Чтение 12–й страницы книги ~Летающие острова~

скрыв изумления. Он прекрасно помнил Сварога как почтительного купца, и
теперь недоуменно шевельнул пышными усами:

- Оказывается, и на моей скромной посудине случаются чудеса. Как я
успел заметить, ваш племянник уже превратился в очаровательную благородную
девицу, теперь, понятно, очередь за вами...

Сварог с ходу преподнес ему историю барона Готара - совершенно
правдивую (он лишь ввел в нее юную племянницу, бедную сиротку, вдруг
оказавшуюся законной наследницей богатого поместья).

Капитан задумчиво шевелил усами. Сварог сообщил, что на означенное
поместье претендует еще дальний родственник, от которого следует ждать
любой подлости, и девчонку необходимо было доставить в Равену окольными
путями, в замаскированном виде. Выслушав вежливо и внимательно, капитан
фыркнул:

- Век живи - век учись. Каждый день узнаешь что-то новое,
увлекательное - еще и этим моя служба мне мила...

Вежливо раскланялся и ушел, прежде чем Сварог успел подвергнуть его
небольшому испытанию с помощью магии, дабы узнать, до какой степени
капитан во все это поверил. Ситуация создалась щекотливейшая. Они были уже
в Ронеро, но пароход оставался кусочком снольдерской территории, где
капитан второй после бога. Правда, все обстояло не так уж плохо. Для
таларского дворянина позором считается стать полицейским осведомителем.
Зато заграничный шпионаж - занятие по той же древней традиции вполне
дворянину, самому титулованному, приличествующее. Значит, самое большее,
что может сделать капитан, если он имеет отношение к секретным службам, -
упомянет о странном бароне в своем донесении, вернувшись в Снольдер. И
только. Нет, все обойдется...

Он поднялся на верхнюю террасу, отыскал Мару, молча встал рядом. Она
подняла на Сварога лукавые глаза:

- Выспался? Ну вот, а ты боялся...

Сварог, по-прежнему ни о чем не сожалевший, вдруг заподозрил, что
начинает краснеть: щекам стало что-то очень уж подозрительно горячо. Он
повернул рыжую синеглазую кошку лицом к себе и крепко поцеловал.
Отстранил, взглянул серьезно и внимательно. Судя по ее удивленным глазам,
ее еще ни разу не целовали на палубе роскошного парохода, и вообще,
похоже, обходились гораздо незамысловатее и проще, чем следовало бы
обходиться с красивой девушкой в развеваемом легким утренним ветерком
красивом коротком платьице ронерской дворянки. Сварог прекрасно знал, что
такое спецназ, и потому ничуть не надеялся на мгновенное перевоплощение ее
в нормальную девушку - такое случается только со сказочными принцессами,
да и то заколдованными, но некие надежды на будущее все же питал. Воевать
должны мужики.

Сварог притянул ее к себе, и она неумело приподнялась на носках,
обхватив его за шею. Сзади деликатно покашляли. Они отскочили к вычурным
перилам, и капитан во всем великолепии прошествовал мимо, позвякивая
золотыми шпорами и бормоча словно бы себе под нос:

- Бедные сиротки, конечно, одиноки и печальны, и утешить их - долг
подлинного дворянина...

- Может, следовало бы его убрать? - деловито предложила Мара. - Я
могу незаметно, никто ничего не заподозрит, он вообще умрет через
неделю...

Перемена была столь резкой, что Сварог с досадой махнул рукой.

- Я что-то глупое предложила?

- Нерациональное, - сказал Сварог, чтобы не вдаваться в дискуссии. -
Нет ни смысла, ни потребности... Красивый город?

- Да. Только стратегически уязвимый.

- Не без этого...

Равена, как и прочие столицы, размещалась по обоим берегам Итела.
Пароход уже пересек городскую черту, и по обе стороны уплывали назад
высокие каменные дома под острыми черепичными крышами, берега были забраны
в серый гранит, и над крышами дрожали потоки раскаленного воздуха,
пронизанного едва заметными дымами: город просыпался, повсюду готовили
завтрак. Кое-где над берегами еще стелился сизый рассветный туман,
знаменовавший здешнюю зиму. "Зима, тоже мне, - подумал Сварог, глядя на
низкие портовые здания, проступавшие сквозь зыбкое полупрозрачное марево.
- Ни снега, ни настоящих холодов. Только-то и всего, что самую чуточку
прохладнее, - да облака, когда зарядят зимние дожди, выглядят унылее и
угрюмее, чем летом". Правда, он еще не видел нынешнего лета своими
глазами, и эта фраза была вычитана из здешнего романа.

- Тебе не холодно?

- Разве это холод? - удивленно взглянула Мара. - Вот на Сильване... И
потом, нас учили переносить холод.

- А как получилось, что вас так рано научили...

- Заниматься любовью? - непринужденно закончила за него Мара. - Это
просто. Видишь ли, женщина показывает гораздо лучший результат, если
незадолго до того была с мужчиной. Наука. Так нам объясняли на лекциях, и
я пришла к выводу, что наука права.

