Чтение 19–й страницы книги ~Капкан для Бешенной~

- Может, и не особенно трудно. Лекарства затормаживают, расслабляют, и не более того, если по большому счету... Если заранее была разработана некая картина, легенда, ей даже в таком состоянии можно было старательно следовать...

"Предположим, симулировала, - подумала Даша. - Но почему гнала именно эту симуляцию? Насчет танков и брюмера? Вот только слова "инсургенты" не употребляла, в отличие от красотки на даче. Сверхзадача-то в чем? Логичнее было бы изображать безвинную жертву, прикидываться какой-нибудь Жозефиной, супругою Бонапарта, Клавой Шифер или там Хакамадой... Почему симуляция совпадает с услышанным на даче? А если все-таки не симуляция?"

Брюмер, брюмер...

- Хорошо, - сказала она. - Вам всем все-таки придется поехать в управление и дать показания по всей форме, под протокол.

Не похоже, чтобы это его удручило - наоборот, рад был, похоже, оказаться подальше от Беклемишева пера...

- Теперь давайте составим списочек - кто дежурил вчера, кто вчера ушел, а кто остался, если остался, кто пришел сегодня...

- Знаете, Фаина куда-то провалилась. Она заступила вчера в три часа дня, на сутки, ей полагается до сих пор здесь быть...

- Что же вы раньше-то молчали? - в сердцах сказала Даша. - Я ведь ее нигде не видела... Адрес у вас где-нибудь записан? И прочие данные?

- Конечно, в кадрах. Или можно поспрашивать, кто-то должен помнить, по-моему, с Николаевной они приятельствовали...

Даша отправила машину по названному-таки дебелой Николаевной адресу. Вышла на крыльцо, жадно закурила. Поодаль уже стоял "уазик" с омоновцами, из всех четырех окон с полуприспущенными стеклами выбивался дымок. Беклемишев пока что на горизонте не появился.

На Фаину она не возлагала ни малейших надежд: либо не окажется дома, растворится в воздухе - в последнее время не один человек ухитрился раствориться в воздухе, - либо станет все отрицать. И уличить ее нет ни малейшей возможности - эскулап подробно обрисовал картину идеального убийства, о котором классики детективного жанра и не подозревали, напрочь его отрицая. В Шантарске бы им пожить вместо благополучной Англии или уютного Чикаго, по сравнению с нашими городишками являющего рай земной...

От бессилия сводило скулы.

Глава восемнадцатая

БРАЧНЫЕ ТАНЦЫ ВОЛКОВ

Солнце вот-вот должно было нырнуть за верхушки стылых елей, так что поперек дороги уже протянулись черные тени. Даша перешла на ту сторону, строго придерживаясь одной из теней, словно пешеходного перехода, - сама не знала, почему. Не останавливаясь, миновала Гукасова, говорившего с пожилым водителем светло-серого новенького "Москвича". Гукасов был невозмутим, у седого руки тряслись не на шутку. Видимо, это он и звонил. А значит, ничего интересного не расскажет - ехал на дачу, увидел...

Почему-то вспомнился Кухарук. Ах да, конечно. Нехитрая логическая цепочка: Кухарук - партизаны - засада...

Должно быть, примерно так и выглядела немецкая автоколонна, угодившая под огонь партизанской засады. Длинная синяя "Вольво" стояла наискосок, задними колесами удержавшись на дороге, а смятым в гармошку передком уткнувшись в могучий ствол ели - кора прямо-таки срублена ударом, белеет глубокая рана, капот усыпан щепой: Ни одного целого стекла не осталось, расхлестаны в крошево, торчат треугольные осколки, в проеме виднеется черноволосый затылок.

На другой стороне дороги, чуть подальше, - новенькая "Тойота" дурацкого сиреневого цвета. Она шла второй, а потому второй и попала под огонь, и ее пассажиры успели что-то предпринять, когда шофер затормозил, - распахнули дверцы, один даже успел выскочить на дорогу.

