Чтение 27–й страницы книги ~Охота на пиранью~

- К берегу, - решительно сказал Мазур. - Во-он там можно причалить?

- Да запросто.

- Давай. Карты есть?

- Только речная лоция. Дать?

- Не надо, - махнул рукой Мазур. - Ты вот что... Высадишь нас, пройди с милю и сам чеши в тайгу. Назад возвращайся бережком.

- Ну ни хрена! А буксир?

- Никуда он не денется, - сказал Мазур. - Заберешь потом. На меня вали, как на мертвого, разрешаю... Тебе под это ЧП все шалости спишутся. Понял? В тайге схоронись, на буксире не сиди...

- Да зачем?

- У них тут где-то вертолет есть-сказал Мазур. - Чего доброго, подожгут они тебя, не разбираясь...

"Таймень" ткнулся бортом в высокий берег. Подхватив сумку и ружье, Мазур перескочил, протянул руку Ольге. Пашка крикнул вслед:

- Семь футов под килем... хоть ты и мудак хренов! Ох, мудак!

Оскалясь, Мазур махнул ему, схватил Ольгу за руку и поволок подальше в тайгу. Они остановились в зарослях густого кустарника, тяжело дыша. Сквозь деревья видно было реку, и шум дизеля еще не утих вдали.

- Ну, и куда теперь? - пожала плечами Ольга.

- В Пижман, - сказал Мазур.

- А в какой он стороне?

- А хрен его знает. Главное, малыш, меж нами и Шантарском нету больше великой реки. Если и попадутся мелкие, не беда...

Глава 3

ЖИВЕЦ С ПОДСТРАХОВКОЙ

Он не обманулся в нехитром прогнозе - вскоре появился вертолет, уверенно летевший вслед буксиру примерно метрах в трехстах над серединой реки.

Знакомый вертолет-камовский, зелено-пятнистый, с бортовым номером, намертво впечатавшимся в память-531. Оба невольно пригнулись в кустарнике, вспомнив последнюю встречу с этим аппаратом тяжелее воздуха. Однако густая тайга по берегам стояла сплошной стеной, да и вертолет, не рыская, уверенно пер по прямой. Довольно скоро едва слышное гуденье резко изменило тон, прямо-таки заметалось по небу-похоже, Пашка скрупулезно выполнил приказ, чтобы не связываться больше с чужими, явственно припахивающими смертью сложностями, причалил к берегу и драпанул в тайгу. Вертолет с четверть часа крутился там - а потом улетел в неизвестном направлении. Сразу ясно, что здесь, на глазах множества непосвященного народа, погоня растеряла прежнее нахальство.

Правда, это нисколечко не означало, что можно свалить гору с плеч и расслабиться. И дичи, и охотнику понятно, что следующей клеточкой на шахматной доске неминуемо должен стать Пижман с окрестностями. Дичь понимает, что охотник это понимает, а охотник понимает, что дичь это понимает-словом, высокая философия, от которой герр Кант рехнулся бы, запряги его в такие игры...

А в общем, чистейшей воды экзистенциализм. Мазур давно уже научился выговаривать это слово без запинки. Во времена оны Морской Змей, будучи еще старлеем, захомутал утонченную и весьма интеллектуальную выпускницу философского факультета вопреки штампам насчет "синих чулков" сексапильную и мужиков не чуравшуюся. И крутил с ней года полтора, пока не подвернулся блестящий кандидат в мужья, папин сынок с корочками МГИМО, рядом с которым трехзвездочный морской плебей выглядел бледно... За это время, однако, не подозревавшая о подлинной сути своего любовника и его приятелей красотка, регулярно посещавшая пикники, успела немного образовать господ офицеров, привив азы философии. Откровенно говоря, им было наплевать на все азы кроме того самого экзистенциализма. Вот этот-то подвид философии им страшно понравился, ибо, если разъять его по методу Сальери и поверить алгеброй, сводился к примитивнейшей формуле: весь мир идет на тебя войной... Именно так с господами "морскими дьяволами" и обстояло. Они только добавили свое окончание:"...но ты, сукин сын, обязан выжить". И помнить, что впереди пятьдесят лет необъявленных войн, а ты подписал контракт на весь срок... В общем, у каждого свои причуды. Но гораздо престижнее думать, что ты не подводный убивец, а экзистенциалист - как иначе, коли это чистая правда...

