Гераклида?
войне. Война началась после смерти Геракла и никаким боком с ним не
связана, это известно каждому ребенку.
перебил кентавров, как вам вбивали в голову в школе, а те, кто готовил
Троянскую войну. И Геракла убрали они - он им мешал. И стрелы, смазанные
кровью гидры, у Геракла украли они. Кое-кто из них еще жив и дорого бы
дал, чтобы уничтожить воспоминания о прошлом вместе с их обладателями. Меч
теперь - над Тезеем. И чтобы их остановить, нужно предать гласности все,
не только Трою.
Пилоса, дух и мозг Троянской войны... Значит, рукопись Архилоха уже у них.
Оригинал пропал давно, где он - неизвестно.
браслеты, насколько я понимаю, подарены некогда Гераклом вашим родичам и
по наследству перешли к вам. Вы хотите помочь Тезею, последнему
оставшемуся в живых сподвижнику Геракла. А чтобы придать все гласности,
необходим Майон - его известность распространилась и за пределы Афин.
Кажется, нет больше недосказанностей и темных мест?
несли Майону рукопись Архилоха, а Тезею - стрелы Геракла. Те самые.
Последние три, пролежавшие все эти годы в надежном месте. Это страшное
оружие, своей силы оно не потеряло, и лучше бы оно хранилось у Тезея, ему
мы доверяли и доверяем.
помню, как ими сожгли ворота Трои и проломили стены. Камень горел. Я до
сих пор не пойму, почему их не применили сразу.
другу, каждый хотел завладеть стрелами сам и хранить про черный день.
Потому и не было единодушия, проканителились столько лет и со скрежетом
зубовным были вынуждены пустить стрелы в ход, чтобы не проиграть осаду
окончательно.
должны были попасть в разные руки. Нерр с Тиренеем были сами по себе, я
шел сам по себе.
похожий на цисту, в которой хранят рукописи, только длиннее и уже. Гилл
отвинтил крышку и осторожно вытянул за оперение стрелу. Сыщик Эпсилон
невольно отшатнулся.
потемневшего от времени дерева, но, едва Гилл повернул ее, держа на
отлете, наконечник засветился густо-багровым, кровавым огнем, повеяло
незнакомым запахом, гнусным и приторным. Гилл ощутил мгновенный страх и
омерзение, пронизавшее тело отвратной судорогой, пот выступил по всему
телу. Он выругался шепотом, бережно опустил стрелу в сосуд и туго завинтил
крышку.
проходил.
и копия, - у Нестора?
Зачем ему без особой нужды встречаться во дворце Тезея со своими
лазутчиками? Он вовсе не горит желанием эту рукопись перечитать, ему
достаточно обладать ею. Теперь они будут охотиться за стрелами, они
выследили и меня. Ты ведь кое с кем из них ежедневно встречаешься, Гилл.
боялись. - Значит, этот подонок Эвимант служил еще и Нестору?
Нерр с Тиренеем отправились ночью на берег моря потому, что получили эту
записку. С печатью, до которой не смог бы добраться Эвимант.
передадите мне в месте, которое укажет посланец".
он скреплял особо важные задания. И это не искусная подделка, это оттиск
именно его перстня. Гиллу показалось, что вместо воздуха он глотает огонь,
земля уходит из-под ног, и он проваливается куда-то к безумию и небытию.
основания тебе не доверять. Нужно ли напоминать имя человека, который
может время от времени распоряжаться твоей печатью?
сердцем...
кроме Гилла, мог при необходимости пользоваться печатью, человек, которому
Гилл верил безраздельно. Умный, из знатного рода, получивший отличное
образование в славном Трезене...
людьми, которые разбросали ядовитые семена по всей Элладе за десятки лет
до твоего рождения.
продажными шкурами либо недалекими мерзавцами вроде Эвиманта да
придворными интриганами. Нестор и твой Анакреон - другое. За ними глубоко
порочные, но идеи. И убежденность в своей правоте. Промах Тезея в том, что
он опирался на молодых, умных и энергичных людей вроде тебя, но очень уж
многое, почти все хотел делать сам, один, а вам оставлял третьи роли. Не
учил всей сложности жизни и умению противостоять таким, как Нестор. Орудие
- это всегда только орудие, пусть и честное, храброе, умное.
скорее просительно, чем решительно. Вполне возможно, что и Даон это понял,
не отсюда ли сочувствие и жалость в его глазах?
мысль.
черпаешь знания о многом, что происходит внутри моей тайной службы?
риторическим. Гилл посмотрел на сыщика Эпсилона, тот встретил его взгляд
абсолютно спокойно, без тени смущения или вины, и Гилл с пронизывающей
ясностью понял, что как бы ни протекали дальнейшие события и что бы ни
ждало впереди, миру и ему самому уже никогда не стать прежними. Наверное,
это и есть зрелость - рушится мир, и на его место приходит другой, потом
еще один приходит на смену в свой черед, и ты идешь сквозь это вечное
разрушение и созидание.
служат кому-то другому: кто паршивцу Менестею, кто не до конца понятым
идеям Нестора... Ну, а ты-то кому?
вещей, который сделает невозможным новую Троянскую войну или убийство
Геракла. Я ведь совсем молодым попал под Трою, Гилл.
похожая на окровавленный кинжал. Мысли Гилла вошли в привычную колею: он
думал, что следует немедленно перевернуть гору донесений, - несомненно,
Анакреон утаивал многое из того, что должен был сообщать ему, и кое-какие
ниточки, не дававшиеся до сих пор в руки, неминуемо завяжутся в узлы.
Заговор, существование которого он мог лишь подозревать, несомненно был, и
появление Нестора в Афинах означало, что занесенный над Тезеем меч со
свистом рассекает осенний воздух, а времени, похоже, почти не остается.
ее успокаивать.
- Только не перебивай, ладно? Времени совсем нет. В этом цилиндре моя
жизнь и смерть. И не только моя. Спрячь. Я за ним приду, а если не приду,
отдай тому, кто...
могли снять и с мертвого. А вот того, о чем они с Лаис говорили, не знал
никто.
пошел.
перед ним в его самый последний миг - тоненькая, с полурассыпавшимся узлом
волос, в сиянии щемящей нежности, тревога и боль в глазах, страшный
цилиндр прижат к груди. Она ничего не сказала и не бросилась следом, Гилл
был ей за это благодарен.
встрече, нужно действовать.
Никитин Юрий
Роллинс Джеймс
Роллинс Джеймс
Акунин Борис
Максимов Альберт
Махров Алексей