Чтение 22–й страницы книги ~Задержание~

- Не профессионалка, в скандалы не попадала, приводов не имела. Но
почти каждый день в кабаке ошивалась. Я с ней беседовал пару раз для
профилактики... Потом как-то вдруг пропала, может, замуж вышла... А не-
давно встретил случайно возле "Локона" - выскочила в белом халате воды
попить. Конечно, не узнала...

Старик записал фамилию, прозвище, адрес. Поликарпыч удовлетворенно
кивнул.

- Есть польза от отставной ищейки? Может, рано нас списали?

"Нас!" - Старика покоробило.

- Я тебе так скажу: мы хотя образования не имели, но раскрываемость
давали! И настоящую, не липовую!

- Всякую...

- Но не так, как сейчас!

- Ты отстал. Сейчас все по-другому.

- Да знаю я! Но эти, новые, все равно работать не умеют! И не хотят!
Кто из них ко мне хоть раз пришел? Запросят ИЦ-картотеку: нет, и ладно -
пошел домой отдыхать. Наше поколение и слова такого не знало - отдыхать!
Сейчас говорят: "Пили, били..." Но ведь блат знали, в любую хазу спокой-
но входили, а чтоб кто-то на опера руку поднял... Я не говорю - пику
достать...

- А как Фоменко по башке трахнули? Забыл? Поликарпыч отмахнулся.

- Когда тебя выставят, ты тоже многое забудешь. А я выброшу эту маку-
латуру. - Он потряс одной из записных книжек. - Все равно она никому не
пригодится.

Глава одиннадцатая

На следующий день модный дамский парикмахер Вера Строева по пути на
работу дважды прошла мимо неприметного молодого человека, на которого не
обратила ни малейшего внимания и не заподозрила, что он проводит скрытую
фотосъемку. Еще через день свидетель Калмыков из нескольких предъявлен-
ных ему снимков уверенно выбрал фото Строевой, пояснив, что именно о ней
он давал ранее показания и ее называл Тамарой. Вечером курьер отнес де-
вушке повестку. За два часа до ее прихода Сизов зашел в областную проку-
ратуру.

Спустившись в цокольный этаж, он без стука вошел в маленький кабинет
с зарешеченным окном. Сидящий за столом высокий худой мужчина мгновенно
перевернул лежащий перед ним документ текстом вниз и встретил гостя
взглядом, от которого неподготовленному человеку хотелось попятиться.

- Здорово, Вадим!

- А, это ты... Здорово!

Взгляд стал мягче, но ненамного. Последние пятнадцать лет Трембицкий
работал по убийствам, и это наложило на него заметный отпечаток. Резкий,
малоразговорчивый, он никому не доверял, постоянно носил при себе писто-
лет и был готов к любым неожиданностям. Несколько раз во время следствия
по шумным делам людская молва уже хоронила его и всю его семью.

К Сизову он относился хорошо, но тем не менее перевернутый лист ос-
тался лежать в прежнем положении.

- Нашел "сицилийцев"? - натянуто пошутил следователь.

- Пока нет. А ты?

Трембицкий накрыл перевернутый лист руками, осторожно протащил по по-
верхности стола и, приоткрыв ящик, согнал документ туда. Проделав эту
процедуру, он с явным облегчением выпрямился.

- Есть одна зацепка. От автоматов...

Трембицкий замолчал, и Сизов понял, что больше он ничего не скажет. О
ходе расследования важняк информировал только одного человека - прокуро-
ра области. И то только в тех пределах, в каких считал возможным.

- А я пробую вариант со старым делом, - сказал Старик. - И мне нужно
прикрытие на всякий случай.

В семьдесят восьмом кабинете областного УВД Сизов и Губарев готови-
лись к встрече Строевой.

- Вот сигареты. - Губарев достал из кармана яркую пачку, тщательно
протер платком и положил на стол.

- "Кент"! То, что надо. Только бери аккуратно, за ребра.

- Обижаете.

- Сразу, как сравнят, зайди и скажи. Только чтоб она не поняла.
Что-нибудь типа: "Вам звонили".

Губарев кивнул, посмотрел на часы и молча вышел из кабинета. Через
несколько минут дверь приоткрылась.

- Мне нужно к Сизову...

На пороге стояла эффектная брюнетка в модном облегающем платье, под-
черкивающем достоинства фигуры.

- Проходите, присаживайтесь, - пригласил майор, разглядывая посети-
тельницу. Выглядит лет на двадцать пять, гладкое фарфоровое личико, уме-
ренный макияж, ухоженные руки. Почти не волнуется.