Где и лежал, разбросав руки, подтянув колени. Он выглядел чуточку нелепо, неестественно, как всегда выглядит труп. У конвульсивно сведенных пальцев валялся черный "Макаров" и неподалеку, Даша рассмотрела, две стреляных гильзы. Надо полагать, это-было единственное, чем успели ответить подвергшиеся нападению, - два пистолетных выстрела...

Методично вспыхивали блицы. Шла спокойная муравьиная суета - меж двумя линиями оцепления, блокировавшими отрезок дороги с двух сторон, деловито перемещались так называемые представители силовых структур. Большей частью в цивильном. Даша многих узнала. Все шло, как обычно: слетелись орлы из РУОП, орлы из прокуратуры, орлы из ФСБ. Орлиное воинство, усиленное разнообразнейшими экспертами и приехавшими по обычаю чинами, демонстрировало деловитой суетой, что неотвратимость возмездия, возможно, и является пока что светлой мечтой, зато неотвратимость скрупулезнейшего расследования, будьте уверены, обеспечена...

Самой ей делать здесь было совершенно нечего - не стоять же над душой у занятых конкретным делом людей. Она отошла к обочине, вытащила сигарету, прикрыла ладонями трепещущий язычок пламени. Поодаль повизгивала овчарка, кружась у крайних деревьев: цепочка ямок-следов в рыхловатом весеннем снегу, Даша видела отсюда, обрывалась у дороги. Проводник безнадежно махнул рукой наблюдавшим за ним сыскарям.

Рядом оказался Чегодаев, во всегдашнем черном пальто, с непонятным выражением на хмурой физиономии.

- Беклемишев там? - спросила Даша.

- Ага, в "Вольво". Это не "стрелка" - им примитивно устроили засаду и посекли из автоматов все живое. Вполне вероятно, встречная машина вдруг резко встала поперек дороги - там вроде бы есть симптоматичный след покрышек... - он заперхал тяжелым кашлем курильщика. - Вот только как-то не выглядят покойники безвинными жертвами нападения - в машинах целый арсенал, там у них четыре автомата, а пистолетов и вовсе несчитано. Бек мчал на разборку, ручаться можно, но его, похоже, ухитрились опередить. С двух сторон в лесу стояли автоматчики - вон там и там россыпи гильз. Знали, что он едет, и знали куда... И еще, такое у меня впечатление, знали, что ничего хорошего от встречи ждать не придется, - поливали, как из лейки...

"Ну конечно, - подумала Даша. - Не удержал его Фрол, где тут было удержать, когда он узнал, что Женя умерла. Выходит, он должен был точно знать, кто все это устроил? Дорога эта ведет к поселку роскошных новорусеких дач - но и к "Золотой пади" тоже, совсем недалеко поворот на "Падь"... врагу своему не пожелаешь столкнуться в подобной ситуации с разъяренным Беком..."

Вообще-то, на месте тех, кто начал массированную атаку на шантарских "черных баронов", она организовала бы подобную мясорубку, даже не дожидаясь, когда Бек кинется в бой. Согласно неписаной табели о рангах, Бек был самой крупной фигурой после Фрола. Поторопился Бек. Прдставился. В городе, в окружении охраны, могли и не достать. Вот и гадай теперь: то ли Женю убрали оттого, что много знала, то ли исключительно для того, чтобы привести его в состояние амока и подловить? А может, все сразу?

- Ну что, Дарья Андреевна? - сказал Чегодаев. - Начинается веселая жизнь, а? Пошли переделы... Можно вам задать нескромный вопрос?

- Попробуйте, - равнодушно сказала она.

- Ваши ребятки прессовали Камышана?

