Чтение 27–й страницы книги ~Стервятник~

- Насчет тебя упражнялись. Когда приходишь, да когда уходишь, да кто к тебе ходит, да что я видел... Ничего я не видел, понял? Так ему и говорю - в натуре, сосед сплошной интеллигент, по досточке ходит, то в консерваторию, то Бетховена читать...

- Ты смотри, не перестарайся там, - сказал Родион мрачно.

- Не, я так, для красного словца... Чего меня учить? Сосед у меня приличный, говорю, ничего за ним не замечал отроду, и вообще я его вижу раз в сто лет... - положительно, он таращился на Родиона с нескрываемым уважением. - Тебя спросить можно?

- Ну?

- Ты эту кошку, - он кивнул в сторону лестницы, - частным образом трахаешь или она приходила дознавашки снимать?

- Да пристает с вопросиками... - сказал Родион солидно. - И то ей знать надо, и это, любопытная до ужаса...

- Значит, не трахаешь?

- Я бы трахнул, братила, - сказал Родион с приличествующей, по его мнению, в такой ситуации гнусной ухмылкой. - Так не дает...

- Ты смотри, поаккуратней с ней... Знаешь, кто это? Дашка по кличке Рыжая, замначальника городской уголовки. Опасная, блядь, гремучая змея, к ней подходить надо в скафандре или сразу бежать за темные леса... Прикинь. Двух моих кентов, сука рыжая, запечатала на строгий, а ребята, я тебе скажу, были по жизни крутые и хвосты рубить умели... Ты с ней поберегись. Не давай вцепиться. Если и есть звезда с зубами, так это Дашка...

- Учту, - сказал Родион.

- Я тебя в натуре, предупредил, прикинь... Как сосед соседа. - Похоже, ему очень хотелось подольше похвастать собственным благородством и лихостью.

- Ты мне вовремя слово кинул, я и подчистил все шероховатости, теперь я тебе кидаю...

- Спасибо, - сказал Родион. Вспомнил Сонины уроки и поправился: - Благодарю. Извини, некогда...

- Пивка не хочешь?

- Да нет, некогда...

Заперев дверь, он добросовестно напряг память. Пожалуй, и правда что-то такое слышал. Эта фамилия - Шевчук - в свое время в разговоре всплывала... Вадик? Лика? Зойка?

Зойка. И ее неизвестно от кого унаследованная страсть к криминальному чтиву. Вот оно...

Родион почти бегом направился в Зойкину комнату. Никогда в жизни не лазал в ее шкафчик, но теперь не до отцовской деликатности. Две пятитысячных бумажки, помада, начатая пачка "Кэмела" - ах ты соплюшка... - старенький плюшевый медведь с приколотым на груди значком "50 лет в КПСС" (регалия Раскатникова-деда), русское издание "Плейбоя"... ну да, вот она, толстенная папка с вырезками.

Довольно быстро Родион отыскал нужное - дюжину вырезок из шантарских газет, соединенных чуть поржавевшей скрепочкой. И в лихорадочном темпе пробежал глазами.

Вот оно, полузабытое: прошлогодняя история с сексуальным маньяком, сатанистами и убийством представителя президента, потрясшая не только Шантарск, но и столицу - не в смысле эмоций, а в смысле оргвыводов и результатов. Дарья Андреевна Шевчук, капитан уголовного розыска... блестяще завершенное расследование... боевой орден, врученный лично президентом... повышение... сыщик божьей милостью... награда от французского правительства...

Пожалуй, и в самом деле она была опасна, как гремучая змея. Ничего похожего на скромную канцелярскую мышку, какой показалась сначала.

Но тревоги в душе не было. Потому что у нее не было улик. Потому что все ее мастерство и нюх легавой были бессильны против шантарского Робин Гуда, не оставлявшего следов и улик. Она была совершенно права - идеальных преступлений нет, но есть - нераскрываемые...

