копейки, вы понимаете? Ни гроша! Гений... Черт бы его побрал...
памятью. Кто-нибудь уймет ее наконец или нет?
а пронзительно визжала. Загрохотали табуретки. Быстро простучали шаги по
коридору. Шарахнула входная дверь.
деточка, пойди сюда! Ника! Где моя дочь? Где мой ребенок?
равно мамин крик иголками впивался в мозг.
Это пройдет..,
у Ники тут же заныло все внутри.
мы с тобой теперь не нужны, одни мы с тобой остались на свете. Ты не бросишь
меня? Посмотри мне в глаза! Ну, посмотри на мамочку, Ника.
лоб, размазывая помаду и выдыхая крепкий перегар.
минуту назад. Ей было все равно. За столом все молчали и прятали глаза.
нарушил неловкое молчание, взял Нику за плечи, повел в ванную, широкой
теплой ладонью умыл ей лицо, испачканное маминой помадой.
волосам, - у нее просто нервный срыв. Я понимаю, тебе стыдно, противно. Нет
ужасней чувства, чем стыд за свою мать. Но это пройдет. Ты забудешь,
простишь, жизнь наладится.
ее понять и просто пожалеть. По большому счету она очень хороший человек, и
тебя любит. Ты веришь мне?
получается неплохо. Но когда это жизнь, а она продолжает играть, получается
отвратительно.
лет.
Другой у тебя нет и не будет. По большому счету она очень хороший человек...
По самому большому счету.
счету", - думала Вероника Сергеевна и глядела не отрываясь в иллюминатор.
приоткрыв рот. Лицо ее во сне разгладилось, щеки порозовели. Она опять
казалась девочкой-подростком, будто не было долгих восьми лет, которые так
страшно изменили ее лицо.
самой неудобной позе. И так же моментально просыпалась, распахивала
восторженные синие глаза, куда-то мчалась, не умывшись, не почистив зубы,
или хваталась за карандаш, и проступало вдруг из хаоса карандашных линий
знакомое лицо, дерево, угол соседнего дома с телефонной будкой, облако,
отраженное в камышовом пруду.
какой-нибудь маленький шедевр за бесценок. Коли просили подарить - дарила.
Как только картина была закончена, она переставала интересовать автора.
Однажды Зинуля на глазах у Ники взялась чистить воблу, расстелив прелестный
акварельный натюрморт.
с нее рыбные очистки.
больше суток. Он получился отлично. Посмотри, совершенно живой лимон на
блюдце и эта треснутая чашка...
весело рассмеялась. - Слушай, а как же вобла? Пиво выдыхается. Дай хотя бы
газетку.
могла бы стать известной художницей. Но в жизни не существует никаких "если
бы". Зина Резникова стала тем, кем хотела стать, и ничего иного не дано.
родственные отношения. Однако настал момент, когда обе почувствовали, что
разговаривать, в общем, не о чем. Нике было больно смотреть, как сгорает в
бездарном огне богемных ночных посиделок, тонет в пустом многозначительном
трепе, в портвейне и водке не только талант, но молодость, здоровье, обаяние
ее любимой школьной подруги. А вскоре подвернулся подходящий формальный
повод, чтобы никогда больше не встречаться.
была довольно солидная сумма. Почти как тысяча долларов сегодня. Ника точно
знала - не вернет. Но деньги дала. Они были не последние у Ники. А вот
подруга была последняя и единственная. Ника отлично понимала, Зинуле будет
стыдно, она исчезнет. Зинуля в глубине души тоже это чувствовала и все-таки
деньги попросила. Можно было ограничиться более скромной суммой, как это
случалось раньше. За двести-триста рублей Ника просто покупала какую-нибудь
Зинулину картинку, когда видела, что у подруги совсем плохи дела, нет зимних
сапог, например, или совершенно пустой холодильник. Сапоги, конечно, так и
не покупались, холодильник оставался пустым. Зинуля обладала удивительным
свойством: какая бы сумма ни оказывалась в ее кармане, через день-другой не
оставалось ни гроша.
единственную подругу из своей жизни. Так оно и вышло. Зинуля жила на
окраине, без телефона, связь у них была односторонняя. Зинуля не звонила.
Можно было разыскать ее через родителей, она в то время еще часто навещала
их. Но Ника не пыталась, опасаясь глупых торопливых оправданий, детского
вранья, неизбежного взаимного напряжения в разговоре.
говорила Нике ее мудрая рассудительная бабушка Симочка Петровна, - не
увидишь больше ни денег, ни человека. Ты, конечно, долг простишь, но
должнику будет совестно смотреть тебе в глаза. Люди не прощают тех, перед
кем виноваты.
опомнилась, словно проснулась после глубокого наркоза.
всего лишь глубокий наркоз. Никиты больше нет, и продолжать жить так, словно
ничего не случилось, действовать по намеченному разумному плану: сначала
отсидеть на всех положенных торжествах, посвященных инаугурации, потом
слетать в Москву на один день, постоять на кладбище, и оттуда сразу в
аэропорт, чтобы успеть на очередной банкет - это невозможно.
причастен к смерти Никиты. Она не собиралась ничего выяснять и расследовать.
Ей просто надо было срочно что-то предпринять, побыть одной. В Москве, в
пустой квартире, без посторонних глаз и ушей, она, возможно, сумеет просто
выплакать проклятую, невыносимую боль. А дальше видно будет.
с гнусной клеветой, содержащейся в анонимном письме. Она сбежала от мужа в
один из самых торжественных моментов его жизни, она летит в Москву, как было
сказано в письме. И вовсе не под наркозом.
сказать, наглый. Интересно, каким образом по воздуху передается это ощущение
чужого взгляда? Как ее объяснить, щекотку чужих биотоков?
худой, какой-то весь острый, угластый мужик лет пятидесяти. Совершенно лысая
голова, не бритая, а именно лысая. В таком возрасте это может быть
результатом химио- и радиотерапии. "Онкология, - механически отметила про
себя Ника, - залеченная опухоль. Долго вряд ли протянет. Не жилец".
очень спешил, даже когда просто сидел в самолете. Внезапно возникло странное
чувство, что где-то когда-то она уже видела этот профиль.
расслабиться хотя бы на несколько минут. Это необходимо, иначе совсем не
останется сил. Он думал о том, как приятно быть чистым, без толстого слоя
грима на лице, без парика на голове.
лощеный сопляк стоял рядом у зеркала и наблюдал, как немолодой мужчина
смывает с лица грим, выразительно хмыкал и тихонько напевал себе под нос:
"Голубой я, голубой, никто не водится со мной". Егорову захотелось вмазать
кулаком по насмешливой юной морде, но он, разумеется, сдержался.
пришлось напяливать на себя вонючие бомжовские тряпки. Вонь - дело
серьезное. Бомж не может пахнуть одеколоном и туалетным мылом.
Курылев Олег
Херберт Фрэнк
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Влодавец Леонид