Чтение 52–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

сверточком в розовых лентах. Отдав Лене цветы. Кротов осторожно и неумело
взял из рук сестры ребенка.

- Ну, кто так держит? Тоже мне, папаша! Это же тебе не букет. - Сестра
откинула кружевной треугольник, и Кротов увидел крошечное розовое личико.

- Очень симпатичная девчонка, вылитый папа! - заметила сестра.

Когда они подошли к машине, Лена взяла малышку у него из рук.

- Подожди, я на секундочку. - Она побежала к воротам.

У ворот стояла высокая блондинка в черных джинсах и черной кожаной
куртке. Что-то в ней показалось Кротову знакомым. Он увидел, как Лена
расцеловалась с блондинкой, как та осторожно откинула пеленку и
рассматривает личико ребенка. О чем они разговаривали, он не слышал.

- Кто это? - спросил он, когда Лена вернулась к машине.

- А ты не догадываешься? Это Светлана.

- Ну, в общем, я догадался. Она столько всего накупила для нашей девочки,
надо бы деньги отдать, неудобно.

- Она не возьмет... Скажи мне, молодой папаша, как мы назовем ребенка?

- Я об этом уже четыре дня думаю, - вздохнул Кротов, - оказывается, это
так трудно - выбрать имя. Вот мне, например, очень нравится имя Елизавета...

- Угадал! - обрадовалась Лена. - Мне это имя тоже очень нравится. Так
маму мою звали. Послушай, как красиво звучит: Елизавета Сергеевна Кротова!

Вечером к ним в гости пришел Гоша Галицын. Когда сели за стол, он сказал:

- Помнишь, ты обещала рассказать мне о своем первом и самом сильном
нью-йоркском впечатлении? Давай, рассказывай!

- Когда мне было четырнадцать лет, - задумчиво произнесла Лена, - я
зачитывалась повестью Селенджера "Над пропастью во ржи". Там есть эпизод,
как герой сидит у пруда в Центральном парке и думает, куда деваются на зиму
утки. Пруд ведь замерзает, а у них подрезаны крылья. Так вот, моим самым
сильным впечатлением был этот пруд у южного входа в Центральный парк, и эти
утки... Мне тоже, как Холдену Колфилду, никто не мог ответить, куда они
деваются на зиму.

- И это все?! - У Гоши в голосе звучало разочарование.

- Разве этого мало? - спросил Кротов. +++

ЭПИЛОГ +++

Середина мая была очень жаркой. Столбик термометра днем поднимался до
тридцати пяти градусов. Москва плавилась в лучах ослепительного солнца, на
небе не было ни облачка. Такая жара в мае случается раз в двести лет, не
чаще.

Под старыми широкими дубами сада "Эрмитаж" было хоть немного прохладней.
Там и сидела Лена Полянская в тонком шелковом платье, в темных очках, с
книжкой на коленях. Маленькая Лиза уютно посапывала в коляске. Рядом лежал
Пиня с высунутым до земли языком. Лена должна была выбрать какой-нибудь
рассказ модного английского писателя Кевина Лаудстера для сентябрьского
номера журнала "Смарт". Сейчас она размышляла, взяться ли за перевод самой
или отдать кому-нибудь из переводчиков. Было воскресенье. Сергею Кротову
пришлось заехать - на работу часа на два, не больше. К часу дня он
рассчитывал освободиться и сразу отправиться со своим семейством на пляж в
Серебряный Бор. Поэтому он оставил Лену с малышкой в саду "Эрмитаж",
напротив Петровки,38.

Лена не видела, как у входа в сквер остановился черный."Сааб" и из него
вылез невысокий лысоватый господин в белых льняных брюках и голубой рубашке.
Сказав несколько слов громиле-шоферу, господин направился по дорожке сквера
к скамейке, на которой сидела Лена.

Проснулась и заплакала Лиза. Лена взяла ее на руки. Лысоватый господин
присел на край лавочки и произнес:

- Какой красивый ребенок!

- Спасибо, - вежливо улыбнулась Лена.

- Надо же, - продолжал незнакомец, - нет еще и трех месяцев, а уже такое
умное личико. Здравствуйте, Елена Николаевна. Вы отлично выглядите -
похудели, помолодели.

- Что, простите? - Лена удивленно всматривалась в совершенно незнакомое
лицо.

- Не пытайтесь меня узнать. Мы с вами никогда прежде не встречались.
Лысоватый господин достал сигарету, закурил, сделал глубокую затяжку и
зажмурился. - Вам большой привет от Светланы.

- Спасибо. Как у нее дела?