Он достал из верхнего ящика детектор и старательно прошелся с ним по комнате, исследуя кресло, в котором сидела рыжая стерва, вышел, проделав весь путь, которым онадвигаласьквыходу.Никаких миниатюрных микрофончиков - то ли не смогла прилепить незаметно, то ли не располагала шантарская милиция такой техникой...

Досадливо поморщился, услышав длинный звонок - неужели вернулась, отрабатывая на нем хитрые методы?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Спиной к стене

Ошибся, слава богу, на площадке стояла симпатичная, коротко стриженная светловолосая девчонка в джинсах и красной блузке - крепенькая, похожая на спортсменку, но лишенная портившей женщину коренастости. Перебирая пачку каких-то бланков невероятно официального вида, с ходу спросила:

- Потаповы здесь живут?

- Сроду не жили, - сказал Родион, с удовольствием ее разглядывая сверху донизу.

- Ладно, не надо. Вот же написано: двадцать один "а"...

- Двадцать один - это здесь, - сказал он. - Только никакого "а" при нем не водилось отроду.

- Точно?

- Точно. Всю жизнь здесь живу, мне виднее.

- Так написано же...

Она сунула ему под нос квадратный бланк. Родион нагнулся к нему - и скрючился от жуткого удара в лицо снизу вверх растопыренной пятерней. Он мгновенно ослеп, но крикнуть не успел - удар в живот, похоже, ногой, отшвырнул его в прихожую. Пролетев спиной вперед, он пребольно упал на пол. Корчась, как выброшенная на берег рыба, попытался нащупать подошвами точку опоры. В квартиру ворвался торопливый шумный топот нескольких пар ног. Родион успел еще вспомнить, что все оружие осталось в "берлоге", а в следующий миг его, все еще слепого, подхватили за локти под азартный девичий выкрик:

- Ра-аз-два, взяли!

И, проволочивши спиной вперед, выламывая руки за спину, швырнули. Ударившись затылком обо что-то довольно мягкое, он смог наконец проморгаться. На запястьях звонко сомкнулись наручники, кто-то, едва он попытался сесть, толкнул, упершись подошвой в плечо:

- Тихо, морда!

Над головой азартно сопели, шумно дышали. Послышались новые шаги - неторопливые и легкие. Приказным тоном сообщили:

- Всем - не суетиться. Господину Раскатникову можно сесть.

Нависшие над Родионом отступили с завидной поспешностью, свидетельствовавшей, что приказы незнакомца исполняются мгновенно и скрупулезно. Родион, упираясь скованными за спиной руками - теперь он сообразил, что лежит в спальне, возле кресла, - приподнялся и сел, неуклюже подтянув колени.

Сначала было такое впечатление, что по квартире пронесся с топотом и гиканьем целый взвод. В спокойной обстановке тут же обнаружилось, что вторгшихся было всего четверо. Двое крепких, как мини-тракторы, стриженых ребят, судя и по одежде, и по туповато-агрессивному выражению физиономий, смотрелись мелкой пехотой без лычек. Тут же стояла девчонка, немедленно показавшая Родиону язык. Четвертый непринужденно расположился в кресле у стены - старше их всех, лет пятидесяти, но сухощавый и гибкий, как балетный танцор, с лицом, совершенно седыми волосами и черными бровями. Если это не главный, то Родион - внештатный сотрудник шантарского угро...

- Ну что ж, давайте знакомиться, - сказал седой бесстрастно. - Вернее, давайте посмотрим друг на друга внимательно и вдумчиво...

Сам он, пожалуй, именно так и смотрел. Стриженные ребята вдумчивостью похвастать не могли, а девчонка таращилась скорее с видом собаки, которой положили на нос кусок колбасы и настрого наказали сидеть смирно. Смешно, но Родиона больше всех беспокоила именно она: шалые светлые глаза были совершенно пустые и наглые...

- Длинные речи любите? - спросил седой.

- Не особенно, - сказал Родион. - Особенно в таком положении.