- Ну да, наука, - проворчал Сварог. - Чему бы путному учили,
яйцеголовые...

Мара потупилась в наигранном смущении:

- Но я вчера ночью поняла, что многому нас довольно бездарно учили...

- Кошка, во второй раз ты меня покраснеть не заставишь.

- Но в первый раз ты и в самом деле покраснел. Этак пикантно
запунцовел...

- Р-разговорчики, - сказал Сварог. - Меня, понимаешь ли, по-другому
учили. Хватит. Давай о делах. Если, паче чаяния, нас вздумают задержать на
таможне, будем прорываться. Жестко.

- А это будет рационально?

- Пожалуй, - сказал Сварог. - Я обдумал. Графиня, к которой мы едем,
особа при дворе влиятельная. Из ее особняка нас согласно здешним законам
смогут извлечь только по "золотому листу", именем короля. И заниматься
нами будет личная королевская полиция. А у нас найдется чем расположить к
себе короля...

- Если прикажешь, я его расположу к нам очень быстро. Нас учили...

- Молчать, - сказал Сварог. - Тебе известно, что такое ревность?

- Но какое отношение это имеет к работе? - искренне удивилась Мара.

Сварог мысленно плюнул и промолчал.

Таможенное дело здесь пребывало отнюдь не в зачаточном состоянии и
было поставлено на совесть. Причал оказался обнесен солидной решеткой в
два человеческих роста, и покинуть его можно, только пройдя через
низенький и длинный кирпичный домик (и у домика, и по ту сторону решетки
там и сям прохаживались стражники в темно-бордовом, выглядевшие отнюдь не
лопухами). Сварог не без грусти вспомнил патриархальные обычаи харланской
столицы. Здесь была более цивилизованная страна - следовательно, взятки
брали не в пример изящнее и культурнее, хорошо еще, что дворян первыми
пропускали в таможню. Внутри домик был разгорожен вдоль кованой решеткой в
половину человеческого роста, перемежавшейся десятком широких столов, за
которыми восседали чиновники в темно-зеленых вицмундирах таможенного
департамента, судя по знакам различия - мелкая сошка.

- Пустяки, - тихо сказала Мара, наморщив нос. - Если что, хватай твой
любимый топор и иди первым, я прикрываю...

Сварог положил перед пожилым узколицым чиновником свою подорожную.
Тот внимательно прочитал ее, потом еще раз, гораздо медленнее, уставился в
потолок, перевел желчный взгляд на Сварога:

- Так... Барон Готар - это вы и есть, надо полагать?

- Да уж надо полагать, - сказал Сварог.

- Где же это у нас Готар?

- В Пограничье, - сказал Сварог, чуть насторожившись.

Чиновник задумчиво уставился в потолок:

- Слышал что-то такое, как же... Ни суверена, ни порядка, ни
надлежащей администрации... Весело живете?

- Как посмотреть, - сказал Сварог. - С утра всякую шваль вешаем, не
одних только канцелярских крыс, хотя, если придет такая потребность, любую
чернильную душу с Конопляной Тетушкой повенчаем и слез лить не станем...

Стоявший за спиной чиновника стражник откровенно заржал.

Чиновник поджал губы, с ног до головы оглядел Мару:

- Дочка?

- Племянница, - сказал Сварог.

- Понятно. Троюродная, надо полагать? Или родство еще более дальнее?
Что ничуть на теплоту тесных родственных отношений не влияет, вовсе даже,
я бы сказал, наоборот...

Стражник приготовился заржать, но встретил взгляд Сварога и с ходу
передумал. У Сварога же возникли стойкие подозрения, что дело нечисто.
Сначала показалось, будто таможенник примитивно вымогает взятку, но тут же
стало ясно, что все гораздо серьезнее.

Судя по жалкому серебряному шитью - всего-то по три коротеньких
веточки остролиста на каждом рукаве и узенькая кайма на воротнике, -
таможенник пребывал в убогом чине канцеляриста, сиречь третий от конца
согласно здешней Табели о рангах. Пояс на нем был не дворянский, а
серебряный, Сословия Чернильницы. Чиновник столь ничтожного класса, к тому
же не дворянин, ни за что не стал бы держаться столь нагло с благородным,
пусть даже захудалым бароном из Пограничья. Скорее наоборот - именно
дворяне из Пограничья не в пример более свирепо относятся к малейшему
посягательству на их честь. Будь Сварог обычным вольным ярлом, чиновник
давно лишился бы половины зубов - он вдобавок ко всему ни разу не назвал
Сварога ни "вашей милостью", ни даже "лауром". И неприятности у ярла были
бы минимальными - благородные свидетели подтвердят, что чернильная крыса
сама спровоцировала барона столь хамским обращением, грузный маркиз возле
соседнего стола уже сделал Сварогу недвусмысленный знак, могущий означать
лишь одно: "Да заедьте вы ему в ухо, ваша милость!" Сварог ограничился
тем, что придвинулся к столу и грозно сказал: