Чтение 62–й страницы книги ~Дикое золото~

Повесив, наконец, трубку, он сказал, глядя в сторону:

- Вскоре после нашего отъезда Даника забрали жандармы. Что тут было
поделать? Прикатили двое нижних чинов с поручиком, потребовали...

- Ермолай Лукич, - тихо сказал Бестужев. - Наружным наблюдением этого не
объяснишь. Кто-то из ваших стукнул, из части...

- Сам знаю, - сварливо откликнулся Мигуля. - Не маленький. - И потерянно
повторил: - Все благополучно рухнуло...

Бестужев быстро сказал:

- Можете узнать насчет Тутушкина?

- Ну, если надо... Барышня! - воззвал он в трубку. - Сто тридцать первый
попрошу... Пожидаева мне, быстренько! Иван Андреич, Мигуля телефонирует. Как
там мой постоялец? Ага... Да так, нужно мне было... Нет, пусть и далее... -
Повесив трубку, печально улыбнулся. - Ну, по крайней мере, Ванька в наличии,
на месте. До арестного дома покамест не дотянулись. Да какое это теперь
имеет значение? Подсекли нас, а?

- Не раскисайте, пристав, - сказал Бестужев, несмотря на все случившееся,
чувствовавший прилив злого азарта. - Далеко не все еще потеряно... У вас
есть доступ к центральному полицейскому телеграфу?

- Конечно.

Почти не раздумывая, Бестужев присел за стол, вырвал листок из своего
блокнота и быстро написал: "Петербург, охранное отделение, Васильеву. В лесу
пожары. Большие пожары. Ввиду крайне затруднительного положения прошу вашего
вмешательства и предоставления особых полномочий. Ответ прошу немедленно.
Лямпе". И протянул листок Мигуле:

- Отправьте вне всякой очереди. Сейчас в Петербурге около девяти утра, о
телеграмме доложат немедленно, и вскоре о наших затруднениях будет знать
генерал Герасимов. Мы еще побарахтаемся, Ермолай Лукич... Ох как
побарахтаемся! Не вздыхайте, мне, собственно, не нужно уже ваше присутствие,
так что вы ни с какого боку не замешаны в дальнейшем... Дайте мне только
Ваську Зыгало, а? На всякий случай. Не исключаю, что мне придется кое-кого
сейчас брать...

И он подумал: "Интересно, когда Герасимов договаривался об этой фразе,
"лесных пожарах", имевшей значение крика о помощи, требования немедленного
вмешательства Петербурга, свет наш Александр Васильич и в самом деле имел в
виду одни лишь обтекаемые "непредвиденные обстоятельства" или втихомолку
думал о варианте "предателя в рядах"? Поди пойми Герасимова..."

- Думаете, выйдет толк? - с сомнением покрутил головой Мигуля. - Я не
сомневаюсь, что ваш Герасимов - личность могущественная, однакож начали
активно прятать концы...

- Я не уверен, что им удастся спрятать все концы, - сказал Бестужев. -
Ничего еще не рухнуло, пристав, ничего еще не решено... Я специально добавил
к условленным "пожарам" эпитет "большие", чтобы там, в Петербурге,
зашевелились... Позвольте телефон? - Он снял трубку. - Барышня, попрошу...
минутку! Ермолай Лукич, где у вас телефонный список? Спасибо... Попрошу
семьдесят третий. Госпожа Аргамакова? Вас беспокоит ротмистр Бестужев, если
вы меня еще помните. Рад слышать...

Ирина Владимировна, могу я поговорить с вашим мужем? Понимаю...
Сочувствую... В таком случае осмелюсь просить вас о встрече...

Глава седьмая. Как ходят в аптеки в Шантарске

Она вошла в роковой шестнадцатый номер дез малейшего смущения - красивая,
уверенная в себе молодая женщина, провинциальная светская львица, одна из
"гетер" Ваньки Тутушкина, у которого еще не выветрилось из кудрявой головы
классическое образование... Бросила мимолетный ззгляд на пустой стол, и в ее
взгляде Бестужев подметил легонькое удивление. "Ага, - подумал он почти
весело, - ожидали, голубушка, полный стол фрухты и конфект, не говоря уж о
шампанском? Фигушки, как изящно выражается Оленька Серебрякова..."

- Прошу вас, садитесь, Ирина Владимировна, - сказал Бестужев, целуя ей
руку. - Я так рад, что вы пришли...

- Хотите, открою маленький секрет? Я теряюсь перед дерзкими, уверенными в
себе мужчинами. А люди вашей профессии, ротмистр, меня откровенно
завораживают - этот восхитительный аромат тайны, коим вы окутаны... Ни на
что так не падки женщины, как на тайны...

Ее грудь вздымалась чуточку чаще, чем следовало бы для нормального
дыхания, то, что открывало взору модное декольте, выглядело весьма
соблазнительно. Ага, вот и умелый пленительный взгляд из-под полуопущенных
длинных ресниц, многозначительный такой... Бери и укладывай в постель,
никакого отпора, за тем и пришла...

- Вы меня заинтриговали столь неожиданным приглашением, ротмистр, -
призналась она томным, грудным голосом. - Встречаться в отеле - это
несколько неприличное безумство, но я уверена, что блестящий петербургский
офицер сумеет сохранить все в тайне...

