Чтение 24–й страницы книги ~Капкан для Бешенной~

Все вокруг сразу поплыло, ноги подогнулись, она сползла вниз по стене, гаснущее сознание еще заставило тело кое-как, вяло сгруппироваться, чтобы защититься от ударов ногами. Рядом еще шла возня - хрип, оханье, мелькнул в луче фонарика золотой погон, двойной ряд ярких пуговиц на шинели...

Больше ее не били. Словно сквозь толстенный слой ваты Даша слышала стук сапог, утихавший внизу. Долго сидела, вытянув ноги, сквозь сложенные трубочкой губы втягивая крохотные порции воздуха, борясь с удушьем, перекрывшим горло словно бы печной заслонкой. Рядом охал и ворочался Федя.

Понемногу удалось продышаться, а там и выпрямиться на подгибавшихся ногах. Растирая левой ладонью горло, она хрипло позвала:

- Живые есть?

Глаза уже чуть-чуть привыкли к темноте, и она видела, как Федя старается встать, цепляясь за перила, мотает головой., оскальзывается. Присела рядом с ним на ступеньку, пропыхтела:

- Не дергайся. Я в порядке.

Он с усилием выплюнул матерную тираду, негодующе возопил:

- Говорил тебе, нарвемся... Нет, умнее всех...

- Больно?

- Иди ты! Нарвались, как...

- Мужички такой печали отродяся не видали... - продекламировала она, героически превозмогая затухающие уколы боли и удушья. - Ничего, Теодор. Что это за мент, если его ни разу по чавке не охаживали? Ничего, злее будешь...

- Ведь голову могли оторвать...

- Так не оторвали же? - Она с преувеличенной заботой спросила: - Сам встанешь или, может, помочь?

Конечно же, он вскочил, все еще постанывая, - с ним явно обошлись погрубее. Впрочем, когда они дотащились до Дашиной квартиры и быстренько провели процедуру, описанную классиком как "...тогда считать мы стали раны", выяснилось, что особых повреждений и нет. Даша со знанием дела заключила:

- Это тебе двинули под солнечное, а потом ребром ладони пару раз добавили...

- А то я не знаю... - поморщился он, потирая ушибленные места. - Даш, надо звонить дежурному, я разглядел, это натуральные шумковцы, один даже в портупее...

- А лица разглядел? - спросила Даша ехидно.

- Нет...

- То-то.

- Все равно нужно звонить...

Она вздохнула, закатив глаза под лоб:

- Ну, сокровище мне досталось... Опиши ситуацию, Федор. С их точки зрения.

Он старательно, сосредоточенно задумался. И вскоре сообщил:

- Они узнали, что дискета у тебя. Или добрались до той девицы, или...

- Да чего уж там, - сказала Даша. - Утечка произошла из конторы.

- Ну... А про то, что вы с полковником ездили смотреть и копировать файлы, не знал никто. Решили, что дискеткой ты еще вплотную не занялась или не стала докладывать, срочно изъяли, вот тебе и весь сказ...

- Молодчина, - одобрила Даша. - А теперь подумай сам: какого черта звонить дежурному и поднимать шум, если противник свято верит, что оказался в выигрыше? Нам этого только и надо...

Удалось убедить. Поверил - в конце концов, он знал только то, что лежало на поверхности.

- Ну, а теперь отдай патроны, - заявил он решительно. - Все.

- Господи, если бы нас хотели пристукнуть, лучшего случая не подберешь...

- Все равно. Почему я тебе подчиняться должен, а ты полковнику - нет?

- Логично, - согласилась Даша. - Держи уж.

...Когда зазвонил телефон, она заранее могла сказать, кто там, на другом конце провода. И не ошиблась. Отвечала кратко, так, чтобы настороживший уши напарник ничего не заподозрил.

- Кто это? - бдительно поинтересовался он, когда Даша положила трубку.

- Горбенко докладывает, - солгала она с самым невозмутимым видом. - Ничего особенного, рутина... Тебе рюмку налить? Заслужил.

- Давай.

Выйдя на кухню, она притворила дверь, набухала полный фужер "Кедрового ореха на коньяке" и, вздохнув мысленно: "Господи, прости!", полезла в шкафчик. Осторожно, чтобы не переборщить, стряхнула в фужер из пипетки две капли коричневатой жидкости. Выше крыши...

Работая долго в уголовном розыске, нахватаешься самых неожиданных знаний и навыков. Она примостилась с рюмкой на старом диване и терпеливо ждала, поддерживая ленивую беседу. Противно на душе чуточку, но ничего не поделаешь, верный оруженосец вряд ли выпустил бы ее из квартиры...