- Ни капельки, - сказала Даша. - Можете верить или не верить, мне, откровенно говоря, наплевать. Я вам одно скажу: мне это его скоропостижное признание было совершенно не нужно. Даже наоборот: только-только кончиками ногтей ухватила ниточку, как этот сукин кот преподнес сюрприз...

- Значит, его признанию вы не верите?

- Нисколечко. Чистейшей воды самооговор. Кто-то был в квартире Монро, запрограммировал видак, а возможно, и шкатулочку перевернул, чтобы мы, не дай бог, не приняли происшедшее за несчастный случай... Можно, теперь я задам вам нескромный вопрос? На вас не пытались давить из Большого дома? После того, как все материалы на Камышана вкупе с признанием перешли к вам?

- Не пытались, - сказал Чегодаев. - Это-то и есть самое удивительное, вам не кажется? Господин губернатор и пальцем не шевельнул, чтобы выручить верного помощника, - а ведь он к Камышану относился весьма даже неплохо.

- Есть ведь еще одно признание... - сказала Даша. - Того же Камышана... Насчет крайне любопытных взаимоотношений меж покойной певицей и губернатором...

- Вы мне факты найдите, - сказал Чегодаев зло. - Не о том, что они трахались, а о том, что возможно иное решение загадки... Есть у вас факты? То-то... Вам бы и сосредоточиться на этом, а вы вместо того задираетесь с военными...

- Помилуйте, как мне с ними не задираться, если они у меня украли сначала свидетеля, а потом и курсанта. Ксану Белякову мы до сих пор не нашли, словно в воздухе растаяла девка...

- Опять-таки, где факты? Вон какое роскошное алиби они вам предоставили...

- У вас есть установка на то, чтобы меня сожрать? - спросила Даша.

- Вот за что я вас люблю, Дарья Андреевна, так это за ваш язычок... Нет у меня установки. Пока что. Однако могу вас обрадовать - поступила на вас любопытная бумажка. О том, что вы в Шантарске организовали этакий "эскадрон смерти" по образу и подобию латиноамериканских, что этот ваш эскадрон ментов летучих имеет прямое отношение и к кончине Тяпы, и к кончине Фрола... Да вы, никак, улыбаетесь?

- От радости, - сказала Даша. - Очень долго я ждала, когда на меня начнут катать телеги в связи с известными нам обоим обстоятельствами, вот и сподобилась наконец, как же тут не улыбаться...

- Вы к этому посерьезнее отнеситесь. Бумага пока что состоит из общих словес, но есть недвусмысленные намеки на то, что последует документированное продолжение...

- Кто? - спросила Даша в лоб.

Чегодаев, глядя на нее без улыбки, поднял руку, двумя растопыренными пальцами провел по плечу, то сводя пальцы, то разводя. Среди криминалитета этот жест означает "погон" - предупреждение о том, что в поле видимости объявился мент...

- Волхович старается?

- Дарья Андреевна, я вам не враг, потому и предупреждаю... Постарайтесь опередить их до. того, как сделают попытку сожрать вас.

- Хорошенький совет, - сказала Даша. - Думаете, мне не хочется? А вот поможете вы мне вытащить на легонький допросик его превосходительство губернатора?

- Боюсь, что нет.

- Вот то-то, - сказала Даша. - А между прочим, под ногтями у Маргариты Монро были микрочастицы того самого ковра, что лежит на одной из дач в "Золотой пади", где его превосходительство иногда изволит отдыхать душой и телом...

- Почему это не отражено в деле?

- Потому что волоконца для сравнительного анализа мне птичка на хвосте принесла, а в серьезную бумагу такое не впишешь, вот и нет бумаги...

- Опять ваши нетрадиционные методы?

- Да что вы, - сказала Даша. - Совпадение такое вышло, долго объяснять.

- В конце концов, что это доказывает? Что она была на той даче, и не более того. Мы с вами это и так знаем. Вы мне факты дайте. - Он покосился в сторону изрешеченных пулями машин. - Пока вас не... опередили...