Посидев в кустарнике еще с полчаса, он прикинул диспозицию. Диспозиция была запутанная и туманная. Прежде всего, труднее стало ориентироваться.

Раньше он бодро шпарил на юг-или почти на юг, - забирая то вправо, то влево, отклоняясь с курса, но твердо зная, что рано или поздно упрется в Шантару, на тысячеверстном протяжении текущую в этих местах с востока на запад; что пройти мимо такого ориентира решительно невозможно, как ни старайся. Теперь же просто не представлял, куда следует двигаться. В доме у Федора он видел прикнопленную к стене на кухне карту Шантарской губернии-самую обычную, купленную в магазине. На ней, конечно, имелся Пижман, карта довольно подробная - но вот переправа, разумеется, не обозначена. И привязаться к местности невозможно. Почти. Если выделить из окружности интересующий его сектор, грубо прикинуть направление - то сектор этот займет градусов сорок пять. А это немало, если предстоит переть на своих двоих в неизвестность.

Он, конечно, не собирается падать духом - главная неприятность в том, что потеряешь уйму времени, определяясь. Отсюда плавно вытекает: необходимо устанавливать контакт с аборигенами...

Часа четыре они двигались в произвольно выбранном направлении: примерно юго-юго-запад, ежели по-сухопутному, а коли по-морскому-зюйд-зюйд-вест.

Резко взяли вправо, когда с вершины сопки Мазур усмотрел в бинокль самую натуральную зону, какими здешний край был богат, и немаленькую. Два раза пересекали узкие дороги, а однажды обошли стороной свежую вырубку - лес был сведен на паре десятков гектаров. Появился гнус, но теперь было гораздо легче, помогали импортные антикомариные флакончики, прихваченные у паромщика.

В шестом часу вечера вышли к дороге - раскатанной и довольно широкой, где машины могли двигаться в четыре ряда. Дорога такая, как подсказывал опыт Мазура, просто обязана была вести к немаленькому населенному пункту. А Пижман был единственным здесь, отвечавший этим условиям...

Около часа он по всем правилам наблюдал в бинокль, забравшись на склон сопки. За это время на юг (куда они и стремились) прошло девять могучих лесовозов, КРАЗы, а также две виденных им давеча на пароме милицейских машины, автолавка ГАЗ-53 и красный "Жигуль". С юга - восемь пустых лесовозов, автозак, два "Урала" с безоружными солдатами (погоны черные, вероятно, саперы) и два "шестьдесят шестых" "ГАЗа" с эмблемой Министерства по чрезвычайным ситуациям.

Все (но главным образом количество лесовозов) наталкивало на мысль, что дорога эта либо сама ведет в Пижман, либо где-то вливается в другую, которая опять-таки упирается в желанный Пижман. На эту версию работал и внешний вид бревен, какими были гружены лесовозы: обработаны так, что могут быть только первосортным, предназначенным для валютного экспорта товаром. По воде никто его не станет таскать-чересчур много барж и буксиров потребуется, машинами не в пример дешевле. А погрузить на поезд можно только в Пижмане...

Кратенько изложив все это Ольге, Мазур сказал:

- Голосовать придется...

- А риск есть?

- И еще какой, - утешил он. - Но тащиться километров восемьдесят пешкомеще рисковее, знаешь ли. Потому что, вещует мне сердце, власти уже побывали у паромщика. И надо, пока они не раскачались толком, делать марш-бросок под свечой всегда темнее...

- Я разве против? - пожала она плечами. - Приказывайте, адмирал...

Стоя на обочине, он чувствовал себя словно бы голым на Невском проспекте.

Впервые за все время странствий они столь открыто являли себя миру, и Мазур старался не думать, что произойдет, если их попытается сцапать непо-священная милиция - никак нельзя сдаваться властям пока что, эрго...