"Интересно, мадам, на скольких постелях в этом самом отеле вы уже
совершали неприличные безумства?" - так и вертелся у него на языке вопрос.
Но вслух он, разумеется, сказал совсем другое:

- Вы, право же, чрезмерно мне льстите, Ирина Владимировна. Я, увы,
рядовой служака не самого престижного ныне ведомства...

- Не прибедняйтесь, Алексей! - она кокетливо погрозила пальчиком. - Все
знают, что вы - посланец и фаворит всемогущего Герасимова, наделены
немаленькой властью... Вы согласитесь выслушать бедную челобитчицу?

- Да, разумеется, - кивнул Бестужев, констатировав, что дамочка умеет
брать быка за рога.

- От ваших слов и ваших отчетов наверняка будет зависеть многое. И не
спорьте, я искушена в бюрократических тонкостях более, чем вам
представляется. На дворе - двадцатое столетие, Алексей, слабые женщины
понемногу эмансипируются, начинают разбираться в сложных мужских делах... -
Она слегка наклонилась к нему, выставив на обозрение декольте, доверительно
понизила голос: - Милейший ротмистр, я форменным образом умираю здесь от
смертной тоски. Скоро превращусь в скелет...

- Полноте, Ирина Владимировна, - улыбнулся Бестужев. - Вы, право,
восхитительны, я бы рискнул сказать, божественны... - и, что бы поторопить
дальнейшие события, окинул ее недвусмысленным, открытым мужским взглядом.

Рыбка заглотнула наживку. Дама промурлыкала еще интимнее:

- Алексей, я и в самом деле чувствую, что гибну. Эта дыра... Скоро будут
прожиты лучшие годы... Меж тем очень многое зависит от вас. Вы, безусловно,
в состоянии отразить в вашем отчете деятельность мужа таким образом, так
замолвить словечко, что перевод его в Петербург станет реальностью... И не
спорьте, вы в состоянии... Господи, как хочется в Петербург! - вздохнула она
искренне. - Викентий трудолюбив и не лишен способностей, он может сделать
хорошую карьеру... и служить надежной опорой тому благодетелю, кто продвинет
его из этой глуши. Вовсе не обязательно по судебному ведомству, возможно
ведь и перевестись гражданским чиновником в охранное отделение или
Департамент полиции... Вы ведь в состоянии это устроить при необходимости,
признайтесь?

- Пожалуй, - сказал Бестужев.

- Так сделайте это, Ал„ша... - Она наклонилась к нему так близко, что
Бестужев почувствовал на щеке теплое дыхание. Накрыла его руку узкой изящной
ладонью. - Можете мне поверить - благодарность моя будет безгранична, я,
честное слово, готова на все... Мы понимаем друг друга?

- Я вас прекрасно понимаю, Ирина Владимировна, - сказал Бестужев. - А вот
вы меня - не совсем...

- Простите? - она недоуменно подняла брови, похожие на ласточкины крылья.

Вежливо высвободив руку, Бестужев встал. Сделав несколько шагов по
комнате, повернулся к ней:

- Ирина Владимировна... Вы, право же, очаровательны. Но мне-то нужно
другое... Нет, я не о постели.

- Все, что угодно, - ее взгляд стал чуточку напряженным.

- Давайте обозначим акценты, - сказал Бестужев твердо. - Я - не
восторженный мальчишка, который в обмен на пару часов неземного блаженства
способен выполнить любой дамский каприз...

- Однако, какой вы... - она улыбнулась не без цинизма. - Почему - "пара
часов"? Я всегда к вашим услугам, и в Петербурге тоже... Вы настолько
пресыщены? Или... правду говорят про вас и эту белобрысую дикую кошку?

- Вы меня не понимаете, - сказал Бестужев. - Дело обстоит, простите, с
точностью до наоборот... Я не стану продвигать вашего мужа - прежде всего
потому, что он откровенно тормозит мою работу этим своим мнимым запоем. Ну
какой из него запойный? Я их повидал достаточно... Мне просто необходимо
ознакомиться со следственным делом о смерти Струмилина, которое вел ваш муж,
но он, изображая запой, уклоняется от предоставления бумаг. Тут не о
продвижении впору вести речь, а о злостном препятствовании расследованию...
Понимаете?

- Люди не всегда вольны в своих решениях...

- Кто его попросил так сделать? - резко опросил Бестужев. - Или - кто
заставил? Только не говорите, что не знаете. С вашим-то прагматичным умом...
Кто?

На ее личике не было ни замешательства, ни удивления.

- Ротмистр, вы, должно быть, понимаете, что такое - сложившаяся система
отношений? Связей? Особенно здесь, в провинции?

- Прекрасный ответ, - сказал Бестужев. - Вы не сказали ничего, но в то же
время сказали слишком много... Кто?

Она медленно покачала головой:

- Простите, но прямой ответ многим чреват... Позвольте папироску?

- Бога ради. - Бестужев поднес ей огня и с удовольствием закурил сам. -
Ирина Владимировна, вы очаровательны. При других обстоятельствах я был бы у
ваших ног... Но сейчас - другие игры. Коля Струмилин был моим другом. Он не
кончал самоубийством, его убили... Вы не догадывались? Или догадывались, но
предпочитали этого не знать? Его закопали, как собаку, в неосвященной земле,
за оградой кладбища... Ради его памяти, по долгу чести я тут переверну небо
и землю, но виновного найду...

- А вы не думаете, что это может быть опасно и для вас? - серьезно
спросила она.