Снадобье из арсенала проституток и вагонных кидальщиков подействовало вскорости и качественно. Она первый раз видела своими глазами, как это происходит. Федя вдруг потерял нить разговора, растерянно моргнул, стал крениться набок - и, с затухающим в глазах недоумением, повалился на диван. Даша выхватила у него из руки фужер, пока не скатился на пол, заботливо устроила поудобнее. Здоров, как бык, доза оптимальная, проспит до утра, как сурок, завтра, правда, голова болеть будет, но тут уж ничего не поделаешь... "Стерва ты, Дашка", - упрекнула она себя, как-то уже привычно, словно устоявшейся присказкой. И отправилась наводить красоту.

Глава двадцать четвертая

ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ

Вообще-то, ее пальтишко, хотя и приличное в других кругах, здесь выглядело убого - но комплексовать она не собиралась. В конце концов, рядом шагает упакованный джентльмен, с него и спрос. Впрочем, в гардеробе отечественное издельице приняли с непроницаемым лицом. Учены были, всякое могло случиться - бомонд, пережив первое головокружение от успехов, по-немногу научился обращаться на западный манер, а то и замысловато развлекаться, устраивая маскарады на одну персону. Правая рука покойного Беклемишева, долларовый миллионщик Спицын, обожал заваливаться в самые дорогие магазины, имея на себе кирзовые сапоги вкупе с потрепанным ватником, карманы которого были набиты зелеными сотенными, - и вынимал из ситуации максимум удовольствия. А его приятель Кадесников развлекался чуть иначе - щеголял в дешевейшем костюмчике шантарского шитья и соответствующих туфлях, но вот часы, перстень, галстучная булавка и зажигалка были умопомрачительно дорогими даже по меркам Уолл-стрит и Сити, а пуговицы на пиджачке были отлиты из золота трехдевяточной пробы...

Правда, сняв пальтишко, она уже не выглядела инородным телом и не без женского удовлетворения окинула взором свое отражение в зеркале во всю стену

- рыжеволосая красоточка в обнажавшем плечи голубом заграничном платье, пальцы унизаны изделиями из благородного металла, шея и уши им же отягощены. Роман все это подсунул в коробку с платьем, а она до поры, до времени приняла спокойно...

Ресторан был из лучших, а потому атмосфера царила самая что ни на есть чинная-благородная - музыка негромкая, беседы тихие, контингент насквозь светский. Настолько, что вломиться сюда с обыском было для опера несбыточной мечтой.

Дизайнера, ходили слухи, привозили из Рима, а танцовщиц обучали в столице. Даша этому вполне поверила, увидев, как искусно выгибается, кружась вокруг металлического шеста, стриптизерка в зеленом газе - судя по всему, номер только что начался. В гнилом зарубежье, не понимавшем истинного шика, этот шест, судя по фильмам, был в крайнем случае никелированным, но в Шантарске его позолотили - знай наших. "Если она так каждый вечер будет по шесту задом елозить, позолоту частенько подновлять придется", - мимоходом подумала Даша.

- К бару, - сказала она, предупреждая вопрос Романа. - Коктейль хочу пить у стойки бара, как в классических детективах... Пора испытать, наконец.

Что ни говори, это было приятно - сидеть нога на ногу на высоком табурете, обтянутом натуральной кожей, фиксировать недвусмысленные взгляды - платье начиналось далеко от шеи, а кончалось далеко от пола, - радужно посверкивая бриллиантиками в кольцах, посасывать коктейль с видом великосветской небрежности. Не все детективные романы выдуманы от начала и до конца - порой и обычному сибирскому оперу доводится хлебать дорогостоящее пойло посреди самой пошлой роскоши.

Вот только - в первый и последний раз. Это был не ее мир, а потому и не стоило расслабляться до донышка. Чтобы не горевать потом в глубине души...

- Говорят, тут есть эти самые пресловутые кабинеты... - сказала она шепотом, разделавшись со вторым коктейлем. - Слово-то какое маняще-развратное... Насколько тебя знаю, озаботился заказать?

- А как же.

- Вот и пошли, - решительно сказала она, соскользнув с табурета и оправив платье. - Что, в самом деле, лясы точить...

Ничего экстраординарного в кабинете не оказалось - роскошная комната с необъятным диваном и богато сервированным столом, вот и все дела, разве что ванной предусмотрительно снабжен. "Так вот и гибнет романтика", - подумала Даша, поправив волосы и пристроив на столе сумочку.