Первый попутный КРАЗ равнодушно пропер мимо на полном ходу, обдав удушливой черной копотью. Минут через десять так же поступил и второй, хотя Мазур, мгновенно наученный горьким опытом, заранее достал несколько "пятидесяток" и, держа их веером, старательно махал водиле.

- Что-то не срабатывает финикийское изобретение, - проворчал он, глядя вслед натужно ревевшему лесовозу. - Неужто такие богатые? Не нравится мне это...

- Может, долларами помахать? - на полном серьезе предложила Ольга. - Или фляжкой со спиртом?

- Мы по-другому сделаем, - после короткого раздумья сказал Мазур. - Деньги не срабатывают, фляжка выглядит непрезентабельно - остается живец с подстраховкой... - и уточнил. - Подстраховка - это я. Комментарии нужны?

- Зачем? Ты мне только растолкуй, что делать-то...

- Сначала вон туда перейдем, - сказал он. - Там мне гораздо удобнее будет за деревом прятаться... Ага, сюда. Давай-ка в темпе косметику поднови, да погуще... питерских путанок ведь насмотрелась? Куртку снимай, все равно не холодно, и - на сумку ее, пусть валяется. Нет, пистолет в кармане оставь, тут с ним играться не стоит...

Светлая Нинкина футболка была ей велика, но Мазур, обойдя вокруг и критически осмотрев, затолкал обнову в джинсы так, чтобы грудь обтягивала должным образом. Перекинул косу на грудь, потуже затянул ремень, отступил на шаг, хмыкнул:

- А похожа...

- Н-да?

- Похожа, - кивнул он удовлетворенно. - Как лапшу вешать, сама сообразишь, по обстановке. Не учить же мне женщину, как мужика завлечь...

Шум мотора с нужной стороны послышался минут через двадцать. Мазур мгновенно отпрыгнул за дерево, присел в кустах. Шел очередной КРАЗ. Ольга вышла к обочине, в указанном заранее Мазуром месте остановилась, замахала рукой.

Знаю я жизнь, с мимолетной гордостью подумал он. КРАЗ сразу же притерся к обочине, хлопнула дверца. Обойдя капот, к Ольге вплотную подошел валкой походочкой индивидуум лет тридцати, с довольно короткой прической. На нем были самые обычные джинсы и черная рубашка, распахнутая на груди, с засученными рукавами-и везде, на открытых взору участках, красовались разномастные татуировки, выполненные не в пример затейливее, чем те, которыми испачкали Мазура.

Водила, не отрывая от Ольги заинтересованного взгляда, выплюнул окурок сигареты с фильтром:

- Ну, и куда топаем без мамы, лялька?

- В Пижман.

- А до Пижмана-то - под восемьдесят кэмэ...

- Вот я тебя и тормознула, - бесхитростно пояснила Ольга, без особого труда изобразив довольно блудливую улыбку.

- Откуда бредешь?

- С леспромхоза.

- А что там делала?

Ольга прищурилась:

- С другом в бане мылась.

- И пупками, поди, терлись?

- А по-всякому. Ты сам-то куда, в Пижман?

- Ну.

- Подкинешь?

- А что ж друг не подкинул?

- Ужрался друг, - сказала Ольга. - А мне завтра в семь утра на смену выходить.

- Я смотрю, у друга блудень неплох, если такие концы отмахиваешь... Катя.

(Заметил наколку, конечно, констатировал Мазур).

- Да не жалуюсь.

- И что, лучше всех на свете?

- Чтоб лучший найти, девке порыскать приходится...

- О, а вот это уже лучше-люблю понимающих... Ходку отмотала, Катерина, или так, по глупости?

- А ты что, прокурор?

- Я-то? Да наоборот... У меня, понимаешь, инструктаж - ни за что посторонних не подсаживать. Вот ежели б ты была не посторонняя...

- А что мешает?

- Значит, договорились?

- Ага, - Ольга повернулась к сумке. Чернявый ее придержал за локоть:

- Катерина, времена нынче рыночные...

