Чтение 69–й страницы книги ~Удар "молнии"~

об "умершем" генерале из "Молнии" он тоже узнает. Оставалось единственное -
отправлять начальника штаба Головерова, а самому заниматься учебным
процессом и прочими штабными делами.

Для заброски Глеба генерал не стал использовать канал ФСК, по которому
уходили две предыдущие "тройки", решил перестраховаться и отправить его
самоходом, на гражданских рейсовых самолетах, с документами прикрытия,
выправленными на другое имя. Дед Мазай чувствовал, что длительная
нелегальная жизнь вырабатывает в нем обостренную подозрительность, но дело
состояло не только в этом: куда-то запропастились видеоматериалы Отрубина,
посланные по каналам контрразведки. На всякий случай приходилось
прокладывать свои, "дикие тропы", чтобы выйти из-под любого контроля...

Через два дня после отъезда Головерова на базу неожиданно, без радиограммы,
прилетел Сыч вместе с Крестининым и последним пополнением "Молнии".

- Принимай в свою команду! - полушутя заявил он еще возле вертолета. -
Согласен на должность рядового бойца. А вообще бы мне лучше на озеро, с
удочкой...

После того как Сыч рассказал деду Мазаю о последних событиях, а главное, о
сроках операции, ему тоже захотелось взять удочку, бросить "лавку с
товаром" и ловить рыбу. Данный "генсеком" карт-бланш на проведение
"полицейской" акции не спасал от разочарования, поскольку не мог быть
реализован в три месяца. Все, что было напланировано, каким-то образом
сложено в логический ряд, теперь не годилось даже как один из вариантов. К
концу третьего месяца можно было закончить лишь основной сбор
развединформации, получаемый как во времена Лермонтова. И даже при условии
переброски всего спецподразделения в район операции к этому сроку все равно
требуется еще месяц, чтобы согласовать и проиграть на штабных учениях
взаимодействия частей внутренних войск, которые должны быть введены в Чечню
в ту же ночь, когда "Молнией" будет нанесен шоковый удар. Она ни в коем
случае не могла взять на себя разоружение армии режима, на что требовалось,
по предварительным расчетам, до суток времени. "Молния" на то и молния, что
бьет смертельно, однако горит коротко. А надеяться на то, что части режима
сами побросают оружие и разбегутся, не приходилось. Структура их
подразделений и тактика действий с партизанским уклоном говорила об
обратом.

Учитывая, что Участковый проявляет недовольство ФСК и тешится мыслью
заполучить "Молнию" под свою руку, можно было представить, сколько уйдет
времени на согласование действий. Да, на него можно было надавить через
"генсека", но прежде следовало иметь в руках досконально проработанный план
всей операции.

- Зачем ты приехал сюда? - спросил дед Мазай. - Сообщить, что нас загнали в
тупик? Так я и без тебя это чувствовал... Ты мне не нужен здесь! Я сам сижу
тут, как в ловушке! В добровольной изоляции! Езжай в Москву!

- Но я и там не нужен! - огрызнулся Сыч. - Без тебя мне в Москве делать
нечего.

- Как же, нечего! Выполняй поручения "брандмайора"! Ищи ему бомбы! Чтоб
того пропускали к престолу... Нужен! Иначе бы генерала не дали!

- Я не приму этого звания! Нашел чем попрекнуть...

- Куда ты денешься? - сквозь зубы выдавил генерал. - Примешь. Не было еще
такого, чтобы от звания отказывались...

И сразу же понял, что перегнул в гневе, забылся и ударил своего, потому что
не знал, кого бить. Сыч только посмотрел на старого сослуживца и молча
ушел. Потом генерал увидел, как он выпросил у бойцов удочку, набрал в банку
червей под камнями и подался на озеро.

Только оставшись в одиночестве и кое-как отвязавшись от глухой беспричинной
обиды, уже без горячности, дед Мазай попытался переосмыслить все, что
имелось на сегодняшний день, но уже в "свете новых решений партии". И снова
пришел к выводу, что "Молнию" воссоздают с единственной целью - подставить
ее в Чечне, загнать в западню. Разум отказывался понимать смысл подобной
авантюры. В любом варианте оперативного плана следовало провести три
обязательных действия: минирование и уничтожение всех складов и баз с
боеприпасами, ракетно-бомбовый удар по аэродромам противника, захват и
ликвидация Диктатора вместе с оружием. Все должно произойти в одну ночь, в
течение двух часов, иначе не будет шокирующего действия "Молнии", иначе
разгорится долгая война.

Одна лишь разведка, с последующим минированием объектов, может занять в два
раза больше времени, ибо прежде нужно было подготовить свои базы и
нелегально протащить на них не одну тонну взрывчатки, специального
оборудования и электронной техники.

Можно сейчас же прекратить занятия по учебным планам, собрать
подразделение, поклониться и покаяться перед мужиками, распустив всех по
домам. И навсегда освободить их от своего авторитета, влияния и - воинского
братства.

Дед Мазай открыл окно в сторону озера и понаблюдал в бинокль за Сычом. Он
сидел на большом камне, нахохлившийся, неподвижный, очень похожий на ту
птицу, от которой получил фамилию. На берегу дымился костерок, разведенный
неизвестно для чего, а подле бродила крупная озерная чайка, не боясь ни
огня, ни человека. Прошло пять минут - Сыч даже не пошевелился, не махнул
рукой, отгоняя комаров.

И через два часа он оставался в такой же позе, разве что сидел теперь в
трусах, с голой спиной, видимо недавно искупавшись. Генерал достал из
своего чемодана бутылку водки, прихватил на кухне свежих и уже одрябших
огурцов, малосольную рыбину кумжу и пошел на берег. Сыч слышал, как он
хрустит гравием за его камнем, видел, как собирает хворост и разжигает
потухший костер, однако даже не повернул головы. Разве что березовой веткой
похлопал по своей спине, сшибая липнущий гнус.

- Ладно, Коля, извини, - пробурчал дед Мазай. - Сгоряча брякнул, ты же
понимаешь...

- Тебе все можно, - не сразу отозвался Сыч. - Ты же князь! Я из мужиков,
меня можно и плетью, сгоряча.

- Не обижайся... Иди выпьем. Все равно не клюет. Сыч пристроил на камне
удочку, молча подошел к костру, взял колпачок от подствольной гранаты,
используемый вместо стакана в походных условиях.

- За что пьем?

- Давай за былую славу?

- Давай, - невесело согласился Сыч. - Только уж больно тоскливо, как на
похоронах.

- А мы разве не на похоронах? - серьезно спросил дед Мазай. - Все теперь
хороним, и былую славу тоже. Сыч выпил, бросил колпачок на гальку.

- Тебе в голову что-нибудь пришло?

- Пришло... Выпить для храбрости и пойти повиниться перед мужиками. И делу
конец. А тебе?

- А у меня вертится одна мысль - сдаться Министерству внутренних дел.
Пораженческая мысль, прямо скажем, предательская. Если не гора к Магомету,
то пусть Магомет к горе... Но ты же не согласишься?

- Участковый - самый опасный тип инициативного жлоба. Смертельное
заболевание.

- Ну вот, у тебя на каждого есть диагноз! - недовольно заметил Сыч. - Все
равно что-то надо делать, как-то выскребаться...

- Это, брат, в реанимации из комы можно выскребаться, - миролюбиво сказал
генерал. - А когда в коме целое государство, наших с гобой потуг слишком
мало. Пытался приспособить принцип Северной Кореи, можно какое-то время
тянуть. Но по большому счету - нет...

- Тогда полная и безоговорочная капитуляция! Пьем водку и расходимся по
домам.

Дед Мазай неторопливо разделся, тихо вошел в воду и поплыл. В верхних слоях
озеро прогрелось, однако ноги доставали ледяной холод. Над головой
светилось лазоревое небо, хотя уже был поздний вечер: вот-вот подступит
самый разгар белых ночей. Впервые появившись здесь, еще с остатками дачного
настроения, он любовался природой, мечтал привезти сюда на лето дочь и не