...Она первая бросилась ему на шею, дрожа от возбуждения, Чувства и ощущения выплясывали шалую чечетку, примитивное желание мешалось с охотничьим азартом, а ненависть - с тоской оттого, что все происходило в последний раз. Возможно, творившееся с ней не имело названия в человеческом языке - а может, с незапамятных времен именовалось предельно точно, но она была не интеллектуалкой, а гончей собакой и просто не знала таких мудреных слов, обозначавших загадки лабиринтов души.

Она прощалась со сказкой, где с самого начала не было никаких иллюзий, а он не знал, что все это в последний раз. Даша с естественным, как радуга, бесстыдством старалась получить все и все испробовать. Яростное колыхание обнаженных тел стало последним аккордом затянувшейся схватки - о чем знал лишь один из участников, а второй, похоже, не подозревал...

Когда она вышла из ванной, уже одетая и подмазанная, а Роман удалился туда, действительность неуловимо изменилась. Затмение чувств было тренированно загнано куда-то в глубины. Она включила магнитофончик, удобно устроилась в кресле и закурила, без особых усилии возвращая холодную деловитость.

Наконец он появился, свеженький и благоухающий "Фаренгейтом", потянулся обнять. Даша легонько отстранилась:

- Сядь. Поговорим...

- О чем?

Он великолепно держался - ни тени напряженности, взгляд невозмутим, ласков. А ведь не может не понимать...

- Давай о чем-нибудь экзотическом, - сказала Даша. - Вроде вольной Сибири, инкорпорейтед. Интересно, ты-то кем будешь? Премьером или министром финансов? Или что-нибудь экзотическое выдумаешь - вроде великого визиря?

Он не шелохнулся, лишь глаза сузились. А улыбка осталась самой непринужденной:

- Дашенька, ты просто молодец. Я восхищен, серьезно. Красивых женщин у меня было немало, а вот такие умницы попадались вовсе уж нечасто... Говорил я Волховичу, что жить надо скромнее, но поди докажи ему... Впрочем, дело, конечно же, не в потрепушке Волховиче и болтушке Марине?

- Ну конечно, - сказала она. - Понимаешь, я гончая собака. Я очень хорошая гончая, у меня получается...

Роман преспокойно встал, оторвал небольшую кисточку винограда и стал отщипывать по ягодке. Улыбнулся:

- Значит, обойдемся без пошлостей? Ты не будешь загонять меня в угол коварными репликами, а я не буду глупо таращить глаза и бормотать, что ты сошла с ума?

- Ага, - сказала Даша. - Глупо ведь притворяться.

- Я тебя могу заверить в одном - как только мы оказывались в опасной близости друг от друга, всякое притворство улетучивалось.

- Я знаю, - - серьезно сказала Даша. - Только это совсем другая опера, нам сейчас не до нее...

- А по-моему, следует все же уточнить кое-какие детали, - покачал головой Роман. - Поверь мне на слово - если бы не мои труды, тебя давно бы убрали. Изящно и экологически чисто. Я вовсе не требую благодарности, просто расставляю все точки...

"В нем погиб великий актер", - пришла ей на ум шаблонная, .днако чертовски точно отражавшая реальность фраза.

- И то, что я от тебя был на седьмом небе, - тоже чистейшая правда, - добавил он тише.

- Знаю, - сказала она. - Могу честно признаться - аналогично,...

- Тогда в чем проблема? Кто нам мешает и дальше...

- Жизнь.

- Ты знаешь, уважаю людей упертых, - сказал он. - Сам такой. Но вот скажи ты мне честно... Неужели чувство долга нужно доводить до абсурда? В конце концов, ты столкнулась не с бандитской шайкой и даже не с крестными отцами. Это качественно иная ситуация. Здесь будет республика. Страна. Будем надеяться, не повторяющая ошибок России. Все останется по-прежнему - банкиры будут работать, сыщики ловить воров, автобусы ходить по расписанию, - вот только жить люди станут немного получше. Без российского идиотства. Что до тебя конкретно, то вам станет даже вольготнее - нужно будет и можно будет взяться за криминал решительнее, деньги у вас будут другие, и техника, и возможности. Богатой благополучной стране нужна сильная, сытая, отлично оснащенная полиция...

- А я буду генералом?

- Если захочешь, почему бы и нет? Это ведь только начало, в будущем...

