Чтение 19–й страницы книги ~Хранитель силы~

Тем временем Кужелев приблизился к окну, перешагнув полотно, поднес
прибор к металлическим карнизам и глянул выразительно, мол, комментарии
излишни. Встал на табуретку и стал тщательно исследовать алюминиевый
профиль, светил фонариком, подносил зеркальце, чтоб увидеть, что внутри,
наконец, осторожно спустился, снял с вешалки пиджак Андрея и, сунув ему в
руки, открыл дверь.

Он был возмущен или даже взбешен; в этом, непривычном для него состоянии,
готов был ломать и крушить все вокруг. В машине он так хлопнул дверцей, что
отлетела пластмассовая накладка.

- Как же я сразу не врубился? Ведь чуял!.. Профессиональная работа,
японская закладка на суперпитании. Год пролежит, хоть бы что...

- Кто прослушивает мою квартиру? Ваши?

- Откуда я знаю?!.. Замок открывал, все нормально?

- Вроде бы... Как-то внимания не обратил, думал... - он чуть не
проговорился о цыганке.

- Наш с тобой контакт срисовали, вот что плохо. А если это наша служба
безопасности?

- Ты не можешь определить, чья закладка?

- Кто ее определит?.. На одном рынке покупаем. У нас используются точно
такие. Не дай бог, наши вложили...

- Что-то ты осторожный стал...

- Ботинки жмут, на размер меньше выдали.

- Но в машину тебе не всадили клопа!

- Кто их знает...

- Так что с акциями?

- Ничего, - Кужелев покрутил головой, осматриваясь. - Их не существует.
Якобы. Тайна империи, покрытая мраком.

- Бывшей империи?

- Слушай, пехота... Дело это темное, потому параллельно с нами взялась за
него и контора при администрации президента. Не исключено, что они и слушают
тебя, зная наши контакты... Эх, надо было давно проверить твою квартиру!

- Может, они сами акции ищут? В этой конторе?

- Пенки они снимают! У них там полтора специалиста, остальные бывшие
политработники и менты. Мы раскрутим - они себе палку нарисуют.

- А кто же старика и адвоката надурил?

- Это я сказал, надурили?

- Ты!

Он подумал, поборолся с собой и, облокотившись на руль, вздохнул:

- Жмут ботинки... А раньше поскрипывали.

Хортов не стал ничего уточнять, незаметно ощупал браслет: кажется,
передавило сосуды и рука начала отекать.

- Обувь разнашивать надо, - посоветовал он. - Растаптывать.

- Ты мне лучше скажи, умник, где браслетик взял?

- Ну а если не скажу? Кужелев пожал плечами.

- В общем-то, как хочешь... Только он из контрабандной партии. Таможня
засекла ее в Шереметьево, количество изделий неизвестно, а вес около
двадцати семи килограммов. Товар шел из Индии, внаглую перевозили. Дали
команду пропустить, чтобы выйти на получателя, а золото исчезло прямо в
аэропорту... Это первый выплывший браслет, а у меня дело с прошлого года
висит. Теперь хоть могу количество посчитать. Двадцать семь килограммов
разделить на сто граммов, сколько будет?

Хортов никогда до конца не доверял ему: что бы полковник ни делал, как бы
к нему ни относился, в душе всегда оставалось сомнение. Например, несмотря
на добрые отношения, он мог сейчас сорвать с руки этот браслет и утащить на
какую-нибудь экспертизу, а то и вовсе арестовать самого вместе с
безделушкой.

Наплевать ему, что происходит в такую минуту в душе Андрея.

И одновременно Кужелев мог проявлять редкостное по сердечности участие в
судьбе: когда Хортов приехал в Москву, оказался на улице, без прописки, без
гроша в кармане - две недели ночевал на вокзалах, пока не разыскал бывшего
сослуживца. Тот поселил на своей даче, устроил на работу в многотиражку ФСБ
и даже денег подкидывал...

- Смотрю я на тебя, пехота... Темный ты человек. Непрозрачный, как сейчас
принято говорить, - Кужелев показал зубы. - Потому тебе и жука всадили...
Ладно, хрен с ним, с браслетом. Только ты его не носи, тем более женский...
Сходи домой, прихвати бутылку и что-нибудь поесть. А то сидим, как эти...

Хортов вернулся через несколько минут и обнаружил Кужелева совершенно в
ином, привычном состоянии.

- Это не наши слушают твою хату, - блеснул он фиксами. - Ну-ка, вспомни:
где ты сегодня был? Кроме Арбата?

- В редакции.

- Заметил что-нибудь странное? Не появлялся человек... Ну что-то вроде
адвоката?