- Я бы рада, - уныло сказала Даша. - Так где ж их взять-то...

...Майор Шевчук - тот, что мужского рода - обожал, возникнув после долгого исчезновения, гордо выложить некий нестандартный гостинец. Каковому обыкновению не изменил и на сей раз, плюхнув на стол домашним образом закопченную сохатину и сопроводив комментарием:

- Чтобы пожрала как следует, а то осунулась тут без меня... В майорах нелегко, меня самого из майоров выперли, так что учен жизнью.

- Не переживай, - сказала она рассеянно. - Меня, может, тоже скоро выпрут, вот и будем квиты. Только не надо трагических гримас, я тебя умоляю, пошутила просто... Не ожидается пока громов с молниями.

- А почему тогда тебя пасут? - серьезно спросил отец.

- Ты что городишь, майор?

- Да ничего. Двое многообещающих мальчиков торчали в подъезде, и пока я поднимался, один пошел следом, с понтом звонить в квартиру повыше - только я в прихожей послушал, как он потом на цыпочках назад возвращается...

"Волхович? - подумала Даша. - А может, и Фрол - в целях бережения". Правда, будь это Фрол, выдумал бы что-нибудь нестандартное, вроде выездного заседания клуба филателистов аккурат возле ее площадки...

- Мальчики на криминальных не похожи, - уточнил майор.

- Глупости, - сказала она. - Показалось.

- Ни хрена подобного.

- Ну ладно, поделюсь служебными секретами, - лихо солгала она. - Охрана это, родитель. Ничего страшного, не переживай, просто пару деньков следует поберечься...

Подумала: не вызвать ли Пашу Горбенко с соответствующим сопровождением? Не мог майор ошибиться, по пустякам панику, не поднимает. Нет, не пойдет. Возьмешь их, а потом окажется, что это благонамереннейшие - по документам - обыватели... Не будут мочить - никакого чувства опасности нет, так что пусть себе топчут подъезд...

- Ага, - сказал майор. - То-то у тебя карман халата пушечкой оттянут... Слушай, может, мне свистнуть своих частников и устроить панихиду с танцами?

- Остынь, - сказала она решительно. - Нет, серьезно, будь это опасно по-настоящему, не стала бы я дома торчать. Так, игры конца двадцатого века... У молодежи кровь играет. - Подумав, она добавила: - С бело-зелеными малость поцапалась. Сам подумай, какой от них вред? Пустячки... Шарахнуть разок в потолок, им и хватит.

И выдержала его взгляд с самым невинным видом. Поверил, кажется.

- Ну да, говорил мне кто-то, что ты их намедни потрепала... Лопай мясо.

- Где это тебе перепало?

- В "пятнашке", - поведал майор. - Они там сейчас веселенькие ходят, деньги поступили. Наша фирмочка туда перевозила кое-что, то есть, конечно, перевозил заказчик, а мы охраняли. В обстановке жуткой тайны.

- Тоже мне, тайны, - сказала Даша. - Лепят они там зенитные комплексы для эллинов, а перевозили вы, скорее всего, электронику из "Шантартриггера". Заказик и в самом деле хлебный... только об этом каждая собака знает, так что не строй ты из себя Джеймса Бонда...

- Точно, знают?

- Вся губерния вкупе со всей Россией, - сказала Даша. - Газеты читать надо, а не одну только "Секс-миссию"...

Когда раздался звонок в дверь, она даже не вздрогнула - с чего бы вдруг?

- спокойно поднялась.

- Сиди, - сказал майор, ловким движением извлекая на свет божий тяжелый газовик. - Сам пойду, и если что, влеплю резинкой промеж глаз, так что мало не покажется...

Она все же двинулась следом, опустила руку в карман халата и сдвинула предохранитель. Паниковать раньше времени не стоило, но и сегодняшний налет на машины Бека беспечности не прибавлял.

