- Убитый... Я отталкивал, а он все равно, как наказание.
- Страшно было? - участливо спросил Заховай.
- Ну конечно... я же первый раз стрелял.
- В этом трупе найдена девятимиллиметровая пистолетная пуля, - он собрал
снимки. - И позарез нужен твой "Бизон". Если это ты его... Значит, мы
найдем обломки.
И как недавно в компьютерном тесте, Шабанов на миг замер, ощутив подвох и
одновременно будто услышал в себе голос джина-искусителя: разгадка, где он
упал, была так близка! Стоит выдать, где спрятан пистолет, и после
баллистической экспертизы все встанет на свои места. Но зарытый "Бизон"
потянет за собой целые гроздья вопросов, и даже одной мысли о самоубийстве
будет достаточно, чтобы его больше на выстрел не подпускать не то, что к
боевой машине, а к аэродрому. А вдруг еще окажется, что этот неизвестный
убит из другого оружия?
Свалить все на желание утаить, украсть пистолет - не поверит, да и глупо...
Затягивать здесь паузу было опаснее, чем при тестировании.
- Мой "Бизон" плавать не умел, - вздохнул Шабанов.
- Кстати, когда ты его утопил? - тихо вцепился Заховай.
- Да когда труп отталкивал... Но в НАЗу остались патроны!
- А что патроны?.. Нужны следы нарезов ствола. Теперь он потянул паузу -
прятал фотографии в конверт, затем в кейс, и Шабанов изготовился еще к
одному вопросу, за который бывший прокурор и нынешний маркитант грозил
вменить статью за измену Родине - о земляничном мыле. Но Заховай сунул в
рот дольку апельсина, потянулся и еще раз оглядел палату.
- Эх, я б тоже с удовольствием брякнулся на пару недель! Провожу комиссию -
напишу рапорт... Но ты тут не залеживайся! - он встал, собираясь уходить. -
Врачи позволят - больше гуляй, не теряй форму. Разбор полетов, все эти
комиссии - само собой, а машины перегонять надо, - особист вернулся и
знакомо заговорил в нос. - Вторая-то с "Принцессой" в ангаре стоит, гнать
некому, ни у кого формы допуска нет. А за одного битого двух небитых
дают...
И, подмигнув, тихо затворил за собой дверь, оставив Шабанова в легком
недоумении.
В тот день он ждал ночи и товарища Жукова, как не ждал свиданий с
девушками. Под вечер Шабанов увидел его в окно. Неуемный, минуты не
способный просидеть на одном месте, он на всех своих реабилитациях
вызывался командовать "инвалидной командой" - госпитализированными
солдатиками: гонял их собирать подснежники, колоть лед, мести, красить
бордюры или траву к приезду начальства, разгонять лужи и высаживать
цветочную рассаду на клумбах. Поначалу это его солдафонское рвение
расценили, как отклонение от нормы, но потом пригляделись, изучили
жуковскую личность и отстали.
После двадцати двух часов, когда постовая забрала термометры и пожелала
спокойной ночи, Герман заперся на ключ (привилегия генеральской палаты) и
встал на дежурство к окну, поскольку надо было успеть открыть его, чтобы
этот резкий, пока что не состоявшийся маршал не вышиб стекла - вломиться
мог в любой момент. Однако ближайшая береза стояла не шелохнувшись, зато
через двадцать одну минуту в дверь тихонько постучали. Почему-то Шабанов
решил, что это пришла с повинной анестезиолог Алина, взглянул на
забинтованную руку, решил обидеться и не впускать. Стук скоро прекратился,
однако через несколько минут повторился и уже с голосом постовой сестры.
- Товарищ Шабанов, откройте, пожалуйста!
Тогда он решил, что это проверка, нет ли у него в палате посторонних и не
пьянствует ли он, открыл дверь и увидел на пороге козлобородого! Сестра
удалялась по коридору, выполнив свою миссию. Он был в черном плаще и черной
широкополой шляпе - имидж вполне сообразующийся с магом или чародеем.
- Здравствуйте, - весьма приятным голосом сказал поздний гость. - Позвольте
войти?
Герман молча отступил в сторону. Этот народный делитель, экстрасенс, шаман,
кашпировский или черт знает кто, вообще-то должен был где-нибудь
пьянствовать на халяву; он же мягко переступил порог генеральской палаты и
был трезв, как стеклышко, и сосредоточен. Взгляд его вдруг замер на
компьютере и, готовый уже пройти вглубь, он изменил решение, вышел из
палаты и поманил рукой Шабанова.
- Нам необходимо поговорить, - шепотом произнес он. - Я врач-психотерапевт,
моя фамилия Елынский. С сестрой договорился, мы можем выйти на улицу и
погулять. Погода стоит прекрасная.
- Вообще-то я собирался спать, - на ходу соврал Герман, размышляя, чтобы
это значило.
- Для вас очень важный разговор, - чуть ли не гундящим голосом Заховая
сказал козлобородый.
- Я сейчас, - согласился Шабанов и прикрыл дверь, оставив гостя за порогом.
Визит был неожиданным, сбивающим все планы, однако Шабанов угадывал его
важность и вопроса, идти или нет, не стояло. Он натянул халат, обулся в
мягкие, теплые боты старого образца, прихватил костыль и вышел из палаты.
- Как ваша нога? - поинтересовался Елынский угодливым тоном.
- Нормально, - буркнул Герман, и это был весь диалог, пока не вышли на
улицу.
Там козлобородый несколько минут вышагивал рядом, пытаясь подставить руку
под локоток в грязных местах, и, когда удалились на приличное расстояние,
завел разговор весьма странный, будучи уверенным, что Шабанов ничего не
помнит.
- Я знаком с историей болезни, Герман, а также со всей историей, что с вами
приключилась, - начал он тоном священника, усмиряющего гордыню в своем
прихожанине. - И должен сказать, дело складывается не в вашу пользу. Есть
много обстоятельств, которые невозможно преодолеть. К сожалению,
традиционная медицина не способна ответить на некоторые важные вопросы
бытового плана... Вы понимаете, о чем я говорю?
- Продолжайте, - благосклонно разрешил Шабанов.
- Я должен быть откровенным с вами, - будто под декларацией, подписался он.
- Потому что из всех этих... один знаю, что с вами произошло. Иначе бы они
не обратились за моей помощью. Лечить, а точнее, залечивать некоторые язвы
бытового характера в человеческом организме они еще могут, иногда успешно и
за счет хирургического вмешательства. Вам когда-нибудь приходило в голову,
почему до сих пор не могут найти средств для борьбы с раковыми опухолями,
инфарктом, СПИДом, простейшим псориазом, наконец?
- Не приходило, - честно признался он.
- Все потому, что эти заболевания бытийные, а значит и должны быть
соответствующие подходы. И тем более, если речь идет о заболеваниях
душевных, как они называют, психических. Я абсолютно уверен, вы здоровый в
этом отношении человек, и держат вас здесь по той причине, что сами не в
состоянии объяснить, с точки зрения быта, историю, с вами произошедшую, -
он усмехнулся холодно. - В данном случае, больны они, но никак не вы.
Козлобородый явно льстил, завоевывал доверие, расположение, и потому
Шабанов тупо спросил:
- Кто это - они?
- Черви! Черви, разъедающие все: пищу, разум, плоть, кровь, нервную систему
и даже землю. В данном случае паразитирующие на человеческих болезнях
существа. Так я называю последователей Гиппократа и Авиценны.
- Ясно, продолжайте.
- Вы человек мыслящий и тем более прошедший... определенную школу, о
которой стоит лишь мечтать, - подливал сиропа психотерапевт Елынский. - И
вы должны четко осознавать, что вас во всей этой истории сделают козлом
отпущения. Никто не станет подставлять свою голову - ни ваши
Русанов Владислав
Лондон Джек
Доценко Виктор
Распопов Дмитрий
Глуховский Дмитрий
Шекли Роберт