- Вот и прекрасно. Где мой порошок? Розовенький такой, в жестяных баночках, на которых по недосмотру значится, что это чай?

- Лежит в Шантаре, - сразу же ответил Родион. - Завернут в пластик, ничего с ним не сделается...

- А ваша казна? Нажитая в поте лица?

- Это уж мое дело.

- Вот как? Что же, совершенно не боитесь... эксцессов?

Странно, но Родион не боялся. Без своего клада он становился полным ничтожеством, потерявшим всякий смысл жизни. Умереть было гораздо проще и легче.

- А бритвой по яйцам? - осведомилась девчонка. - Этак не спеша, шкурку сдирая?

- Кира... - укоризненно поморщился седой. - Вы уж ее простите, Родион Петрович, мотоциклетная девочка, уличное дитя, не успела еще привыкнуть к светскому обхождению... Хотя, должен уточнить, подметила она верно. Может быть больно. Весьма.

- Порошок лежит в Шантаре, - сказал он сквозь зубы. - Если ехать в сторону Чудногорска, нужно остановиться перед "тещиным языком", возле знака ограничения скорости и пойти через лес к берегу. На сосне вырезано "Катя". Прямо напротив дерева, метрах в трех от берега, и лежит пакет.

- А деньги?

- Сто пятьдесят лимонов? Скажите куда, и я привезу. Все остальное - мое. Честно заработанное.

- А вам не кажется, что следует платить штраф?

- Я не знал, что это так серьезно, - огрызнулся Родион. - Признаю, виноват, должно быть... но все я вам не отдам.

- Будет больно, - мягко напомнил седой.

- Пускай, - сказал Родион. - Уж лучше сдохнуть...

- Зоя Космодемьянская, вторая серия... - грустно бросил седой. Видимо, это было сигналом - на Родиона навалились все трое. Он даже не успел лягнуть переднего в голень, через три-четыре секунды оказался распяленным в кресле, двое верзил держали его за плечи и лодыжки, так что пошевелиться нельзя было и на миллиметр. Кира, с циничной ухмылочкой глядя ему в глаза, в два счета содрала с него до колен джинсы и плавки. Глухо взвыв от бессилия, он все же отметил, что в руках у нее нет никакой бритвы. Вообще ничего острого. Только красная жестяная баночка с пепси-колой.

- Итак, где казна? - спросил седой.

- Не отдам... - пропыхтел Родион, тщетно пытаясь не то что вырваться - дернуться по-настоящему.

- Давай, Кирочка.

Кира, подцепив кольцо большим пальцем, откупорила банку, со смаком отпила пару глотков и, улыбаясь Родиону, сказала врастяжку:

- Сейчас, беспредельщик, будет фокус.. Двумя пальцами левой извлекла из нагрудного кармана самую обыкновенную батарейку "Тошиба", металлическую, с двумя клеммами. Все это выглядело столь безобидно, что Родион поневоле скривился и подумал - а не люди ли это Рыжей? Поторопился рассказать про порошок...

- Держите покрепче, господа ассистенты, - распорядилась Кира деловым тоном.

Гибко опустилась на колени, сцапала сильными пальцами Родионово мужское естество, одним движением освободила то, что в таких случаях освобождается, плеснула пепси.

Поднесла батарейку - и чувствительную плоть прошил казавшийся тонким, как волосок, удар тока, совсем слабый, зудящий комариным укусом, но через пару секунд колющее неудобство стало нестерпимым, пылающим, Родион взвыл, выгнулся.

- Где захоронка?

- С-сука... - выдохнул он.

И завопил что есть мочи, не в силах терпеть жгучее неудобство. Рот ему тут же закрыла маленькая подушечка, прихваченная отсюда же с кресла, нос предусмотрительно оставили свободным, и он сопел, обливаясь слезами...

- Где захоронка?

- Не скажу, - прохрипел он.