Взвела кругленький курок плоского ПСМ и стояла так, чтобы при нужде моментально шарахнуть поверх отцовского плеча. Майор оглянулся, оценил обстановку и, подавшись вправо, чуть приоткрыл дверь, держа газовик за спиной.

Даша досадливо вздохнула про себя: на площадке стоял Роман - с невозмутимой американской улыбкой, с большой коробкой, перевязанной розовой лентой, с ярким пакетом и упакованным в целлофан букетиком.

Майор вопросительно кашлянул. Устраивать при нем выяснение отношений никак не хотелось, и Даша, вынув руку из кармана, спросила:

- Какими судьбами?

- Ты же приглашала, - сияя белозубой улыбкой, как ни в чем не бывало заявил Роман. - Вот и осмелился... Впустишь?

- Заходи, - сказала она, чертыхнувшись мысленно.

Роман вошел, преподнес ей цветы, поздоровался с майором, едва успевшим сунуть газовик за пояс под свитер, совершенно непринужденно подал ему пакет, пояснив: "Тут, по русскому обычаю..." - и протянул Даше коробку:

- Должок от нашего общего знакомого, полковника...

- Вот от полковника я и спички горелой не приму, - сухо сказала она.

- Вру, - сказал Роман с видом крайнего раскаяния. - На самом деле - подарок от меня. Я-то, кажется, ничем не прогневил? - Он повернулся к майору: - Рассудите, как беспристрастный арбитр: может мужик сделать подарок близкой женщине от чистого сердца?

- А запросто, - сказал майор. - Смотря что, конечно...

- Да пустяк, платьишко из "Шарма".

- Ну, это вполне в традициях, - с непроницаемым видом одобрил майор. - Ежели близкой - тогда конечно...

Даша не сомневалась, что в глубине души любящий родитель если и не надрывается от хохота, то все равно считает происходящее бесплатным развлечением. В его взгляде определенно читалось: "Самостоятельная, говоришь, и в личной жизни терпеть не можешь подсказок? Вот и выкарабкивайся... Не маленькая, чай". Примерно так он иногда и выражался вслух.

Она сердито приняла дурацкую коробку, тут же положила на ящик для обуви, сунула сверху букет.

- Я тут коньячок прихватил, - сообщил Роман, вешая дубленку. - Тот, что тебе на даче понравился. Если ты не в настроении, выставляй без церемоний, я ж на тебя сердиться совершенно не в состоянии, проклятье ты мое...

Майор невозмутимо принялся натягивать пуховик:

- Ну, я побежал, а то еще машину раскурочат, я ее на сигнализацию не ставил. Даш, а этих, в подъезде, мимоходом воспитаю, не беспокойся...

- Я вас умоляю, не надо, - сказал Роман. - Это мои, изволите ли видеть, охраннички, дергаются следом, положено им. Времена нынче беспокойные, вот и опасаются, только что в туалет не таскаются.

- Вот оно что, - успокоился майор. - Тогда, конечно, не буду. Ну, я исчез, а ты, егоза, гостя не обижай, гость, знаешь ли, от бога...

- Хорошо, папочка, - сказала она тоном воспитанной девочки (но прямо-таки источавшим змеиный яд). - Постараюсь.

Когда за майором звучно захлопнулась дверь, она спокойно скрестила руки на груди и уставилась на незваного гостя:

- Ты случайно не помнишь, кто там хуже татарина?

- Два татарина, наверно, - пожал плечами Роман. - Или - три. Даша, я безумно рад тебя видеть. Хочешь, на колени встану?

- Хочу, - сказала она с вызовом. Он, не чинясь, опустился на колени и, задрав голову, поинтересовался:

- Долго стоять? Чтобы не выгнала?

- Вставай, клоун, - фыркнула она со вздохом. - От тебя, я смотрю, не отделаешься...

- А ты хочешь отделаться? Ну, честно?