- Да прекрасно я помню ваш манифест, - отмахнулась она. - Читала вдумчиво...

- В чем тогда загвоздка?

- В трупах, - сказала она тихо. - Многовато их накопилось...

- Меньше, чем кажется. Между прочим, Нинка Евдокимова и ваша очаровательная курсанточка живехоньки. Девочки сидят, понятное дело, под замком, но отнюдь не на соломе, и лопают вкусности, каких в жизни не видели. После, десятого выпустит на все четыре стороны, а заодно и ту малолетнюю Мату Хари, что ухитрилась раздобыть для тебя ключик. Никто не громоздил трупы ради самого процесса. А те, что были... - его голос звучал мягко и печально. - Даша, милая, если бы такие дела удавалось крутить без единой капельки крови и пресловутой слезинки ребенка, жизнь была бы раем, но мы-то не в раю... Ты умница, постарайся все просчитать - есть у тебя гарантия, что Кремль не влипнет в очередную авантюру? Сколько гробов пришло в Шантарск из Чечни, считала? Иногда без малой крови просто не обойтись. Тяжко, согласен. Пакостно. Только нааови ты мне государство, которое добивалось бы независимости, не пролив и капли крови? Есть грустная необходимость... Между прочим, все поголовно отцы-основатели, что подписали в Штатах Декларацию независимости, были тривиальными рабовладельцами. И остались таковыми. Это кого-нибудь нынче волнует? Или осложняет жизнь? И вообще, ты даже не можешь представить, сколько было бы трупов, не удерживай мы за полы головорезов вроде Волховича... Он из кожи вон лез, стараясь убедить, что нужно прикончить и тебя, и этого твоего пацана, и девчонок, и даже Галахова. Имидж его, видите ли, заботит. Не хотел оставлять свидетелей. Логунова я ему сдал, о чем не особенно сожалею, а вот насчет остальных - стоял, как гвардеец-панфиловец.

- Благодетель ты мой, - усмехнулась Даша.

- Давай серьезно? Десятого начнется "Гроза". И не вам с Галаховым ее останавливать. Не думай, никто тебя убивать не будет, даже теперь. Во-первых, ты мне по-прежнему нужна. А во-вторых, к чему лишняя кровь, когда можно проделать все цивилизованно? Ты же просмотрела дискету, должна представлять, какие силы задействованы. Вас взяли в столь плотную "коробочку", что трепыхаться бессмысленно. И в столице кое-какие меры приняты - сама понимаешь, проворачивать, такое дело, не заведя предварительно расположенных к тебе столичных чиновников, было бы глупо... Попробуйте сунуться в ваше министерство - и увидите, чем кончится. Даже не пшиком. Там на вас уже лежат железные компроматы, милая. На тебя, на Галахова...

- А тебе не приходило в голову, что в такой игре невозможно предусмотреть все?

- Фраза красивая, но для данного случая не годится, - слегка поморщился Роман. - Вариантов - ограниченное количество. И все учтены. Кстати, я тебе должен с прискорбием сообщить, что все материалы, которые ты с присущим тебе талантом успела накопать, самым таинственным образом улетучились из вашей конторы. До последнего листочка. А дискеты ты сегодня вечером лишилась. Кстати, я рад, что у тебя все нормально - орлы имели самую строжайшую инструкцию не причинять ни малейшего вреда, работать ювелирно. - Он усмехнулся. - И уж ни в коем случае не лупить твоего мальчишечку ниже пояса. Оценила?

- Оценила, - кивнула Даша с застывшим лицом. - Я тебе несказанно благодарна...

Роман покосился на ее сумочку:

- Интересно, ты наш разговор не пишешь? С тебя станется засунуть куда поукромнее диктофончик... Ладно. Остаемся до конца джентльменами. Не перетряхивать же твои вещички... Даже если и пишешь, это тебе ничего не даст.

- Глушилка работает?

Он поморщился, с досадой воскликнул:

- Да никакой глушилки! Настолько все схвачено, что никакие глушилки не нужны... - похоже, он чуточку рисовался. - Что, тебя интересуют какие-нибудь жуткие детали?

- Маргариту убили из-за дискеты?

- Да разумеется. Я бы на твоем месте о ней не особенно и сокрушался - "пошлая девица", как обозвал однажды Иван Грозный аглицкую королеву Елизавету. Интересовали ее вовсе не идеи вроде торжества законности, а денежки, которые рассчитывала за украденную вещичку получить. Человеку серьезному, возможно, и дали бы денег, оставив его в живых, но Ритка уже была полностью непредсказуема, совершенно... Знаешь, чего она от Волховича потребовала в довесок к деньгам? Чтобы губернатор в темпе развёлся с законной супругой и расписался с ней. Хотела быть первой леди, сибирской Хиллари... Как ни противно мне было, пришлось при обсуждении ее участи промолчать...