Очередной приступ боли, не походившей на боль, продолжался нескончаемо. И все же он держался - выл, корчился, обливался злыми слезами, хрипел, однако, едва подушечка отодвигалась ото рта, выплевывал страшную матерщину. Он боролся за свое будущее, за шанс остаться выше толпы, за сокровище - твердо решив сдаться не раньше, чем начнется что-то по-настоящему ужасное...

И вдруг понял, что боли больше нет, что к нему прикасаются только верзилы. Кира стояла рядом, не спеша допивая оставшееся в банке пепси.

- Кирочка, приведи его в порядок, - распорядился седой. - Платочком аккуратно вытри... Ничего страшного, Родион Петрович, поболит пару часиков и пройдет. Кира даже заверяет, что якобы повышает потенцию, но у меня, признаться, не хватает духа экспериментировать. В детстве сунул палец в патрон, тряхнуло так, что слетел со стола, с тех пор тока не переношу в любых разновидностях, даже троллейбусов побаиваюсь... Вы себе только представьте: Кирочку выкинули из техникума, так и не дав выучиться на техника-электрика. Что может быть смешнее? У девчонки несомненное призвание ко всему, что связано с электричеством, ей приходят в голову такие идеи и варианты, что сам великий Фарадей был бы восхищен... Вы инженер, помнится? Как относитесь к Фарадею?

- Не издевайтесь, - огрызнулся Родион, все еще пребывая в железных тисках.

- Помилуйте, я и не думаю. Разумеется, с моей стороны безусловно наблюдается определенная ирония, даже больше, что греха таить - некоторое злорадство... Но что прикажете делать, когда тебя столь нагло обворовывают?

- Я же не знал...

- Послушайте... - поморщился седой. - Ну что это за мальчишество? Судят по результату, а не по намерениям. Почитайте на досуге уголовный кодекс, там это четко сформулировано. Даже суд на моем месте не питал бы к вам никакого снисхождения, обязательно закатал бы на тот курорт, где по капризу дизайнеров натянуто неисчислимое количество колючей проволоки... Так как вы относитесь к Фарадею?

- С уважением.

- Почему?

- Потому что он пробился своим горбом.

- Вот это правильно, - серьезно кивнул седой. - Правильное отношение. В точку... А посему давайте внесем ясность, милый друг. Так уж заведено в нашем мире, что неписаные законы сочинили в сто раз более умные люди, нежели те, что то и дело рожают писаные. Во-первых, наше знакомство никогда и не состоялось бы, останься вы законопослушным гражданином великой России. Не так ли, милейший Родион Петрович? Ну, а если уж вы вторглись на чужое игровое поле и стали действовать на нем с размахом, безусловно, не самой последней пешки - естественно ожидать от других участников игры адекватных действий. И любые стенанья типа "Я не знал, не ведал..." не способны вызвать никаких других эмоций, кроме тихого презрения. А вам ведь этого не хочется? Честно?

- Не хочется, - угрюмо сказал Родион.

- Вот видите. Репутацию не завоевывают парочкой удачных налетов. За репутацию нужно бороться долго, мучительно, кровяня клыки и зализывая раны. Ни в одной области человеческой деятельности не любят выскочек. Взять одним махом то, что другими достигалось годами, ценой неимоверных трудов и, прямо скажем, немалой крови... Так не бывает. А поскольку в нашем, незаметном и не стремящемся к широкой известности бизнесе методы порицания довольно специфические... - он сделал долгую, жутковатую паузу. - Признайтесь, испуганы?

- Мне неуютно, - сказал Родион. - Но я все поставил на карту, не хочу быть овцой из стада...

- Вообще-то, похвальное желание, - он сделал ладонью небрежный жест. - Отпустите. Господин Раскатников, в общем, раскаивается.

Родиона отпустили. Он выпрямился в кресле. И тут же скривился - резкое движение отозвалось колючей болью.

- Я сказал бы, вы человек не окончательно пропащий, - продолжал седой. - После некоторой дрессировки и прохождения курса молодого бойца могли бы стать членом благородного сообщества... Или у вас другие намерения?

Родион кивнул.

- Зажить мирным рантье? Что ж, каждому свое... - он слегка повысил голос.

- Снимите браслеты и всей троицей посидите на кухне. Хозяйские продукты из холодильника не таскать, на стенах матерные слова не писать.

- Босс... - негодующе пробормотал один из амбалов. - Что вы, в натуре...

- Я сегодня в игривом настроении, друг мой, - жестко улыбнулся седой. - Шутю... Марш на кухню! Кирочка, проследи...

Вся троица торопливо ринулась к выходу, возникло даже легкое столпотворение в дверях. Вынув освобожденные руки из-за спины, Родион потер запястья.

- Надеюсь, вы не будете устраивать дурацких штучек с тигриными прыжками через всю комнату? - усмехнулся седой, отделенный от Родиона двуспальной кроватью.

- Не буду, - мрачно сказал Родион. Вновь поморщился.

- Больно? - заботливо спросил седой. - Может, сначала позвать Кирочку на предмет легонького минета? Ну, как хотите. - Он широко улыбнулся, но в глазах по-прежнему стоял неприятный холод. - Вы счастливчик, Родион Петрович. И не принимайте близко к сердцу Кирочкины забавы с батарейкой - право же, это было нечто вроде общественного порицания, предусмотренного иными статьями старого уголовного кодекса... После прегрешений, подобных вашему, люди чувствуют себя заново родившимися счастливцами, если им удается вырваться голыми и босыми, но с целыми конечностями, не потерявшими в количестве... Такие уж игры. Открою вам секрет: жестокость и кровь большей частью проистекают не из пристрастия к садизму, а из жизненной необходимости поддерживать свое реноме в глазах окружающих, ждущих только момента, чтобы лягнуть ослабевшего... Впрочем, об этом за все время существования человечества написано столько, что интеллигентный человек вроде вас должен иметь кое-какое представление о боге и установлениях теневой стороны улицы... Вы уж простите, что пришлось так негуманно поступить с вашей девочкой. По зрелом размышлении сами поймете, что иного выхода не было. Понимаете ли, она выложила все без малейшего, поверьте, физического воздействия. Ей даже не показывали ножиков или утюгов - ну кто из серьезных людей таскает с собой утюги и ножики? Поверьте человеку опытному: такие люди представляют источник повышенной опасности. С той же откровенностью начинают петь арии еще на пороге следовательских кабинетов... Вам это надо? Таких девочек, Родион Петрович, не счесть на каждом углу... - Он улыбнулся, точнее, показал зубы. - Поскольку на вашем лице не читается особых эмоций, рискну предположить, что в глубине души вы признаете мою правоту...

- Что вам нужно?

- Не спешите. В кои веки случилось поговорить с культурным человеком... Ваша задумка с автобусом была неплоха. Во второй раз, конечно, не сработает... Кстати, насчет заказного убийства. Кому вы помазали лоб зеленкой - Вершину, Хоботову или Мазину? Впрочем, я не настаиваю. У каждого свои маленькие тайны. Все три акции были проведены блестяще, к какой бы из них вы ни были причастны, работа ювелирная... Родион Петрович, Кирочка обидела вас батарейкой только потому, что я хотел взглянуть, как вы отреагируете на активное следствие. Вы хорошо держались. Конечно, это еще ни о чем не говорит. Есть обработка, которая быстренько сломала бы и вас, и людей потверже, но в мою задачу это не входило... Вы, повторяю, счастливец. Кокаин мы, признаюсь, уже извлекли. В самом деле, нисколечко не подмок. А деньги, если уж совсем откровенно, были не мои. Но оба этих факта ни в коем случае не спасли бы вас от штрафа. Вас выпотрошили бы дочиста, пустив голым и босым - а то и закатав под асфальт... Можете мне поверить, так и случилось бы. Хотя я не уверен, что вас непременно убили бы - ведь в милицию или Чека вы пойти никак не можете... Более того, они к вам сами приходят. Очаровательное создание - Дашенька Шевчук, а? Интересно, вы представляете, что это за кобра?

