ка цыпкастыми руками нервно ломала таблетки, разбалтывала их щепкой в
наполненной на три четверти жестянке, заметно вздрагивая, подносила бан-
ку к напряженно оскаленному рту, как лихорадочно дергались жилы на тон-
кой шее и бежали по коже бурые, оставляющие клейкие потеки, капли.
пытством ждал, совершенно не представляя, каким образом произойдет прев-
ращение вот этой серой обыденности, как именно будет отдернут занавес,
отделяющий от жгучей и постыдной тайны.
роженно следил за ним, чтобы не упустить каких-то особенных, меняющих
все вокруг слов, взглядов, жестов. Но тот, лениво допив вино, равнодушно
дымил вонючей сигаретой, а девчонка встала, прошла в угол, нагнувшись,
переступила с ноги на ногу и плюхнулась на грязный матрац.
мгновенно вытеснили любопытство, больше всего сейчас хотелось отмотать
ленту времени обратно. Ермолай требовательно мотнул подбородком в сторо-
ну матраца, но он не мог двинуться с места.
ноте, но удивило его не столько обращение, сколько впервые услышанный
голос девчонки и нешуточная злость в этом голосе.
гадливый смешок Ермолая и не мог разобраться в своих ощущениях, ибо про-
исшедшее оказалось не менее заурядным, чем ежедневная кильдюмная пьянка.
Представлял он это совсем не так.
подмигнул. Когда выкарабкивалась девчонка, он дал ей пинка, так что она,
не успев разогнуться, проехалась на четвереньках, раскровянив локти о
шершавый бетон.
хикал и дурашливо выкрикнул:
безымянную, дворняжка и дворняжка - отзывалась, поворачивала голову,
подставляла стакан.
жизнь" или про то, что она считала жизнью, - как козел вонючий Колька
поставил ей фингал под глазом, из-за чего она не смогла пойти устроиться
на работу, и теперь участковый грозит посадить, - Золотов, тоже изрядно
пьяный, встал и молча звезданул ее в ухо.
взвилась, схватила бутылку, грохнула о трубу - только осколки брызнули,
и нацелила щерящееся стеклянными лезвиями горлышко в физиономию обидчи-
ка. Реакция у Золотова была хорошая, увернулся, схватил за руку, а пра-
вой гвоздил куда попало, пока Ермолай не вмешался, не оттащил в сторону.
ругань спрашивала: "За что, падла? За что?"
молай.
бовала, чтобы за разбитую морду Золотов купил ей бутылку вина и "кали-
ков".
лай. - И всегда так! А ведь ты не верил про парашу, я видел... - Он ост-
рым взглядом царапнул Золотова по лицу. - Запомни, Ермолай никогда не
врет клиентам! Еще как жрут, очень даже просто... И дворняжка будет, ку-
да денется! Хочешь, накормим, чтоб убедился?
меняло; блатная фиксатая рожа опротивела до предела, он хотел развя-
заться с гадким типом, но не знал как. Тем более что Ермолай почему-то
не хотел прерывать сложившихся отношений и, почувствовав охлаждение к
себе, словно бесценную реликвию принес самодельную финку и как корешу
продал "всего за пятерку". Тогда это была сумма немаленькая, пришлось у
матери выпрашивать, да у отца незаметно из кошелька трешник свистнуть...
ный "щучкой", по нему примитивные узоры - чайка, кораблики... С дедовым
кортиком, которым поигрался достаточно, не сравнить. Но зато настоящая.
И хотя не верил Ермолаю, что он ее в зоне сделал, все восемь лет, пока
срок мотал, надфилем рисунки выпиливал и двух фуфлыжников собственной
рукой пришил, но, когда держал на ладони, ощутил холодок под сердцем -
это не парадная игрушка, это специально для дела, ею и правда можно...
