Александр Бушков

Нечаянный король (Сварог-3)

OCR Ksu Datch

"...И случилось так, что принц Люциар, вернувшись с охоты из лесной
чащобы, увидел лишь пыль вдали, поднятую удалявшимся вскачь гонцом. И
увидел он еще глубокую печаль на лице верного наставника своего и
оберегателя от многих невзгод и опасностей, мага Шаалы, великого знатока
как тайн земных и небесных, так и человеческой природы.

Тоска и тревога проникли в сердце принца, и он вопросил:

- Не печальную ли весть привез мне гонец, скакавший с прапорцем
переносчика важнейших вестей на седле?

И ответил ему, не скрывая грусти, маг Шаалы:

- Печальнейшую, мой принц. Он привез вам королевскую корону..."

Истинная и подробная повесть о принце Люциаре и его рыцарях

В книге использованы в качестве иллюстраций к тексту стихи

Кристобаля де Вируэса, Мигеля де Сервантеса Сааведра, Алонсо де
Эрсилья-и-Суньига, Леонида Филатова

Глава 1

ТАЙНЫ, ТАЙНЫ И ЕЩЕ РАЗ ТАЙНЫ

Как всегда бывало со здешней аппаратурой, четкость оказалась
фантастической, а цвета, краски и оттенки смотрелись в несколько раз ярче,
свежее и прекраснее естественных. Словно бы распахнулось окно, но не в
реальный мир - в лучший, более красочный. Жаль только, что открывшееся
взору зрелище было бесконечно далеким от идиллий и пасторалей. И
представало самым что ни на есть будничным, и не только по здешним меркам,
- те, за кем они наблюдали, воевали вновь, только-то и всего. Кого можно
удивить войнами?

Сварог, однако, смотрел с любопытством: он впервые наблюдал со стороны
осаду крепости. Все выглядело совсем иначе, нежели во время достопамятного
сидения в осаде на хлебах у графа Сезара. Тогда подступившие к стенам
воители выглядели и энергичнее, и даже романтичнее где-то, они старались
изо всех сил, они с ног сбивались, ретиво суетясь, - по крайней мере,
первое время.

Теперь же и неискушенному наблюдателю ясно было, что осада тянулась
долгонько и давно превратилась из романтического предприятия в опостылевшую
повинность. Уяснить это оказалось легко еще и оттого, что снимавший
находился в лагере осаждающих, поодаль от передовой, но и не в самом
глубоком тылу. Как уточнил с отрешенным видом Гаудин, примерно посередине,
меж лагерем и первой линией апрошей и контрэскарпов, кое-где подобравшихся
к темно-серым стенам крепости на расстояние выстрела из лука. Последнее
обстоятельство играло на руку скорее осажденным: траншеи, хоть и защищенные
земляными валами со щитами из толстых жердей, были пустехоньки. Сварог уже
прожил в этом мире достаточно, чтобы знать, сколь искусны здешние лучники в
стрельбе по настильной траектории - когда утяжеленная стрела, обрушившись
словно бы с ясного неба, порой не просто убивает, а пришпиливает неудачника
к земле, словно жука в гербарии. Стрел превеликое множество - торчат в
жердяных щитах, валяются на земле. Прямо на камеру рысцой двигалась кучка
людей - солдаты в фиолетовых с черным мундирах волокли легкие носилки,
кусок парусины на жердях. На носилках неподвижно вытянулся офицер, и из
груди у него торчало длинное древко с алым оперением.

Не так уж и много на Таларе мест, где луки с арбалетами до сих пор
предпочитают огненному бою...

- Гланская граница? - отчего-то полушепотом спросил он. - Осаждающие -
в мундирах горротской пехоты, это я уже могу определить...

Сидевший рядом Гаудин пошевелился, словно выйдя из задумчивости,
хрустнул пальцами:

- Что ж, вы освоились. Не припоминаю, чтобы здесь вам вкладывали в
голову знания о земных мундирах... Все верно. Горротско-гланская граница,
неподалеку от Гасперийского перевала. Крепость Корромир, извечное яблоко
раздора. Столько раз переходила из рук в руки, что известие об очередной
схватке за нее вызывает нервный хохоток. Ронерцы даже сочинили поговорку:
"Бесконечный, как драки за Корромир". Не слышали в Равене?

- Не доводилось.

И они вновь надолго замолчали, напряженно глядя на экран, не отводя
глаз, ожидая неизвестно чего, - должно же что-то быть, не зря снимавший это
человек погиб диковинной и жуткой смертью, превратившись в золотую
статую...

