за окно. Я проследил за его взглядом и не
увидел ничего интересного, кроме розового фасада большого здания, напо-
минающего обком партии.

- Владислав Николаевич, мне сложно говорить... Одним словом, наше на-
чальство залетных помощников не жалует. Я бы хотел спросить вашего сове-
та, тем более что вы хорошо знали Доренко и ее окружение, но мне за это
голову снимут. Советчик у нас один.

- Это который в двенадцатой комнате сидит? - догадался я.

- Он самый, - усмехнулся Сергей.

- И какой же выход? Сделать вид, что я сюда не приходил и ты меня не
знаешь?

- Нет. Я включаю вас в список свидетелей и на этом основании могу об-
щаться с вами сколько угодно. Только для этого вам придется хотя бы
иногда приходить сюда. Вы располагаете ценной информацией...

- Нет, Сережа, этот фокус у тебя не пройдет. Твое начальство меня ви-
дело и весьма нелюбезно выставило вон. Если ты попробуешь выдать меня за
свидетеля, завтра же я окажусь в двенадцатом кабинете, и допрашивать ме-
ня будет его хозяин, а не ты. И вообще, с чего ты взял, что я собираюсь
тебе помогать, а? Я, между прочим, в отпуске.

Лицо его вмиг осунулось и окаменело. Конечно, я был груб, но после
странного разговора с его начальником у меня не было оснований для бла-
годушия.

- Если вы сюда пришли, чтобы рассказать о Литваке, значит, вы хотели
помочь нам, чтобы мы не тратили напрасно силы и время на эту версию.

- Я хотел помочь не вам, а Игорю. У него очень ревнивая жена, которой
он ни разу в жизни не изменял. Если будет скандал, ему вовек не от-
мыться, ты это понимаешь? Можно всю жизнь ему искалечить, и его жене,
кстати, тоже, не говоря уже о детях.

- Значит, я не могу на вас рассчитывать?

Он смотрел на меня, как смотрят больные щенки, выброшенные на улицу
безжалостными хозяевами. И я вдруг подумал о том, что он всю ночь не
спал, что таких преступлений, как убийство кинозвезды Ольги Доренко, в
его небогатой практике еще не было, что он безумно боится "провалить"
работу и наплевать ему в этом случае на самолюбие. Ему действительно
нужна помощь. Проведя полночи в компании полупьяных киношников, он, на-
верное, пришел в ужас от того количества сплетен, домыслов, грязи и отк-
ровенной злобы, которое вылилось на него. Кино - это свой мир, и чтобы
разобраться в связывающих людей взаимоотношениях, нужно покрутиться в
этом мире не один год. И я дрогнул.

- Сколько человек работает по этому делу?

- Все, кто свободен и есть в наличии. Но у нас завал, на все времени
не хватает, поэтому работать будут все понемногу.

- Основные есть? Или у вас дитя без глазу окажется?

- Боюсь, что окажется. Но основных - трое.

- Кто еще, кроме тебя?

- Паша Яковчик и Валентин Иванович Кузьмин. Они сейчас в гостинице
людей опрашивают.

- Паша, стало быть, молодой, а Кузьмин - постарше? - хмыкнул я.

- Валентин Иванович мой наставник, - вздохнул Сергей. - У него стаж
больше двадцати пяти лет.

- А чего вздыхаешь так тяжело? Не помогает наставник, что ли?

Он посмотрел на меня своими щенячьими глазами, и мне захотелось пог-
ладить его по голове и почесать за ухом.

- Пьет он. Ему уже ни до чего дела нет.

- Так, понятно. С наставником мы кашу не сварим. А Паша? Он что за
человек?

- Паша хороший парень, но у него контракт кончается. Он когда в школу
милиции поступал, подписал контракт на пять лет. После окончания школы
уже четыре с лишним года прошло. Он уж и место себе присмотрел, на-
чальником службы безопасности какого-то банка уходит. Тоже за лаврами не
гонится.

- А ты, выходит, гонишься?

- Я для коммерции не гожусь. Буду здесь работать, пока не выгонят.

Да, парень, не повезло тебе, подумал я сочувственно. Из двоих напар-
ников один - престарелый алкаш, другой равнодушно дослуживает оставшиеся
месяцы. За нераскрытое убийство их из органов не уволят, а благодарности
в приказе им не нужны. Короче, задницу рвать на этом убийстве придется
только тебе одному.

- А что у нас со следователем? - поинтересовался я.

- Нормальный мужик, - как-то неопределенно ответил Лисицын. - Я его
мало знаю.

Я посмотрел на часы. Лиля сидит на скамейке в ожидании нерадивого па-
паши уже час. Я, конечно, могу дать руку на отсечение, что она никуда с
этой скамейки не сдвинется и с чужим дядей не уйдет, она у меня вышколе-
на в этом отношении. Но совесть-то родительскую надо иметь!

- Значит, так, Сергей Лисицын, - сказал я, вставая. - Первомайская,
дом восемь. До десяти утра и после шести вечера. Нужен будет совет -
приходи.

Лиля, как и ожидалось, сидела неподвижно, уткнувшись в книжку. Даже
издали было видно, что это совершенно не "Муммитролль", ну просто ничего
общего. Но и не Барбара Картленд, которую я узнавал с любого расстояния
по карманному формату и красно-желто-зеленому оформлению обложки. Книж-
ка, которую держала в руках Лиля, была обычного формата, очень толстая.
Подойдя ближе, я прочитал название: "Украденные сны" и разглядел рису-
нок, на котором была изображена стройная блондинка с сигаретой в руках.
Очередное любовное чтиво.

- Что читаешь? - спросил я, усаживаясь рядом и забирая у нее из рук
книгу. - Опять какие-то страсти? Откуда деньги на такую книжку?

- У меня еще со вчера осталось, я не все потратила, - ответила Лиля,
пряча глаза.

Значит, ни вчера, ни позавчера, ни три дня назад она не покупала мо-
роженое, деньги на которое исправно просила дважды в день. Ах, хитрюга!
Уходила, зажав в маленьком кулачке пятитысячную бумажку, а через пятнад-
цать минут возвращалась и говорила, что было вкусно. Куда же она их пря-
тала? Наверное, в книжки, с которыми не расставалась ни на минуту, даже
когда ходила "за мороженым". "Я посижу на лавочке, почитаю и съем моро-
женое, - говорила она мне. - А то пока я его сюда донесу, оно растает".
В этом был резон, и мне, старому сыщику, и в голову не могло прийти, что
меня легко и изящно дурит собственная восьмилетняя дочь.

Я осмотрел толстую голубую книгу и заметил сзади написанную шариковой
ручкой цену "15000". В конце концов, три порции мороженого, которые мож-
но было купить за 15 тысяч рублей, приносили удовольствия ровно на трид-
цать минут, а пятисотстраничную любовную историю девочка будет смаковать
по меньшей мере дня три. Стоит того. Надо только проверить, нет ли там
какойнибудь порнухи.

Я открыл страницу с рекламной аннотацией и страшно удивился.

- Лиля, но это же детектив! Это не любовный роман.

- Я знаю, папа, - виновато ответила она. - Мне стало интересно.