- Ну и?

- Все через предоплату.

- А не прокинешь потом, рыночник? - тоном натуральной шлюхи спросила Ольга.

- Да зачем, Кат-тя? Дорога дальняя, еще пару раз остановимся полюбоваться природою... Посмотреть, что умеешь.

- В кабине, или как?

- Или как, - чуть подумав, сказал шофер. - Чуток отойдем, подстелим твой куртячок... Бери и пошли.

И уверенно погладил ее по заднице, когда наклонялась за курткой. Ольга абсолютно спокойно это перенесла и первой, помахивая курткой, с загадочной улыбкой направилась мимо того дерева, за которым прятался Мазур. Шофер живо ломанул следом, нацелился обхватить ее повыше талии - и оказался лицом к лицу с недобро ухмылявшимся Мазуром, подкидывавшим на ладони пистолет.

Реакция у чернявого оказалась отменная в глазах еще гасло ошеломление, а рука рванулась к карману. Науку следовало преподать с самого начала - и Мазур, дав ему время выхватить нож, нажать кнопку, сбил первым же ударом.

Вырвал перышко, не глядя, забросил в тайгу, добавил ребром ладони. Отступил на пару шагов, дожидаясь, когда пленный очухается, глянул на Ольгу и покачал головой:

- Откуда такая непринужденность, Кат-тя?

- С кем поведешься... - невинно вздохнула любимая жена.

Мазур глянул через ее плечо, чуть отодвинул в сторону и распорядился:

- Вставай, орел. Очухался, вижу... Чернявый, упираясь кулаками в землю, тяжело поднялся, помотал головой, выдохнул:

- С-сучары...

- Давай без лирики, - сказал Мазур. - Расконвоированный?

- Ну.

- Что ты там чирикал насчет инструктажа? Девочку ставил в безвыходное положение, или правда?

- Правда. Абверовцы неделю на ушах стоят. Каждое утро на уши капаютникого не подбирать, не подсаживать...

- Конкретные приметы дают?

- Нет. Спросишь у Мюллера, много он тебе ответит...

- Что, и промеж себя разговоров нет?

- А чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Ну что тебе надо-то? Говори, и разбегаемся.

- В Пижмане часто бываешь?

- А куда ж я стволы вожу, по-твоему?

Мазур огляделся, высмотрев местечко, где желтел песок, подтолкнул туда пленного и вручил ему сломанный сучок. Минут пятнадцать слушал, заставив начертить более-менее точный план-и вскоре кое-какое представление о Пижмане получил, настолько, чтобы не тыкаться слепым котенком и не расспрашивать о дороге к вокзалу, двигаясь в противоположную сторону. Потом грамотно, умело задавал вопросы о необходимых деталях. Шофер отвечал охотно, явно надеясь, что после допроса от него, чем черт не шутит, и отвяжутся.

Только под конец он не выдержал, уколол Мазура красноречивым взглядом, в котором без перевода читался вопрос: "Интересно, друг ситный, откуда ж ты взялся, если идешь с севера в Пижман, ни черта о нем не зная?!"

Ухмыльнувшись, Мазур ответил вслух:

- Шпионы мы, шпионы. По ошибке на Таймыре сбросили, вот и плетемся...

- Пой, ласточка... - фыркнул чернявый, но ни единого вопроса не задал, руководствуясь все той же нехитрой лагерной мудростью.

- Попели, будет, - сказал Мазур. - Пошли.

- Куда?

- В машину, куда ж еще. Придется тебе все-таки нас докинуть до Пижмана...

- Да в душу твою мать! - взвыл чернявый, с полуоборота заведясь на истерику, натурально всплеснул руками, перекосился лицом. - Я ж тебе косяка не загоняю - вышли менты на облаву, вышли! Под Пижманом их дюжина с овчаркой от рассвета до заката торчит, десять раз на дню мимо езжу, и всякий раз в кабину морду суют! Мне семь месяцев осталось до чистой, сгорю с тобой, как целлофан на пожаре!

