говорила, что лучше определиться сразу, в чем имярек пойдет на съемку,
потому что не всякий костюм (рубашка, платье, блузка) будет хорошо смот-
реться на фоне голубых стен студии и при ярком освещении. Одежду выбира-
ли вместе. Наконец назначался день съемки. Если у имярека были проблемы
с транспортом, за ним присылали машину.
которого происходило знакомство с ведущим, Александром Улановым. Потом
имярек поступал в распоряжение гримера. Потом начиналась съемка, которая
длилась примерно час - До этого момента все, как обычно, за исключением,
может быть, уж слишком дотошной работы корреспондента, но это только де-
лает честь программе.
ный". Имярека приглашают в студию и показывают ему сорокаминутную за-
пись. Из часовой кассеты, отснятой во время записи, осталось только со-
рок минут, потому что вырезаны самые неудачные куски. Но передача идет
всего двадцать минут, при этом по минуте в начале и в конце - реклама, и
еще в общей сложности три минуты - заставка и перебивки, во время кото-
рых на экране показываются фотографии всех периодов жизни гостя, а голос
за кадром излагает основные вехи его биографии. То есть чистой беседы
гостя с Улановым должно быть не больше пятнадцати минут. Иными словами,
из оставшихся сорока минут еще двадцать пять надо сократить. И вот этот
самый процесс происходит при непосредственном участии самого гостя. Ему
дают возможность посмотреть, как неудачно он может выглядеть на экране и
какие глупости иногда говорит, не подумавши. И. Он с ужасом слышит
собственные корявые фразы, видит некрасивые жесты и приходит в восторг,
когда камера ловит удачный ракурс, а с экрана доносится связная грамот-
ная речь, перемежаемая остроумными шутками. С ним вроде бы советуются.
"Давайте вот этот кусочек уберем, - говорят ему, - а вот здесь вы просто
великолепны. Посмотрите, как хорошо вас поймал оператор, просто чудо.
Ой, как вы здорово это сказали! Так, а вот это, кажется, не очень удач-
но, как вы думаете?" Имярек, естественно, именно так и думает. И под его
чутким руководством и при его непосредственном участии сорок минут непо-
нятно чего превращаются в пятнадцать минут беседы Уланова с интересным,
глубоким, образованным и необычным человеком, имеющим собственные взгля-
ды на жизнь. При этом, заметьте себе, после гримера имярек выглядит раз
в двести лучше, чем в обыденной жизни. Это Миша Доценко видел собствен-
ными глазами, ведь он в первую очередь навестил тех, чьи беседы с Улано-
вым удалось записать на видео сразу после трагедии с Андреевым и Бонда-
ренко.
передача увидела свет. Его можно понять: он нуждается в паблисити, и эта
передача ему просто необходима. Кроме того, он нормальный живой человек,
и, как всякому нормальному человеку, ему хочется произвести хорошее впе-
чатление. Если уж ему удалось так хорошо выглядеть и так здорово высту-
пить, то об этом должно узнать как можно больше людей. Поэтому он с го-
рящими глазами спрашивает: когда? Когда вожделенная пленка будет обнаро-
дована и показана по всероссийскому каналу? Ему отвечают: как только -
так сразу. Мы вам позвоним. Да-да, разумеется, заранее, а не в день эфи-
ра, чтобы вы смогли предупредить всех знакомых, родственников и друзей.
Да, конечно, и кассету после передачи мы вам подарим, мы специально для
вас сделаем копию, чтобы у вас осталась память, так что записывать на
видео не обязательно.
начинает разыгрываться вторая пьеса, под названием "За все надо пла-
тить". Можно полагать, что делалось это не каждый раз. По Мишиным при-
кидкам, примерно в каждом четвертом-пятом случае. По какому сценарию ее
играют - еще предстоит выяснить, но это на самом деле не столь важно.
Важен результат. У имярека есть состоятельные знакомые (будем пока назы-
вать их так), состоящие с ним в деловых отношениях. Может быть, спонсо-
ры, может быть, партнеры, может быть, просто люди, чем-то ему обязанные.
И вот эти самые знакомые вдруг звонят имяреку и спрашивают, настаивает
ли он на том, чтобы передача пошла в эфир. Разумеется, он настаивает! А
как же может быть иначе? Для чего же тогда все это делалось? Понимаете
ли, говорят ему богатые знакомые, нам предложили внести спонсорский
взнос на программу "Лицо без грима", в противном случае уже записанная и
смонтированная передача в эфир не пойдет. Сколько? Много. Двадцать тысяч
долларов. Мы, конечно, можем заплатить, от нас не сильно убудет, так что
если вы настаиваете... Имярек в растерянности. Он ведь уже видел себя на
экране, и это было так хорошо! И ему так хочется... Он просит время на
размышления, но чем больше размышляет, тем больше ему хочется, чтобы пе-
редача вышла. Ах, если бы он ее не видел! Тогда можно было бы разумно
опасаться, что там не все гладко, что он, возможно, выглядел не лучшим
образом, и тогда черт с ней, с этой передачей, деньги заплатят, а ока-
жется только во вред. Если бы так... Но вся беда в том, что он уже ее
видел. И в ней нет ни одного слабого места, ни одного неудачного выраже-
ния, ни одного некрасивого поворота лица. Человеку свойственно любить
самого себя, это признак здоровой психики, это нормально и правильно.