Но ничего особенного не происходило. Дюжина пушек на высоких желтых
лафетах, поставленных колесом к колесу, ни шатко ни валко постреливала по
воротам, в свою очередь служа мишенью для крепостных лучников, для редких
мушкетных выстрелов. Из-за немаленького расстояния до стены стрелы теряли
убойную силу, но и пушкари по той же причине не могли похвастаться
особенными успехами: ядра небольшого калибра мячиками отскакивали от
толстенных железных полос, сплошь покрывавших низкие широкие ворота. Этакий
вялотекущий пат. Разместившиеся справа от пушек спешенные драгуны в
расстегнутых синих кафтанах даже не смотрели в сторону пушкарей - сидели на
земле в расслабленно-удобных позах опытных вояк, наловчившихся использовать
любую передышку. Кто жевал, кто дымил трубочкой, кто просто расслабился
душою и телом, погрузившись в недолгую солдатскую нирвану. Не похоже, чтобы
их готовили к атаке.

- Я, конечно, не специалист... - осторожно сказал Сварог. - Но есть
стойкое подозрение, что с такими пушками они немногого добьются. Против
крепости, я имею в виду. Это же дохлые полковушки, а тут нужны осадные
орудия, жерла...

- Вот именно, - сказал Гаудин. - Но тут есть загвоздочка,
благоприятствующая осажденным. По тамошним горным тропам чертовски трудно
протащить осадные жерла. Недели две придется возиться. Потому-то Корромир
всегда пытались брать лихим налетом. А если не получится сразу, осада
затягивается надолго, как сейчас видим. Зауряднейшее зрелище.

- Но отчего-то же он снимал...

- Да, и отчего-то с ним обошлись... как обошлись. Не так уж и глупо
было задумано. Не окажись там вас, мы могли и не узнать ничего. Золотую
статую переплавили бы, а монета могла затеряться навсегда...

И вновь напряженно уставился на экран. Сварог примолк - видно было,
что Гаудину не до разговоров, - курил в полумраке, чувствуя себя неловко в
пурпурной мантии хелльстадского короля (хорошо еще, митра стояла где-то на
столе, освободив голову от лишней тяжести), казавшейся сейчас маскарадным
нарядом посреди высоких экранов, россыпей разноцветных огоньков,
компьютеров и прочих электронных игрушек. Увы, ничего тут не поделаешь:
согласно строгому этикету, в Канцелярию земных дел, где они сейчас
пребывали, полагалось являться одетым по всей форме - если ты из тех, кому
таковая полагается по званию, по должности, по чину. Гаудин тоже восседал
сейчас в парадном мундире своего ведомства, щедро изукрашенном жестким
золотым шитьем, кисточками и гербовыми пуговицами, при всех орденах. Тонкий
и абсурдный, чисто бюрократический юмор ситуации заключался в том, что
Канцелярия земных дел была единственным присутственным местом, где Сварог,
будучи земным королем, обязан был появляться исключительно в королевской
"парадке" и никак иначе. Во всех других случаях можно было выбирать самому
- меж мундиром Яшмовых Мушкетеров, камергерским кафтаном или попросту
подобающим дворянину костюмом. Но коли уж тебя занесло в Канцелярию земных
дел - будь любезен одеться по всей форме. При всех здешних дворянских
вольностях, заставлявших поневоле вспомнить то ли Польшу семнадцатого
столетия, то ли Швецию - восемнадцатого, там и сям правили бал
скрупулезнейшие и незыблемые бюрократические регламенты, ничуть не
зависевшие от особы, восседавшей в данный момент на императорском троне.

С дворянской вольностью, между прочим, все обстоит гораздо проще,
подумал он, невидяще уставясь на сонное шевеление канониров у окутанных
тяжелым сизым дымом пушек. Все зависит от личности самодержца, от того,
личность ли самодержец. Мало кто помнит, что во времена ставшего притчей во
языцех польского шляхетского разгула по другую сторону Балтики, в Швеции,
творилось то же самое. Словно отражение в зеркале, право слово. Заполнившее
парламент шведское дворянство являло собою коллективного диктатора,
плевавшего и на интересы всех прочих сословий, и на интересы государства.
Единственной привилегией короля было то, что ему полагалось в парламенте
два голоса, а не один, как у всех прочих (что, легко догадаться, ничего не
решало). Жаркие дискуссии, кипевшие в парламенте, касались
одного-единственного животрепещущего вопроса: кому продаваться? Выбор был
невелик - Франция, Пруссия, Россия. Как легко догадаться, рвение
парламентских ораторов, призывающих полностью подчинить шведскую политику и
армию интересам одной из вышеназванных держав, напрямую зависело от
полученного из данной державы золота, стыдливо именовавшегося "пенсионом".
На горизонте реальнейшей угрозой замаячил неминуемый раздел Швеции меж
тремя заинтересованными сторонами... как произошло с Польшей чуточку позже.

В Польше так и не нашлось твердой руки. Зато молодой шведский король
Густав-Адольф оказался гораздо умнее и хитрее, чем о нем полагало
обленившееся умом от долгой вседозволенности дворянство. И когда в один
далеко не прекрасный день в провинции вспыхнули крестьянские мятежи, ничего
не подозревавший парламент без особых опасений доверил королю временное
командование армией, ведать не ведая, что означенные мятежи как раз и
разожжены тайными королевскими агентами (ради вящей скрупулезности нелишне
упомянуть, что параллельно вспыхнули и бунты, к которым король не имел