- Не скули, - сказал Мазур. - Раньше выйдем. Там, где дачи, если ты про них не соврал, и там в самом деле можно лесочком в город пройти...

- А если по дороге прихватят? Попрется какой-нибудь сапог в Пижман за водкой, заметит в кабине чужих...

- Что делать? - пожал плечами Мазур-На бога полагаться, только лишь.

- Слушай...

- Хватит, - коротко, недобро бросил Мазур-Полепетали, не в Госдуме. Если уж ты мне попался, значит, такое твое невезение. Или везешь без скулежа и дерганья, или сам за руль сяду, а тебя устрою вон в тех кустиках, там и закоченеешь через часок... Ну? Прения будут? - и уперся в него взглядом.

- Йэх, ну блядь, фортуна... - чернявый ударил себя по голове кулаками.

- Шнель, - приказал Мазур, подтолкнув его пистолетом.

Чернявый, временами постанывая сквозь стиснутые зубы, уселся за руль.

Мазур примостился с ним рядом, Ольга устроилась у дверцы.

- Смотри, - предупредил он чернявого-Начнешь руки распускать - тут тебе и звиздец. Все равно первым успею вмазать... Может, тебе денег дать?

- В жопу засунь, - огрызнулся чернявый.

- Тебе?

- Себе.

- Ладно, краснобай, давай потихонечку трогай и песню в пути не забудь...

КРАЗ взревел мотором. Мазур краешком глаза поглядывал на дорогу, сосредоточив все внимание на водителе. Тот время от времени косился люто, с нескрываемой ненавистью, но дергаться и не пытался. Пониже локтя у него Мазур заметил такую же наколку, какой его самого наградили на заимке-череп в заштрихованном прямоугольнике. Так и подмывало спросить, что она, собственно, означает, но промолчал. А то окончательно распсихуется от новых непонятностей, ямщик хренов...

Навстречу за полчаса попались только два пустых лесовоза и мотоцикл с коляской, на котором каким-то чудом умещались восемь поддавших мужичков.

Потом чернявый вдруг начал все чаще поглядывать в боковое зеркало, и Мазур подобрался на случай подвоха-было у водилы время обдумать...

- Что там? - прокричал он, перекрывая рев мотора.

- Фуй в пальто! Говорил тебе, нарвемся, так ты умнее всех! "Уазик" зоновский!

- С чего ты взял?

- Номер вижу!

Мазур покосился на Ольгу, тоже напряженно уставившуюся в зеркало со своей стороны. Она все слышала - и кивнула.

- Не ссы, прорвемся, - крикнул Мазур, склонившись к водителю. - Авось не тормознут.

- Бабка надвое сказала...

- Если что, так и говори девка голосовала, везешь в Пижман.

- А ты где будешь - в кармане у нее сидеть?

- Найду место, - сказал Мазур. - Смотри, первая пуля тебе...

Он сполз с сиденья. Кабина у КРАЗа просторная, и Мазур без труда устроился на полу лицом к водителю, предусмотрительно вынул пистолет, дернул Ольгу за штанину. Она склонилась к нему.

- Если завяжется разговор, сразу вылезай, - приказал он. - И дверь придержи, чтобы я мог выскочить...

- Бля! - взвыл водитель.

Слышно было, как их обходит справа опрометью несущийся УАЗ, водитель круто свернул влево, чтобы не столкнуться-и почти сразу же стал тормозить.

По его исказившемуся лицу Мазур понял: так и есть, накаркал, останавливают...

Едва чернявый снял ноги с педалей и перекинул рычаг передач на нейтралку, Мазур показал ему пальцем: мол, вынь ключи и отдай. Водитель медлил.

Осклабясь, Мазур взвел курок. Тогда только чернявый выдернул ключи, кинул ему под ноги и остался сидеть за рулем, закаменев лицом.

Затопали приближавшиеся шаги. Двое, определил Мазур. У левой дверцы завопил хриплый, определенно нетрезвый голос:

- Тебе что говорили, бритый колобок? Кого посадил?

Перехватив вопросительный взгляд Мазура, Ольга, низко опустив руку, показала ему два пальца точно, двое.