- А при обсуждении участи наших сыскарей?

- Вот к этому я отношения не имел, - сказал Роман тихо. - Тут уж была целиком епархия Волховича. Его варнаки работали. Своих людей у меня практически и нет, я ведь не офицер жуткой конторы и не боевик, Дашенька. Я всего-навсего финансист, мне при любом раскладе официальные посты не то что не полагаются - попросту не нужны. Слов нет, у меня есть право голоса, но я не всесилен, мои предложения вовсе не принимаются автоматически... Так что ваши сыскари - целиком на Волховиче. И на губернаторе.

- На президенте, то бишь? - усмехнулась Даша.

- А что? - серьезно сказал Роман. - Фотогеничен, язык подвешен, противоестественными пороками не страдает, ученая степень имеется, в заграницах обвыкся... Пусть себе президентствует. Жалко, что ли?

Вот теперь Даша могла ручаться, что тень брезгливого превосходства в его голосе - не наигранная. Слишком глубоко это превосходство сидело в сознании, оно-то было неподдельным...

- Ну да, - сказала она тихо. - Как же, наслышаны. Ежели целиться из винтовочки не в человека, а в классовый факт, получается совсем легко...

- Даша...

- Понимаешь ли, я - российский мент, а не шантарский. Из этого и будем исходить.

Он порывисто встал:

- Даша, давай серьезно...

- Хватит, - сказала она твердо. - Рыцарем без страха и упрека ты, увы, не стал, любовь моя... Слышал такую песенку? Интересно, у тебя хватит благородства приказать, чтобы мне в затылок пальнули? Жалко личико, говорят, смазливое...

- Да брось ты, - сказал он досадливо, подойдя вплотную. - При любом исходе жизни твоей ничего не грозит. Что до прочего... Не могу я тебя уговаривать, как малого ребеночка, тем более, что ты не дура. Однако и я - не Андрий Тарасович Бульба. Ты прелесть, но у мужика есть вещи посерьезнее - обязательства перед командой, например...

- Прекрасно, - сказала она, выпрямившись. - Классический разрыв, а? Все кончено, меж нами связи нет...

Прислушалась к себе, но не ощутила ничего, кроме смертной тоски, относившейся даже не к конкретным людям, а к нашей жизни, неистощимой на поганые сюрпризы и разочарования. А то, что она оказалась способна предвидеть многое наперед, утешить никак не могло. Не тот случай. Никого этим не вернешь.

Она сняла с пальцев все три кольца, медленно, не суетясь, вынула из ушей сережки, расстегнув крохотный замочек, сняла с шеи цепочку. Собрав золото в горсть, аккуратно высыпала его на столик.

- Дашенька, это уже ребячество, - сказал Роман без улыбки, дернув плечом.

- В конце-то концов, побрякушки куплены не из "мятежного фонда", а на мои собственные...

- Принцип есть принцип, - ответила она, забирая сумочку со стула.

На губах у него заиграла подначивающая улыбка:

- Если доводить принцип до логического конца, надо и про платье вспомнить...

- Ах да, я и забыла, - сказала она спокойно, стянула платье через голову, причесалась и направилась к двери.

Он выдержал марку до конца - не кинулся вслед, промолчал; Столкнулись две индивидуальности металлически лязгая и сыпя ворохами искр.

Вообще-то, и здесь через пару часиков после полуночи происходили самые эпатирующие сцены. А потому никто особенно и не удивился в силу воспитанности, завидев, как по коридору, с независимым видом постукивая каблучками и сохраняя на лице полнейшую бесстрастность, шествует вполне трезвая рыжая красотка, декорированная лишь чулками и двумя полосочками алых кружев. Встречная, пара с ней разминулась, отчаянно пытаясь уберечь на лицах столь же светскую невозмутимость. Отдельные индивидуумы, правда, машинально проводили взглядами. Зато гардеробщик подал ей пальто и шапку с отрешенностью английского дворецкого прошлого века.

На улице посвистывал ветерок, особенно противный после добровольного ухода из Эдема. Она подняла воротник, торопливо прошла до перекрестка, перебежала на другую сторону под носом у приземистой иномарки. Направилась к огромному, на полквартала, помпезнейшему зданию управления железной дороги, возведенному во времена архитектурных выкрутасов в стиле "поздний вампир Великого Вождя".

