Чтение 48–й страницы книги ~Волк насторожился~

ойкумену и захватил почти всю Европу, но его отчего-то никто не величает
монстром и выродком... А когда...

Двое вышли из подъезда, на миг приостановились, словно ожидая, не будет
ли против них предпринято каких-либо акций,- и, только убедившись, что все
вокруг благополучно, подошли к машине.

- Пан словно в хрустальный шар смотрел,- сказал тот, что был пошире в
плечах.- Он сидит в кресле, и в голове у него дыра. Это Михаил Ракута,
никаких сомнений. Тело еще не окоченело. Сейф) открыт и пуст, никаких следов
взлома, мы не стали обыскивать квартиру, приказ был прямо противоположным...

- Все правильно,- сказал Данил.- Спасибо. Уезжаем.

Они кивнули и направились ко второй машине. Януш включил мотор, хмыкнул:

- Этого ты и ждал?

- Ага,- сказал Данил без особых эмоций.- Все сходится. Ракута как раз и
был тем, кто отдает приказы, без него за девочку ни за что не взялись бы - в
этом деле, сам знаешь, импровизации и самодеятельность не приветствуются,
вот его и хлопнули. Чтобы не рассказал мне, кто его попросил - или велел -
затащить девочку в бордель. Вопреки страшным россказням, эта публика
старается не иметь дела со сторонними крошками - всегда есть шанс, что
вмешается консульство, полиция, гораздо проще и безопаснее вывозить дурех
под видом будущих горничных или плясуний... А они цапнули обычную туристку.
Значит, был заказ.

- И тебя не интересует, кто?

- Меня не интересуют пешки,- сказал Данил.- Назови это самым откровенным
снобизмом, но я предпочитаю иметь дело с ферзями. Или, как минимум, с
офицерами... Ну, мне пора в отель.

- А ты не думаешь...

- Не думаю,- сказал Данил.- Меня гораздо проще хлопнуть на территории
Рутении. Скандала не в пример меньше. Ракуту-то легко списать на пресловутые
бандитские разборки, никто и не удивится, а я как-никак человек
респектабельный и заметный.

...Принимая ключ от очаровательной блондинки за стойкой, он уже знал, что
дело нечисто. Нельзя требовать от смазливых блондов той же выдержанности,
что от Штирлица с папашей Мюллером. Взгляд у нее явственно вильнул, сучий
был у нее взгляд, нашкодивший...

"Ну и ладненько",- подумал Данил без особого волнения. Боковым зрением
видел Янину, с отрешенным видом стоявшую у киоска с косметикой. Вздохнув про
себя, направился к лестнице. Интересно, ч т о? Труп под столом?
Несовершеннолетняя гимназистка в порванном платьице? Бумаги со стола
министра обороны? А ведь штатский, непринужденно свернувший на ту же
лестницу, явно приклеился...

Вставим ключик, аккуратненько его повернем - ну не бомба же под дверью, в
самом-то деле...

- Стоять! Полиция!

Он ухитрился не вздрогнуть, когда из его же собственного номера навстречу
азартно кинулись двое в штатском, сгребли за руки и проворно защелкнули
наручники. Стоял, как столб, штатский с лестницы проворно вошел следом, а за
ним еще один, на вид ровесник Данила, лысоватый и неприметный, с тем
равнодушием во взоре и походке, что вырабатывается долгими годами рутинной
пахоты. А пожалуй что, ты здесь и старший, подумал Данил, под непреклонным
напором двух пар рук усаживаясь в кресло. И, пожалуй, ты еще в старые
времена набирался опыта, на партийных собраниях не одни портки протер...

- Пан Черский? - осведомился ровесник.- Это ваш номер?

- Да вроде бы,- сказал Данил.- Выглядит совсем как мой, да и ключ
подошел... Положительно, мой. В чем дело?

Лысоватый продемонстрировал удостоверение. Чертовски мило. Контрвывяд*.
Там, конечно, несколько уклончивее все сформулировано, в его синей ксиве, но
мы-то знаем, что почем...

- И вы, конечно, в состоянии присовокупить к этому серьезному
удостоверению еще и санкцию прокурора, пан подполковник? - светским тоном
осведомился Данил.

- Не торопитесь,- сказал лысоватый, значившийся в удостоверении как
подполковник Барея (что, впрочем, ни о чем еще не говорило).- Пока что
проводятся оперативные мероприятия, которые санкции прокурора не требуют.-
Он ловко выдвинул ящик стола.- Это ваш пакет?

- Впервые вижу,- пожал плечами Данил.- Когда я отсюда уходил, ящик вообще
был пуст.

- Да что вы говорите...- Он обернулся к своим: - Приступайте.

В роли понятых выступали испуганная молоденькая горничная и непонятный
мужичок, неведомо откуда извлеченный. Первым делом им продемонстрировали
пакет и дали туда заглянуть - а вот Данилу этого со своего места сделать не
удалось,- потом штатские с большой сноровкой обшарили однокомнатный номер,
что не заняло много времени. Данил попросил закурить - не отказали, но
сунули свои, а его пачку приобщили к прочим вещичкам. Формалисты чертовы.