истатуированными пальцами плавленый сырок да снова вел рассказы свои,
путаные, длинные, сводившиеся к тому, что ворье всякое ничего не боится,
ему никто не указ, только и ценят пуще жизни честное слово да верную
дружбу. И когда застрелили одного налетчика из засады, то тысяча корешей
собрались хоронить, фоб через весь город на руках несли, движение оста-
новили, а милиция по углам пряталась да не вмешивалась.
дохлой рыбкой разбуженная, билась в сознании все настойчивей. Ведь двор-
няжку он избил не за испытанное разочарование - за то, что напомнила бе-
зымянная подстилка, с кем были мечты о прекрасной жгучей тайне связаны.
А та, другая, пожалуй, и не лучше этой...
вся жизнь наперекосяк пошла...
вырком...
рень-кремень Ермолай с его фиксами и татуировками, то ли песня лихая жа-
лостливая, а скорее всего все вместе - как дурман, гипноз какой. Сейчас
не веришь, а ведь пошел, и финку в рукав спрятал, как кореш подсказал,
друг верный - сам вызвался на атасе постоять и научил, что потом делать.
если все же заметут - не колоться, упираться рогом: знать не знаю, мимо
проходил, вы мне дело не шейте, дайте прокурора! - и амба, отпустят! А
если все же срок навесят - не страшно, скажи: я от Ермолая, и амба - не
жизнь, а лафа! Кому сказать? Всем скажи!
удержится в ладони скользкая рыбка, и кулаком стучал, пока соседка не
выглянула: уехала, месяц не будет, шляются кобели, то один, то другой...
Я от Ермолая! Да хоть от чертовая, иди отсюда по-хорошему, пока милицию
не позвала.
чем тут милиция, и внезапно гипноз прошел, и накатила дурнота, земля
провернулась и булыжником в морду, но небольно, кажется, сейчас горло
лопнет, и все потроха выскочат, и друга нет, помочь некому, да какой он
друг - сволота приблатненная, под расстрел подвел и убежал, в штаны на-
ложил, сука! - скорей в переулок, сюда, через проходняк, черт, забор!
ревернулся и копошился под забором в куче всякой дряни, пока, ободрав-
шись, не протиснулся сквозь собачий лаз на ярко освещенную улицу, инс-
тинктивно вытер морду левым рукавом - правой руки как не было: держал на
отлете какую-то деревяшку вроде протеза; и нырнул в первую же подворот-
ню, темными проулками дотащился до дома, вдруг из кустов парень-кремень:
ну, колись, как оно все вышло. Бабка вышла, соседка... И бабку?! Вот
что, кореш, закон знаешь - друга не сдавать, я с тобой не был, финарь в
глаза не видел, понял? Перо выбросил?
пальцах, а ведь не выскочила и в бок не воткнулась, значит, не для той и
не для него жадная "щучка" на тусклом клинке! Бросил в водосточную ре-
шетку, не попал, звякнула рядом. Ермолай орлом кинулся, схватил, осмот-
рел со всех сторон, понюхал... Она же чистая! Ты что, падла, туфту го-
нишь, нервы мотаешь?!
казал, "стремя" бросил, значит, правилку ему да пику в бок, как бре-
хал-заливался. Не страшно: ведь ничего не было, примерещилось все, от
чего же он так бежал? Как гора с плеч! Достал платок, утерся неторопли-
во, постарался ухмыльнуться зловеще в налитый яростью зрачок: сам, пад-
ла, с атаса ушел!
завыкручивался. Да я рядом стоял, за углом, просто видно не было! Ермо-
лай корешей никогда не продавал, Ермолай за кента под вышку пойдет, он и
тебя, слюнтяя, другом считал, потому и не трогает за такие слова, а то
бы в куски попорол! Выругался длинно-предлинно, цевкнул через губу
струйкой слюны, засунул привычно финку за брючный ремень и покатил раз-
болтанной походкой. И к черту, чтоб тебя пополам перерезало!
Глуховский Дмитрий
Гуревич Георгий
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий