какое платье лучше надеть на концерт - бледно-зеленое "сафари" с золотыми
пуговками стройнило и скрадывало полноту, но для концерта казалось слишком
строгим. А синее в горошек с оборками, хоть и достаточно нарядное, не
скрадывало полноты.
сначала отправилась в душ, потом долго приводила себя в порядок. Надев
красный в белую полоску крепдешиновый костюм, а не "сафари" и не "горошек",
пройдя в последний раз пуховкой с пудрой по лицу, она взглянула на часы и
охнула: прошло тридцать пять минут.
выскочив из номера, побежала к лифту.
окативших его сладким запахом духов. Они были одеты и причесаны совсем
иначе, к тому же в этот час отдыхающие шли толпой, кто с ужина, кто на ужин,
кто на вечерние развлечения в город. Так что про записку он не спросил.
записка.
насыпавшей для ее подруги колотый фундук в газетный кулечек.
этого даже не заметила отдала старушке деньги, взяла кулек с фундуком и
удалилась вместе с подругой Людмилой на концерт заезжей звезды.
собралась уже окликнуть удалявшихся дамочек, но, прочитав своими молодыми
зоркими глазами надпись на листке, окликать никого не стала, а тихо
присвистнула: "Это ж надо!"
ворот санатория. Ничего интересного за целый день не произошло. Подъезжали и
отъезжали разные машины, входили и выходили люди. Она автоматически
отметила, что красивый молодой, но совершенно седой человек, выскочивший из
черной "Тойоты" и забежавший в проходную часа полтора назад, очень спешил.
Именно этой непривычной для курортного города спешкой да еще, пожалуй,
ранней сединой и привлек он на секунду внимание "ореховой бабушки". Но
только на секунду. Она не видела, как седой человек вышел из проходной, не
видела, как в его отсутствие сели в черную "Тойоту" два амбала. Ее отвлекли
покупатели, большое шумное семейство с тремя детьми. Маль" чишка лет двух
ревел басом на всю улицу и колотил ногами по ступеньке прогулочной коляски.
Тамара Ефимовна умела легко успокоить любого плачущего малыша. У нее имелся
какой-то свой секрет: достаточно произнести несколько смешных и ласковых
слов, удивить, переключить внимание - и ребенок успокаивался. Некоторые
семьи, отдыхавшие с детьми, даже специально подходили к "ореховой бабушке",
если ребенок начинал заливаться.
доктор выскочил из проходной и под дулом пистолета был втиснут в "Ниву",
Тамара Ефимовна успокаивала басовитого малыша. А когда он успокоился,
заулыбался и семейство с кулечками орехов удалилось, и "Тойота", и "Нива"
уже исчезли. Тамара Ефимовна не придала значения отчаянному сигналу,
слышному сквозь рев малыша. На то и машины, чтобы сигналить. Номера "Тойоты"
она не знала, доктора Ревенко никогда в глаза не видела, никаких указаний на
этот счет не получала. А Маша Кузьмина из машины не выходила, только смутный
тонкошеий силуэт с хвостиком на затылке виднелся за передним стеклом.
полковнику и странным образом выпавшую из сумки рассеянной покупательницы,
все-таки прочитать: записка не была запечатана, просто сложена вчетверо.
Надо оценить степень ее срочности.
явно стариковским почерком, Тамара Ефимовна почуяла своим партизанским
нутром, что произошло нечто, требующее немедленной связи с полковником. Под
текстом стояли число, месяц и время. Записку писали сегодня, полтора часа
назад. Тут же в ее памяти зарябили события полуторачасовой давности. Вдруг
вспомнилась черная "Тойота", седой красавец, влетевший в проходную, силуэт
девочки за стеклом машины, отчаянный сигнал... Да, это произошло примерно
полтора час назад, когда она успокаивала ревущего малыша. А потом "Тойоты"
уже не было, вместе с ней пропала и зеленая "Нива", простоявшая перед этим у
ворот санатория довольно долго.
сложила стульчик, перешла дорогу и, поздоровавшись с охранниками, заглянула
в проходную.
дежурит?
опустила корзину у высоки ботинок охранников и нырнула в проходную.
ободранном кресле. Фуражка с зеленым околышем съехала на затылок, очки - на
кончик носа.
подумала, надо занести. Вдруг важное что-нибудь.
собственную записку, отданную дамочке из третьего корпуса, а когда узнал,
даже покраснел от неловкости. Все-таки полтинник взял, а пустяковую просьбу
не выполнил.
очень спешил, просил передать. А я дамочке отдыхающей перепоручил, из того
же корпуса, а она, пустая голова, позабыла. Прямо не знаю, что делать.
Мне-то с поста уйти нельзя.
отвечал.
отдыхающих-то нет надежды, а получилось нехорошо. Раз уж попала мне в руки
эта записка, так я и передам.
полтинника никто за это не давал, а она примчалась. "Это нынешним на все
наплевать, а в нашем поколении еще остались люди", - подумал он и даже
покраснел немного. Записка так и жгла руки, очень нехорошо вышло.
направо. Как на четвертый этаж поднимешься, подсунь под дверь.
быстро, без всякой одышки, и постучала в дверь, но не 437-го номера, в
котором жили Белозерская с Арсюшей, а в соседнюю, под номером 435.
Глава 21
не говоря, провели к одноэтажному кирпичному дому. В большой полупустой
комнате сидел, развалившись в кресле, Ахмеджанов собственной персоной. На
Машу он даже не взглянул, рявкнул что-то на своем языке, и ее тут же
втолкнули в неприметную дверь в глубине комнаты.
бревенчатый пол, голые, выкрашенные голубой масляной краской стены, голая
ярчайшая лампочка под потолком.
тонкая ниточка света пробивалась из-под двери. "Именно здесь дожидался своей
участи несчастный Иванов, - подумала Маша, - вероятно, здесь же сидел и тот
перепивший оператор. Теперь моя очередь".
сразу после того, как ее заперли. Его голос звучал ровно и спокойно. В
тяжелом басе Ахмеджанова проскальзывали истерические нотки, он даже иногда
пускал петуха. Разговор шел по-абхазски, Маша не понимала ни слова.
не разобрала. Он знает, отсюда все слышно. Он надеется, что мы не успели
договориться и станем врать вразнобой. Тогда он нас разоблачит и с
удовольствием пристрелит. Впрочем, он нас и так пристрелит. Интересно,
почему я так спокойна? Мне ведь очень страшно. Но я чувствую, страх только
усилит их подозрения. Я где-то читала - у убийцы сразу срабатывает инстинкт,
если жертва боится. Но жертва не может не бояться... О господи, я самой себе
заговариваю зубы. А что мне остается делать? Рыдать? Биться головой о
стенку?"
***
говорил между тем Ахмеджанов, - но ты спас меня и многих других. Нам сложно
найти нового врача. Поэтому сразу я тебя не убью. Мы сначала все-таки
поговорим. В последний раз.
требовал один человек, которого Ахмеджанов не считал "своим". Человек чужой,
купленный недавно и задорого. Чеченец не верил ему, подозревал корысть и
трусость. Он даже не исключал такой вариант, что человек этот хочет убрать
доктора с девочкой его, Ахмеджанова, руками в каких-то своих интересах.
Продавшись, человек этот сильно рисковал, очень сильно, и свои интересы у
него, безусловно, имелись. Но про встречу доктора с полковником ГРУ на рынке
он не соврал.
возможно, и пристрелил бы его сгоряча. В глубине души он даже желал этого.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Посняков Андрей
Акунин Борис
Круз Андрей