Особой тревоги он не испытывал, но на душе все же было неспокойно -
увлекшись, мог и переиграть, чересчур положиться на возможности старого
друга, с которым на пару охраняли заклейменных историей генсеков. Всякие
бывают случайности...

- Ну, собирайтесь, пан Черский,-распорядился Барея и, когда Данил встал,
ловко накинул ему на руки его же собственную куртку.-Пойдемте все вместе,
как старые друзья, к чему смущать мирных постояльцев киношными зрелищами...

Они всей компанией покинули здание через парадный вход. Данил моментально
высмотрел Янину - она лениво листала яркий журнал возле киоска и словно бы
не заметила шествия.

Его усадили в цивильную машину, снабженную, правда, мощной рацией. Ехали
недолго. Остановились возле полицейского участка, где в уединенной комнатке
Данила заставили откатать пальчики,- дали потом, правда, возможность
тщательно отмыть руки. И запихнули в узенькую тесную камеру, предварительно
избавив от шнурков, ремня, часов и содержимого карманов.

Оставшись один, Данил, чтобы убить время, принялся вдумчиво изучать
узилище. Вольготно отдохнуть на привинченных к стене узеньких деревянных
нарах мог разве что мазохист. После первого, беглого изучения временного
пристанища стало ясно, что оно никоим образом не рассчитано на господ
шпионов, согласно незримой табели о рангах все же стоящих на ступеньку выше
примитивных "пияков" и "лобузов".* В углу доисторическими отложениями
засохла блевотина, стены покрыты наскальной живописью на четырех языках, из
которой Данил узнал, что Баська - шлюха, Бро-нек- стукач, менты как были
козлами при красных, так ими и остались, а Михель из Бремена невиновен и
потому призывает кары небесные на головы польских... (Эпитет был старательно
стерт, очевидно; каким-то пьянчужкой, в котором нежданно-негаданно ожило
чувство патриотизма.) Имелась совершенно непонятная надпись на арабском, а
также картинки и декларации, несомненно, оставленные Даниловыми
соотечественниками, вряд ли слушавшими когда-либо Моцарта да вдобавок не
отягощенными знанием родной грамматики.

В коридоре временами начиналось оживление - вели пьяных, качавших права
совершенно по-российски, с той же славянской экспрессией, какой-то типчик
орал что есть мочи, что это ошибка и нож был вовсе не у него, а у паскуды
Генека, но здешние граждане начальнички, судя по звукам, верить были не
склонны, а потому в два счета утихомирили подзатыльниками. К Данилу так
никого и не подсадили, даже в глазок никто не заглядывал.

Примерно через полчаса заявился хмурый капрал, поставил прямо на нары,
благо больше некуда было, подносик с чашкой сквернейшего даже на вид кофе и
ломтем хлеба с куском ливерной колбасы.

- Это зачем? - полюбопытствовал Данил.

- Может, пан у нас задержится,- флегматично сообщил капрал и убрался.

Детские подначки, констатировал Данил. Скучно ему на рутинном дежурстве,
надо полагать, вот и решил под видом заботы о желудке заключенного поглазеть
на шпиона. Если пан и задержится, то уж, конечно, не в камере для алкашей...

Еще через полчасика он все же съел и выпил принесенное - как-никак не
обедал. Посидел на нарах, сколько смог выдержать,- и вновь принялся бродить
по камере.

Прошло не менее двух часов, прежде чем явился

Барея. Взял у оставшегося в коридоре капрала два обшарпанных казенных
стула, протянул один Данилу и жестом велел стражу запереть дверь. Не спеша
достал сигареты, поинтересовался:

- У вас есть претензии?

- Не могу пока сформулировать,- пожал плечами Данил.

- А вопросы?

- Интересно, у вас каков был стаж в пэ-эз-пз-эр?* - без особой
задиристости поинтересовался Данил.

- Честно говоря, был немалый. Не меньший, должно быть, чем у вас в
ка-пэ-эс-эс... Что поделать, такие были времена...

- Стонали под игом Москвы, а?

- А вы не назвали бы это игом?

- Трудно так сразу сформулировать...- сказал Данил.- Вы ж и по специфике
работы, и по возрасту должны помнить историю. Уже в сорок пятом сюда, в
Польшу, вернулась масса довоенных офицеров, и армейских, и разведчиков. И
никто их не бросал за колючку, наоборот, служили на высоких постах, и когда
против них в пятьдесят третьем попыталась вяло сыграть в раскрытие
суперзаговора тогдашняя "десятка"*, ее довольно быстро взяли к ногтю саму...
Интересно, почему они служили Сталину, как вы думаете? Аристократия с кости
и крови, довоенные генералы и довоенные разведчики...

- А вы как думаете?

- Ну, это простая шарада,- сказал Данил.- Не за кусок колбасы и жестяные
звездочки, конечно. За перспективу. А перспектива была заманчива - как-никак
и у ваших жолнежей был нешуточный шанс пройти с засученными рукавами и
автоматами наперевес по Мюнхену и Парижу...

- Возможно,- согласился Барея.- Однако же ваша могучая империя, простите,
обернулась откровенным пшиком, что, в свою очередь, не может не питать
глубокие разочарования. Рухнувшие заманчивые перспективы еще хуже отсутствия
таковых. Того, кто обманывает надежды, всегда ненавидят особенно яростно.