Строева опустилась на краешек стула.

- Еще в милиции не была. В народный контроль вызывали, товарищеский
суд разбирался - ни одной бесквитанционки, а она все пишет и пишет! Вот
дура завистливая! Ей место не в нашем салоне, а в вокзальной парикма-
херской! Лишь бы нервы мотать...

Сизов сочувственно кивнул.

- Мы уже и на собрании заслушивали, и в профкоме были, ну скажите,
сколько можно?

На лице Строевой эмоции не отражались, только поднимались полукружия
бровей и закладывались глубокие морщинки на лбу.

Она покосилась на сигареты.

- Можно закурить? А то свои забыла.

- Курите, курите, - кивнул майор, не отрываясь от бумаг.

Строева вскрыла пачку, ловко подцепила наманикюренными коготками си-
гарету, размяла тонкими пальчиками.

- Фирменные. Хорошо живете!

Она улыбнулась.

- Неплохо, - согласился Сизов, подняв голову. Он отметил, что улыбка
у девушки странная: верхняя губа, поднимаясь, обнажила ровные зубы и ро-
зовую десну, а нижняя осталась ровной. Не улыбка, а оскал.

Строева поднесла сигарету к губам, ожидающе глядя на Сизова, но тот
не проявил понимания, тогда она вытащила из небольшой кожаной сумочки
зажигалку, закурила, откинулась на спинку стула и забросила ногу на но-
гу.

- По-моему, это неправильно. Пишет всякий кому не лень, а милиция тут
же повестку... Сколько можно!

- Разберемся, Тамара Сергеевна, - успокаивающе сказал майор.

- Вера Сергеевна! - еще не понимая, машинально поправила Строева.

- Ах да, извините. Тамарой вы представлялись некоторым из своих зна-
комых.

Строева поперхнулась дымом.

- Когда? Я никому чужим именем не называюсь! У меня свое есть!

Сизов молча смотрел на собеседницу. Она снова застыла в неудобной по-
зе на краешке стула. На лбу проступили бисеринки пота.

Коротко постучав, в кабинет вошел Губарев.

- Игнат Филиппович, сигареткой не выручите?

- Бери, но с возвратом.

Губарев аккуратно поднял сигаретную пачку и вышел. Сизов продолжал
рассматривать Строеву.

- Почему вы молчите? - забеспокоилась она. - И что это за намеки?

- Вам придется вспомнить и рассказать один эпизод из своей жизни.
Семь лет назад, вечером, в кафе "Север" вы подошли к одинокому молодому
человеку и попросили его разменять двадцать пять рублей...

- Этого не было! Я никогда не подхожу к мужчинам!

- Вы очень эффектно выглядели: жгучая брюнетка в красном платье с ши-
роким красным поясом, черные чулки. У вас была такая одежда?

Строева напряженно задумалась:

- Я... не помню.

- Это очень легко уточнить. Можно спросить у ваших подруг по общежи-
тию, можно...

- Кажется, действительно носила красное платье с поясом. Ну а чулки -
разве упомнишь...

- Тот молодой человек опознал вас по фотокарточке, опознает и при
личном предъявлении, а на очной ставке подтвердит свои показания.

- Он просто трус и слизняк! - гневно выкрикнула Строева. - На нас на-
пали грабители, и он убежал, а меня оставил на растерзание!

Она заплакала. Сизов невозмутимо выжидал. Постепенно Строева успокои-
лась, достала платок, осторожно, чтобы не размазать тушь, промокнула
глаза.

- В милицию вы, конечно, не заявили, примет не запомнили, - прежним
тоном продолжил майор. - Так?

- А что толку заявлять? Разве мне легче станет? И как их запомнишь,
если темно?

Она нервно порылась в сумочке, обшарила взглядом стол.

- Ваш товарищ так и не вернул сигарет.

- Пачка у экспертов, - пояснил оперативник. - Они исследуют отпечатки
ваших пальцев.

- Зачем? - испуганно вскинулась Строева. - Что я, воровка?

- Объясню чуть позже. - Сизов не сводил с допрашиваемой пристального
взгляда. - А пока скажите, что произошло на дачах через десять дней,
когда вы привели туда нового знакомого?

Статуэтка остолбенела.

- Какие десять дней?! Какой новый знакомый? Ничего не знаю! Вы мне
собак не вешайте! Я... Я жаловаться буду! Прямо к прокурору пойду!