- Неплохо, совсем неплохо. После ваших совместных приключений в Нью-Йорке
она получила повышение. Вас, между прочим, тоже следовало бы как-нибудь
наградить за мужество и смекалку. Но вы, к сожалению, работаете не в моем
департаменте. Да, забыл представиться. Андрей Иванович, - он протянул руку,
и Лена машинально пожала твердую, сухую ладонь.

- Очень приятно...

- Я владею крупной фармацевтической фирмой. Хочу предложить вам
определенного рода сотрудничество.

- Я не имею отношения к фармацевтике! - Лена встала и, уложив Лизу в
коляску, шагнула в сторону выхода. - Простите, мне пора.

- Постойте, Елена Николаевна! Мы даже не начали разговор.

- А стоит ли? - пожала плечами Лена.

- Уверен, что стоит.

- Я должна вам сказать "спасибо" за то, что вы поручили Светлане меня
охранять? Ну что ж, большое спасибо. Теперь, как я понимаю, пришло время
расплатиться за это?

- Ох, Елена Николаевна, зачем вы все так огрубляете? Вы же тонкий, умный
человек. Да, я помог выжить вам и вашей чудесной девочке. Но вы тоже помогли
мне.

- В таком случае мы квиты.

- Да. Мы квиты. Поэтому теперь можем говорить как равные. Если хотите,
как партнеры.

- А если я не хочу? Если не хочу говорить с вами как с партнером? Какое
может быть партнерство? Вы работаете в ФСБ, занимаетесь производством
эликсира молодости из живого сырья. Когда-то этим поддерживали жизнь в
немощных старцах из аппарата ЦК, омолаживали их жен, любовниц, не знаю, кого
там еще. Препарата требовалось мало - только для избранных, для узкого круга
элиты. И ведомство ваше называлось по-другому, менее красиво и более
конкретно. А теперь эликсир молодости стал товаром и выходит из-под вашего
контроля.

- Вот здесь вы ошибаетесь. Именно мы являемся гарантами того, что с
препаратом не будет злоупотреблений. Ваш случай - яркий тому пример.
Поймите, это давно запатентованный, научно разработанный метод. Вы же не
станете возражать против трансплантации, а практически это то же самое.
Поймите, нельзя остановить науку.

- Завтра кто-нибудь откроет и запатентует пользу каннибализма. Почему
нет? Младенец, даже не родившийся, - такой же человек, только крошечный,
беспомощный и бесправный. Если можно лечиться и омолаживаться его кровью и
плотью, почему же нельзя вашей или моей?

- Елена Николаевна, давайте говорить серьезно. Прежде чем вступить с вами
в философско-футурологическую дискуссию - кстати, очень для меня приятную и
интересную, - мы должны сначала обсудить более конкретные и приземленные
проблемы.

От жары дрожал и слоился воздух. Внезапно кроны деревьев, кирпичная стена
Летнего театра - все будто засветилось изнутри странным, тревожным светом.
Солнце провалилось в тяжелую лиловую хмарь. "Сережа не успеет прийти за нами
до грозы", - подумала Лена.

И как бы в ответ громыхнул гром где-то совсем близко, и яркая косая
молния распорола вмиг почерневшее небо. Пиня задрожал и вжался в Ленину ногу
- он очень боялся грозы.

- Кажется, сейчас ливанет, - посмотрев вверх, заметил Андрей Иванович,
может, пройдем к моей машине? Там вам будет удобно. Вы там сможете Лизаньку
покормить, смотрите, она уже волнуется, кушать хочет. Мы с шофером
отвернемся.

- Нет! - крикнула Лена. - Всего доброго. Мне пора. Приятно было
познакомиться, - добавила она уже спокойней.

По дорожке, раскрывая на ходу зонтик, быстро шел Кротов.

- Ну что ж, - развел руками Андрей Иванович, - мне тоже не хочется
вымокнуть до нитки. Поговорим в другой раз. Обязательно поговорим. Вот
телефон, по которому со мной всегда можно связаться. - Он сунул Лене в руку
картонный прямоугольник, визитную карточку, на которой было напечатано
только семь цифр телефонный номер, и ничего больше.

Слегка поклонившись, он свернул на боковую дорожку и исчез.

Они едва успели сложить коляску, убрать ее в багажник и сесть в машину.
Ливень упал сплошной стеной, зашипел на раскаленном асфальте.

- В Серебряный Бор уже не поедем? - спросил Кротов, выруливая на Садовое
кольцо.

- Поедем обязательно. Гроза скоро кончится, - ответила Лена.

Бежевый "жигуленок" несся по Садовому кольцу, продираясь сквозь толщу
ливня, как подводная лодка сквозь океан. Маленькая Лиза улыбалась во сне.