- Там все странное. Особенно Ада Михайловна, ответственная секретарша,
эдакий серый кардинал. Будто бабу подменили.

- Ее не подменили...

Полковник выпил и начал сосредоточенно есть.

- Сердце горит, - сказал он. - Какие, в звезду, тайны империи? Как он был
секретарем обкома, так и остался. А на него свалилась гигантская страна,
шестая часть суши, особая цивилизация, целый мир. Конечно, для него все
тайна. У него психология захватчика, покорителя неизвестных народов.
Потребуется десятки лет, чтобы изучить нравы захваченной империи, ее обычаи,
разгадать государственные секреты и хотя бы приблизительно подсчитать
добычу. А для его уличной банды с подростковой психологией чужая, неведомая
Россия - предмет для насилия. Что кошке голову оторвать, что разрушить
государство... Все как было в Веймарской республике, один к одному.

- Не понял, у тебя что, снова приступы критики?

- Там тоже к власти пришел президент с бандой... И расфуговал страну под
самый корень! Всю основную промышленность разбазарил, и в результате немцы
получили Гитлера и фашизм.

- Выпей еще, - предложил Хортов. - Может, пройдет...

- Адвокат целую неделю просидел у себя на даче. Принимал гостей. Высоких
гостей... И знаешь, что предлагал? Выкупить у него Веймарские акции.
Ксерокопии показывал...

- Это что, акции Веймарской республики?

- Какие же еще? Они всплыли...

- У вас действительно тотальная слежка...

- Всего их у Кацнельсона оказалось девятнадцать штук. Но пакет
разрозненный: металлургический завод, угольная промышленность,
автомобильная, "Мерседеса например. Короче, с бору по сосенке...

- Они что-нибудь стоят? Сколько времени прошло...

- Вообще-то стоят, всегда стоили, и немало. После войны цена выросла в
тысячи раз. Но были бы пакеты посолидней, тогда правительству есть смысл
покупать...

- А зачем?

- Ну, например, чтобы предъявить Германии, в счет выплаты внешнего долга.
Знаешь, сколько мы должны немцам?.. Но для правительства это мелочь, и
высовываться с ними нет смысла, - Кужелев доел кусок жирной, копченой
скумбрии и вытер руки. - По крайней мере, высокие чиновники приводили
адвокату такой аргумент. Но один из олигархов не побрезговал, согласился
купить все акции. И знаешь, с какой целью?.. Чтобы перепродать
правительству. Одним словом, коррупция, и ничего особенного.

- И этот олигарх опередил - послал своих людей, а те закапали старику
глаза и взяли акции.

- Вряд ли. Он выкормыш правительства, ему скинули собственность и
финансы. А сейчас решили покрутить акции... Был бы Пронский и НКВД - все бы
у стенки стояли.

- Это кто такой?

- Начальник специального отдела НКВД, финансово-экономические вопросы.

- Значит, там коррупция и в результате - уголовщина?

- А ты что хотел? Душещипательную историю?.. Но как бы там ни сложилось,
ты об этом писать не станешь. Эти сведения публикации не подлежат.

- Ты здорово изменился, Кужелев...

- Ладно тебе, пехота! - смешок был неприятный, но знакомый. - Не обо мне
речь. Просто ни одна состоятельная газета не захочет вмешиваться в эту
интригу. Придется называть фигурантов, а там такие фамилии... Ты же не
хочешь печататься в мелкой, бульварной прессе?

- Я бы написал, но мне это неинтересно, - не сразу отозвался Хортов. - Не
мой профиль.

- Я тут успел копнуть архив, - Кужелев сделал интригующую паузу. - В
период с тридцать четвертого по сорок четвертый участи Кацнельсона
удостоились шесть человек. И все либо работали в Коминтерне, либо как-то
были с ним связаны. Этим не брызгали в глаза, но отправляли на тот свет с
помощью яда, имитировали самоубийство. Даже предсмертные записки есть... И
во всех случаях исчезали ценные бумаги.

- Такие же акции?

- Неясно...

- Может, советские облигации.

- За них бы вряд ли стали травить, изощряться... В одном случае при
составлении перечня есть упоминание об акциях Рурских угольных шахт, но
мимоходом, даже не указано количество. Все шесть дел начспецотдела НКВД
Пронский свел воедино. И в общей сложности за десять лет усадил семнадцать
человек, в основном жен, любовниц и близких родственников. Сейчас все
посмертно реабилитированы...

- Как бы взглянуть на эти дела?

- Никак, - Кужелев налил водки. - Архив под таким грифом, что вряд ли
когда откроют.

- А начспецотдела жив?

- Пронский в последнее время своей жизни официально был специальным
помощником коменданта Берлина, погиб в августе сорок пятого. Ну и царство