- Ты себя в самом деле полагаешь роковым соблазнителем?

- Ни капельки, - сказал он. - Вот ты себя полагаешь роковой красоткой? Нет? И правильно. Я тоже кто угодно, только не роковой соблазнитель. Мужик, которого чертовски тянет к конкретной женщине, у которой прикосновение его руки, смею надеяться, омерзения не вызывает... Я тебе говорил, и еще раз повторю - не буду вкручивать про внезапно вспыхнувшую любовь и прочие красивости. Не те мы с тобой субъекты. Но вот в то, что мы двое - два осколочка гармонии, я твердо верю. Ведь не зря искра проскакивает, электрическая...

Даша не отстранилась, когда он притянул ее к себе. Немного погодя высвободилась, запахнула халат и, не глядя на него, сказала:

- Подожди, рюмки достану...

Расставляя на столике в своей комнате нехитрую утварь для легкой пьянки, она попыталась прислушаться к собственным ощущениям - и вынуждена была признать, что в душе царит полный сумбур. В чем его обвинять, она пока решительно не представляла - не было полной уверенности, что он причастен к происходящему, то, что поведал Фрол, касается лишь самого Фрола и его компании, пусть специфически сводят специфические счеты. То, что иные "дачники" Романа побаиваются и уважают, ни о чем еще не свидетельствует. В конце концов, то, что произошло с Беком, - следствие жизни, которую выбрал сам Бек. Вот если бы оказалось, что Роман хоть каким-то боком имеет отношение к двум другим смертям, что он наследил на Короленко - разговор будет иной, собственно, и. не разговор вовсе...

- Знаешь, за что ты на меня ощериваешься? - спросил Роман негромко. - Не за то, что я будто бы подавляю твою волю, - да боже упаси, подавишь твою волю, как же... Сама кого хочешь подавишь... У меня создалось впечатление, что ты чертовски боишься быть обыкновенной. Взять да и простецки взвыть от удовольствия. Суперменшей тебе надо быть двадцать четыре часа в сутки... Вот и щетинишься.

- Ладно, психолог, - сказала она, усмехнувшись. - Разлей коньяк. Что там Волхович, он-то как щетинится?

- Плевать мне, как он щетинится, - отмахнулся Роман. - Ежели по большому счету, ваши с ним дела меня не касаются. Ну зачем мне это надо? Конечно, если он вздумает тебе делать пакости, скажи. Найду способ утихомирить.

- Бог ты мой, какие мы влиятельные...

- Не в том дело. Кого-кого, а уж свою женщину я защитить обязан. Ты только не начинай опять, прекрасно понимаю, что ты в этом городе самая крутая... Но должно же быть что-то чисто человеческое?

- Ну, я, вообще-то, не уверена, будто я - твоя женщина, - сказала Даша. - А защищаться сама привыкла.

- Из-за чего Волхович у тебя на крючке?

Даша молча смотрела на него и улыбалась.

- Вопрос снимается, как политически незрелый, - сказал Роман весело. - А я у тебя не на крючке?

- Гоняла бы я с тобой в таком случае коньяки...

Пистолет неприятно оттягивал карман халата. Даша сердито вынула его и сунула в секретер.

- Я-то думал, вроде бы под подушку полагается, ежели классически...

Она промолчала. Подумала, что сама себе противоречит: то считает его главной пружиной неведомого механизма, то пытается зациклиться на презумпции невиновности. Неужели только оттого, что готова стонать в его объятиях от неприкрытого звериного удовольствия? "Я не потеряла голову, - повторяла она, как заклинание, - я не потеряла голову, просто испытываю нечто, чего прежде не было, вот и весь сказ... Вот именно, не было. Я играю, да и он лицедействует, умом мы, скорее всего, понимаем все про другого, но присутствует еще что-то, и это загадочное нечто нельзя списать на изощренную игру: противоестественная тяга жертвы и охотника, ежесекундно меняющихся ролями, стремление выиграть... и тут же жажда наслаждения, не имеющая ничего общего со сложнейшей шахматной партией... может, мы оба такие уроды, что даже лицедействовать стремимся насквозь естественно. Неразрывно сплести охоту и удовольствие друг от друга? Что ж, в мире, где столько уродов, никого это не удивит ни капельки..."