Машина, конечно же, была на месте. Искать там бомбу в лучших традициях жанра-не стоило.

На душе остервенело скребли кошки, но глаза были совершенно сухими.

Глава двадцать пятая

ДЕНЕК ПОД ЗНАКОМ ШЕКСПИРА

Самой простой проблемой из тех, что ей предстояло решить наутро, оказался бойфренд Федя. Вернувшись ночью домой, Даша застала его почти в той же позе, заботливо раздела, в два счета приготовила реквизит завтрашнего спектакля и улеглась рядом, почти сразу же провалившись в сон без особых кошмаров. Ночь, как и следовало ожидать, прошла спокойно - никто не швырял бомб в окна, не стрелял и не звонил в дверь. Она проснулась минут за двадцать до трезвона будильника, сварила кофе и принялась расталкивать любящего напарника.

Он проснулся с превеликим трудом, сел в постели, обеими руками придерживая голову - явно гудевшую. Даша присела рядом и без особых угрызений совести погладила по голове:

- Отличился, чадушко?

- Это что ж такое? - простонал он, собирая мысли. - Полный абзац котенку...

- Ты что последнее помнишь? - поинтересовалась она вкрадчиво.

- Выпил - и отрубился.

- Вот то-то, - покачала она головой.

- Я ж одну-единственную рюмаху...

- Это, милый, твое последнее трезвое воспоминание... - изо всех сил сохраняя на лице бесстрастие, сообщила она. - Остальные рюмахи прошли соколом, ты развеселился, воодушевился, долго мне повествовал, что еще найдешь их всех и по стенке размажешь, а то и в Шантаре перетопишь...

Он покосился по сторонам, стараясь не шевелить головой. Однако Даша постаралась на совесть - рядом, на столике, красовались две пустых бутылки, одна стояла, другая лежала, тут же на блюдечках - остатки скудной закуски, кое-где живописно украшенные окурками. Картина была обычной для России и весьма убедительной.

- Я ж не курил...

- Правильно, - сказала Даша. - Это я под конец была хороша... Красиво мы поплыли с двух пузырей - не поели толком, да еще перенервничали... Как меня прижимал под душем, помнишь? А как я на тебя кофе пролила?

- Что-то такое в памяти всплывает... Слушай, я не особенно вчера...

- Ладно, не переживай, - великодушно сказала Даша. - В общем, все было, как в лучших домах. Главное, никто нас так и не угрохал, обидно даже, вопреки всем канонам жанра...

Очень уж несчастный был у парня вид - и Даша, в глубине души все же немного терзавшаяся угрызениями совести, поддалась извечной женской жалости. Прилегла рядом, велела не шевелиться, чтобы не тревожить гудящую башку, и ублажила нехитрым способом, приведя в разнеженный восторг. После кофе он окончательно пришел в себя, но машину ему вести Даша все же не доверила.

Хвост обнаружился через пару кварталов от дома - серый "Паджеро" нахально маячил сзади, соблюдая дистанцию и ничуть не стараясь притвориться мирным странником.

Собственно говоря, это был не хвост, а нечто вроде вежливого утреннего привета: убедившись, что Даша намерена остановиться у конторы, преследователь прибавил газу и промчался мимо, исчезнув с глаз. Ей просто-напросто напомнили о вчерашнем разговоре, чтобы служба медом не казалась...

Галахов находился в своем кабинете - живехонький, не убитый, и даже не впавший в крайний пессимизм, хотя, конечно, по его лицу трудно было предположить, что он сейчас примется травить анекдоты, плясать "Калинку" или на худой конец дирижировать оркестром, то есть совершать те действия, что стали в последнее время считаться исконно русским проявлением прекрасного настроения.

- Как дела?

- Дела прекрасные, - сказала Даша. - Вчера вечером в собственном подъезде получила под вздох и лишилась дискеты. Отсюда непреложно вытекает, что наша вчерашняя поездка и копирование так и не были засечены... Есть повод для некоторого оптимизма?

- Пожалуй...

- А это правда, что все документы касаемо навороченного вокруг путча исчезли из конторы?

У него взлетели брови:

- Вы-то откуда знаете поутру?!

- Узнала вот...

- А конкретно?

- Мне звонили вчера ночью. Состоялась интересная беседа, без особых угроз, но с категорическими предупреждениями.

- Подробнее.