- Представляю, - сказал Родион. - Наслышан.

- Вам невероятно повезло. Тех ста пятидесяти миллионов я с вас требовать не буду. Владейте. Мало того, сделаю так, чтобы их хозяин бесповоротно потерял след. Поскольку я не филантроп, вам придется отслужить. Один-единственный раз.

Родион поднял на него глаза, натянуто усмехнулся:

- Интересно, что это за одна-единственная услуга ценой в сто пятьдесят миллионов?

- И весом, добавлю, всего в девять граммов... Точнее, учитывая контрольный выстрел, в восемнадцать.

- Кого? - тихо спросил Родион.

Седой вынул руку из внутреннего кармана, глянул на плоскую черную коробочку, оглянулся на окно:

- Дашеньку Шевчук. По-моему, вы на собственном опыте поняли уже, насколько эта очаровательная особа может усложнить жизнь мирному обывателю...

- Вы серьезно?

- Абсолютно. Это и будет ваш выкуп.

- Она, наверное, многим мешает жить? - спросил Родион.

- Не то слово.

- И мешает, надо полагать, долго?

- Дольше, чем следовало бы.

- Неужели вы первый, кому эта светлая идея пришла в голову?

- И даже не десятый, наверное, - безмятежно сказал седой. - Не стану скрывать, задание архисложное. Пытались не раз - правда, не все покушавшиеся попали в цепкие лапы закона, так что не служите по себе панихиду заранее.. Да, нелегко. Адски трудно. Но вы - везучий новичок, которому удавались весьма сложные дела. Везение, как считают некоторые, по праву считающиеся знатоками предмета, такая же физическая категория, как ловкость в управлении машиной или хорошая реакция. И потом, вы человек со стороны. Вас неимоверно сложно будет вычислить.

- И все же...

- Родион Петрович! - с мягкой укоризной сказал седой - Это не дискуссия. Это, если хотите, производственное совещание. И к претворению исторических решений в жизнь вы приступите завтра же. Реквизит получите. Пистолет пристрелян. Если нужна машина, чтобы не светить одну из ваших, скажите. И никто не будет подстерегать вас с обрезом наперевес неподалеку от театра военных действий - на вас уже висит столько... Кое о чем я, вероятно, и не знаю - вы же вашей девочке далеко не все сказали... Вы в ситуации, когда никакое сотрудничество со следствием не спасет от стенки. А пожизненное заключение - штука еще пострашнее стенки... Лучше уж - самому и сразу. Вас не надо держать в руках после...

- Нужно же знать... - сказал Родион;

- Ну разумеется. Бессмысленно браться за работу, не зная ее адреса, распорядка дня, прочих мелочей... Я вам все расскажу. Все, что знаю сам, а это немало.

- Завтра?

- Лучше всего не оттягивать. Для вас же безопаснее. Я не знаю, что она. против вас накопала, но могу вас заверить - эта очаровашка просто не умеет останавливаться на полпути. В случаях, подобных вашему. Не попрет с голыми руками на тяжелый танк - но при всем моем к вам уважении не могу зачислить вас в категорию сухопутных броненосцев... Вы, часом, не оскорбляли ее само самолюбие?

- У меня создалось такое впечатление, - сказал Родион не без некоторого самодовольства.

- Это осложняет дело. В общем, тянуть нельзя. Ах да, насчет пряника, сиречь свободы и нетронутой вашей казны я уже объяснил. Нужно поговорить и о кнуте - как в таких делах без кнута? Не будем размазывать. Удачным исходом дела признается лишь летальный исход. Все прочее означает невыполнение контракта с незамедлительными санкциями. Во-первых, вас обдерут, как липку. Я не знаю, где ваша захоронка. Ваша девочка этого не знала, но это не препятствие для настойчивого человека. Во-вторых - ваша дочь. Недоумок или человек несерьёзный стал бы вам живописать отрезанные пальчики или изнасилование целым взводом. Ничего подобного не будет - нерационально. Но могу вас заверить: в случае неудачи ваша дочка погибнет. Это, повторяю, не из садизма. Все проще: если узнают, что человек, не выполнивший моего поручения, остался безнаказанным, моя репутация получит серьезный урон - с последствиями, которые меня решительно не устраивают. Я вам должен давать какие-то жуткие клятвы, дабы уверить в серьезности моих слов?