Ему показали его самого, привлекательного, обаятельного, умного и неор-
динарного, и он попался на этот крючок. Расчет безошибочный. Надо иметь
совсем особый характер, чтобы не попасться.
чи. Передача выходит. Вот и все.
гостем программы были нужны для того, чтобы выявить самые сильные его
стороны, нащупать те проблемы и вопросы, обсуждая которые он высказывает
наиболее интересные взгляды и суждения. Она даже одежду помогала выби-
рать, чтобы гость смотрелся на экране как можно лучше. Когда Оксаны не
стало, готовить передачи стало некому. Можно было бы через очень корот-
кое время найти такого же толкового и расторопного корреспондента и вер-
нуться к былой практике, но Уланов с той поры работает только в прямом
эфире. О чем это говорит? О том, что он не знает, где и как искать таких
гостей, за спиной у которых стоят богатые спонсоры. Совершенно очевидно,
что этим занимался директор программы Виктор Андреев, и с его смертью
милое вымогательство прекратилось...
гать, что Андреева и Бондаренко как раз из-за этого и убили. То ли зап-
рашиваемая сумма возмутила гостя и его благодетелей, то ли телевизионщи-
ки надули кого-нибудь, деньги взяли за эфир, а передачу не показали.
таким сложным, напряженным и наполненным взаимными оскорблениями, что
команда Андреева - Уланова, взяв деньги, перемонтировала пленку, убрав
самые удачные куски и оставив самые плохие. Как вам такая версия?
мелкое злобное хулиганство. Хотя как знать... На этом свете все бывает.
Надо срочно раздобыть кассеты с программами, которые пошли в эфир в пос-
ледние полгода. Скажи Мише, пусть займется. Посмотрим, нет ли хоть одной
такой передачи. И вот еще что, Настасья...
говорить с Настей, ему самому не нравилось, но сказать все равно надо.
друг с другом общий язык. Ты не знаешь, в чем там дело?
дело, когда оперативнику вдруг начинает не нравиться какой-нибудь следо-
ватель или наоборот. Мне тоже, если вы помните. Костя Ольшанский долгое
время не нравился, потом притерлись и даже подружились. Ничего особенно-
го.
второе дно. Это так?
смущения, ни неловкости, хотя фактически получалось, что они за спиной
обсуждали сотрудника, и ничего хорошего в этом не было. Но за то и люби-
ла Настя полковника Гордеева, что знала совершенно точно: он никогда не
сделает по отношению к своим подчиненным ничего непорядочного, и в его
присутствии можно не напрягаться. Если он обсуждает Игоря - значит, так
надо.
тите в деле о политическом убийстве? Игорь, как всякий нормальный мили-
ционер, всегда имеет в виду, что на следователя уже оказывают давление,
что его уже купили или запугали. И всякий раз, когда следователь начина-
ет педалировать какую-то одну версию и повышает голос, как только речь
заходит о чем-нибудь другом, так вот, всякий раз возникает здоровое по-
дозрение. Было бы странно, если бы оно не возникало. Игорь - опытный сы-
щик и просто умный человек, с логикой и тревожностью у него все в поряд-
ке. И если бы на его месте оказалась я, то тоже не верила бы Гмыре.
Игорь хочет выстроить такую версию, в которую укладывался бы взлом квар-
тиры Готовчицев, а Гмыря кричит, что кража не имеет к этому никакого от-
ношения и чтобы Игорь вообще забыл о ней, будто ее и не было. Вы-то сами
что делали бы на его месте?
жил ярко, интересно, результативно, но неправильно. Партизанил много,
законы регулярно нарушал. Зато когда стал начальником, понял, что вас,
моих подчиненных и моих детей, надо учить работать по-другому. Сейчас
адвокаты не те, что были раньше, и законы другие, сейчас за малейшее на-
рушение можешь получить полностью разваленное уголовное дело. Мне ваших
трудов жалко, мне до слез обидно, когда вы мучаетесь, мозги напрягаете,
ночами не спите, жизнью рискуете, а из-за какой-то поганой мелочи, кото-
рую адвокат опротестует, и совершенно, надо сказать, справедливо, все
это катится псу под хвост и дело прекращается. Так что ты имей в виду,
что начальник Гордеев - это совсем не то же самое, что сыщик Гордеев.
Куликов Роман
Сертаков Виталий
Андреев Николай
Круз Андрей
Контровский Владимир
Сертаков Виталий