Она машинально доложила ногу на ногу, перехватила его взгляд и уселась, как школьница в классе.

- Интересно, ты краснеть умеешь? - спросил он тихо.

- Разучилась, - отрезала Даша. - Музыку поставим?

- Подожди, я сам. - Он вынул из кармана кассету. - Запись где-то уникальная - домашний концерт Риточки Монро, который в серию не пошел по причине несоответствия примитивным вкусам толпы... Вмажем?

Она налила себе доверху немаленькую рюмку, спасаясь от тягостных раздумий, ахнула, как воду. И тут же наполнила вновь, откинулась на спинку потертого кресла, слушая ленивый, богатый, хрипловато-сонный голос:

- Афиши старого спектакля

мы в речку выбросим, смеясь.

Вина не пролили ни капли,

но жизнь до капли пролилась.

Творим легенды невозбранно, и непохожи оттого герои вашего романа на героиню моего...

Она прикрыла глаза - казалось, засасывает некая бездна. Она раздвоилась - на рыжую стерву, умевшую бить так, что хрустели кости, и беспомощную, испуганную девочку. И поразилась лицу Романа, слушавшего песню с небывалой сосредоточенностью, - у него был вид человека, тщетно пытавшегося вспомнить растаявший сон.

- Но в парадоксы мы одеты, но сроду нет на нас креста, и не хотим держать в секрете, что жизнь запутанно проста.

И только небо, только звезды под ногами, и все вопросы чуть жестоко решены, и ей одной, лишь ей одной, Прекрасной Даме все наши мудрые грехи посвящены...

- Как ты думаешь, кто ее убил? - спросила она.

- Кого? - Роман и в самом деле очнулся, как разбуженный. - А... Жизнь. У жизни есть свойство убивать... Дашенька, до того я устал от этой жизни... Что самое скверное, другой не хочется... "Ибо иго мое благо и бремя мое легко". Евангелие от Матфея. А вот интересно, могла бы ты войти в мою жизнь?

- Дорогой шлюхой? - усмехнулась она.

- Волком в стаю, Дашка.

- Настоящие волки из стаи в стаю не переходят. Так-то вот.

Они сидели, касаясь друг друга коленями, и Даша поразилась странной смеси жестокости и беспомощности, на миг исказившей его лицо. Впервые ей встретился человек, которого невозможно было понять до конца...

Через миг она оказалась в его объятиях. Первое время боролась - совсем не так, как следовало бы бороться обученной боевой собаке, чисто по-женски трепыхаясь. Что-то за всем за этим стояло, и объятия были не просто объятия, и в воздухе неощутимым электричеством витало что-то непонятное... мотом сломалась, позволила опустить себя на диван, закинула руки за голову, подчиняясь его движениям, не шевельнулась, когда он длинным и прочным поясом от старого халата привязывал ее запястья к обшарпанному поручню дивана. Увидела совсем рядом его лицо, легонько попыталась освободиться. Запястья были привязаны бережно, так что боли не было, но освободиться не удалось бы.

- Настоящий столичный стиль кавалера из метрополии... - усмехнулась она, чувствуя, как голос временами пресекается.

- А не боишься, что я тебя убью? - спросил он вдруг.

- Нет...

- Потому что отец меня видел?

- Да нет, я про вообще... - Она улыбнулась и помотала головой, разметав волосы по плечам, она и в самом деле нисколечко не боялась, потому что обрела способность угадывать ходы наперед, по крайней мере, в этой игре. - Не от твоей руки, милый, мне пасть суждено...