- Не надо, - сказал Родион, глядя ему в глаза. Все было ясно и так. Седой был смертью - только без балахона и косы.

- Рад, что договорились...

...Как и обещал, Родион не двинулся с места, пока не хлопнула гулко входная дверь. Встал, прошел на кухню и долго пересохшим ртом пил воду из-под крана - пока рубашка не промокла окончательно, пока в животе не образовался тяжелый плещущий ком.

Вышел в прихожую, взял со столика тяжелый красно-коричневый "ТТ" и обойму, запаянную в прозрачном пластиковом пакете. Седой не хотел рисковать

- предназначавшаяся для обоймы пустота в рукоятке была к тому же наглухо забита еще одним пакетом, скомканным, сидевшим, как пробка. Родион немало повозился, вытаскивая его пинцетом. Он ни за что не успел бы вставить обойму, выскочить следом за незваными гостями, когда они уходили...

Оттянул затвор, нажал на спуск. Пистолет сухо щелкнул. "Одной обоймы вполне хватит, - сказал седой. - Вам же не перестрелку там устраивать..."

Внутренних препятствий не было никаких. Дашенька ему самому казалась предпочтительнее в холодном, горизонтальном положении - такая уж некрофилия, не посетуйте...

Закурив, Родион уселся в кресло, задумчиво вертя оружие. Седой просчитал все прекрасно, он не знал одного - что дочка сейчас казалась Родиону чужой, в точности, как и Лика. Это избалованное и капризное существо почти не вызывало уже никаких родственных чувств.

Почти... В глубине сознания что-то еще теплилось - звериный инстинкт, запрещавший бросать детеныша в беде. В конце концов, были еще шансы сделать из нее человека. Пусть и без Сони. Седой, сволочь такая, и здесь прав - найдутся другие. Все выдала, хотя и пальцем не тронули, продала с перепугу...

Задуматься следует над совсем другим - где гарантии? Ничто не помешает седому после того, как Родион успешно выполнит обещанное, вновь напустить на него

своих мордоворотов и умелицу Кирочку, на сей раз с более изощренными причиндалами. В тайнике если пересчитать на доллары, лежит более ста тысяч - это только то, о чем знала Соня, есть еще драгоценности Ирины. Особых иллюзий питать не следует - серьезных пыток ни за что не выдержать. Сам все покажешь и расскажешь.

И все же другого выхода нет. Если Даша начнет копать всерьез, может осложнить ему жизнь безмерно. Рано или поздно отыщутся свидетели, если удастся выскользнуть, можно попасть под присмотр даже в Екатеринбурге... Или подстраховаться?

Идея была столь блестящей, что он и от избытка чувств хлопнул себя по коленям. Беспроигрышный вариант, останется Даша в живых, есть вероятность...

Он буквально пробежал к телефону, накрутил номер.

- Фелиция Андреевна, - сказал он, едва заслышав голос. - Это Раскатников, Родион. Мне необходимо увидеться с академиком. Дело, поверьте, идет о жизни и смерти...

На том конце провода спокойно спросили:

- О чьей?

- О моей.

- Вы не драматизируете?

- Ничуть.

- Минутку.

Он машинально следил за секундной стрелкой своих часов. Через минуту и двенадцать секунд вновь раздался голос:

- Родион Петрович, Алексей Васильевич располагает завтра получасом времени. С девятнадцати до девятнадцати тридцати. Вас такое устроит?