Чтение 12–й страницы книги ~Месть женщины~

На этой палубе Лауру обнаружить не удалось. Нужно поискать ее еще раз внизу. Возможно, они разминулись, когда она обходила коридор в поисках девушки. Она увидела стюарда, он нес чистые стаканы и несколько бутылок, направляясь в чью-то каюту.

Она спустилась еще раз вниз, где размещалась команда речного теплохода. Снова прошла к каюте Лауры. И опять с разочарованием убедилась, что девушки здесь нет. У лестницы Марина столкнулась со спускающейся вниз темнокожей девушкой.

— Это вы — Лаура? — спросила Чернышева.

— Да, — удивленно ответила та, не понимая, что нужно от нее этой богатой сеньоре. В глазах была и некоторая тревога. У пассажирки, путешествующей в первом классе вполне могли пропасть вещи или ценности. В таких случаях первое подозрение всегда падало на горничных.

— Я хотела с вами поговорить, — улыбнулась Марина.

— Конечно, сеньора. Вам что-нибудь нужно?

— Вы относили чью-нибудь записку на этом корабле? Скажем, любовное послание?

Девушка заколебалась. В руках у Марины появилась купюра в пятьдесят долларов. Зеленая бумажка производила впечатление даже в далекой Аргентине. Лаура изумилась.

— Что вы хотите знать, сеньора?

— От кого было письмо, — Марина протянула купюру девушке.

Девушка спрятала купюру в карман. Услужливо улыбнувшись, сказала:

— На нашем корабле столько влюбленных рыцарей. Это был сеньор Консальви. Он просил меня отнести записку в соседнюю с ним каюту.

— Вы относили всего одно письмо? Именно его письмо?

— Да. Только одно, — удивленно сказала девушка.

— Консальви, — прошептала Марина. И услышала шум за своей спиной. Обернувшись, увидела своего напарника, который едва не свалился с лестницы. Он с трудом удержался на последних ступеньках, и теперь с нескрываемым торжеством смотрел на Чернышеву.

Нетерпеливый Благидзе не сумел спокойно ждать в баре, пока она найдет девушку. Да и ожидание слишком затянулось. Когда через десять минут Марина не появилась, он решительно поднялся и отправился вниз искать обеих женщин. В конце концов, в Москве именно ему была поручена охрана полковника Чернышевой и он не собирался рисковать ее жизнью ради такого подлеца, как Флосман.

Но имя Консальви подействовало на него почти магически. Теперь он смотрел на Чернышеву, наслаждаясь услышанным. Он все-таки был прав. Под именем Консальви на судне скрывался сам Флосман.

14

Но подобное мнение, кажется, не разделяла сама Чернышева. Она спокойно позволила девушке уйти, кивнув на прощание и начала подниматься по лестнице. Прошла мимо Благидзе, ничего ему не сказав. Он пожал плечами. Возможно, таким необычным способом она выражает свое недовольство.

Он молча пошел за ней. Теперь уже нет сомнений, кто скрывается под чужим именем. Но в любом случае решение по судьбе Флосмана должна принимать сама Чернышева. Она же молчала, словно обдумывая нечто важное. Благидзе не хотел задавать никаких вопросов, наслаждаясь своей победой. На палубе, где размещались каюты первого класса, она пошла своей каюте. Благидзе благоразумно молчал, но шел следом.

У двери каюты она остановилась, оглянулась по сторонам, будто ожидая кого-то увидеть, и вошла в свою каюту. Благидзе вошел следом.

— Когда у нас ужин? — уставшим голосом спросила Чернышева, словно позабыв о признании Лауры.

— Они опаздывают, — взглянул на часы Благидзе, — наверное, из-за этих допросов.

— Наверное, вы были правы, — наконец призналась женщина, усаживаясь прямо на кровать, — второе письмо Флосман попросил отнести в мою каюту кого-то из посторонних, чтобы обеспечить себе алиби.

— Конечно, — обрадовался было Благидзе, но тут до него дошел смысл сказанного. — Вы сказали «кого-то из посторонних»? Значит, вы считаете, что это была не Лаура.

— Вы невнимательны, — устало возразила женщина, — я ведь спросила Лауру, сколько любовных посланий она относила. И услышала, что только одно.

— Ну да, — нетерпеливо перебил ее Благидзе, — именно то, которое вы получили. И которое было написано по-испански.

— Нет. Это было не то письмо, — спокойно заметила Чернышева, — вы, как и большинство мужчин, очень нетерпеливы. Слышите только то, что хотите слышать, не вслушиваясь в слова говорящего. Слышите, но не слушаете своего собеседника. Она ведь четко сказала, что относила письмо сеньора Консальви в соседнюю с ним каюту. Но ведь я не живу в соседней с Консальви каюте. Там живет его девица, с которой он так неудачно поссорился. Значит, и письмо Лаура приносило совсем не мне.

— Да, — ошеломленно согласился Благидзе, — я … я не обратил внимание на эти слова девушки.

— А я обратила. Об их соседстве мне говорил еще Роберто Гальвес. Поэтому я так спокойно отреагировала на слова Лауры. Но, видя ваше нетерпение, не стала рассказывать о нем на нижней палубе, чтобы никто не услышал нашего разговора. Хотя я уже начинаю подозревать одного из наших пассажиров. Но для полной уверенности у меня нет доказательств.

— Это Консальви? — с надеждой спросил Благидзе.

— Это один из трех подозреваемых, — уклонилась от прямого ответа женщина, — у меня пока нет твердой уверенности. А в таких случаях нельзя спешить с выводами. Мне нужно будет все еще раз проверить.

— Пока Флосман не убьет еще кого-нибудь, — хмуро заметил Благидзе.

— Не думаю. Это не в его интересах. Скорее, он захочет еще раз доказать мне свое превосходство. Но на убийство не пойдет. Просто Хартли, видимо, сумел зацепить его. Достал так сильно, что у него не было другого выхода, кроме убийства. Но в случае со мной ему нравится демонстрировать свое превосходство. Типичный образчик мужской логики. Убежденность в превосходстве над женской логикой сквозит в каждом его действии.

Из динамика полилась музыка, призывающая пассажиров пройти на ужин. Чернышева поднялась, тяжело вздохнула.

— Идемте на ужин, — предложила она, и посмотрев на обувь Благидзе, заметила: — Вы, кажется, не воспользовались автоматом для чистки обуви. Полицейские занесли столько грязи.

— Да, — покраснел Благидзе, — я просто не успел. Меня допрашивали одним из последних.

— Завтра утром полицейские снимут оцепление, и все пассажиры разъедутся по домам, — задумчиво сказала Чернышева, — у нас осталась только одна ночь,

— Вы думаете, он попытается снова дать о себе знать?

— Я в этом убеждена. Сегодня ночью он обязательно попытается в очередной раз доказать мне свое превосходство. Эти письма явный образчик того, что он очень невысокого мнения обо мне. Значит, мне нужно, доказать, что он ошибается.

— Но каким образом мы сможем его вычислить?

— Я уже почти знаю, кто это может быть. И потому постараюсь сегодня убедиться в своих подозрениях.

— Суарес или Кратулович?

— Следите за всеми троими, — уклонилась от ответа Чернышева, — и вам все станет ясно.

— Я это делаю уже два дня, — пробормотал Благидзе.

В ресторане за его столиком пустовало место Хартли, и многие пассажиры с ужасом смотрели именно на этот столик. Сидевший недалеко Суарес тоже несколько раз посмотрел в эту сторону. А вот Кратулович так ни разу и не повернулся, предпочитая сосредоточиться исключительно на еде. Консальви и его спутница тоже несколько раз смотрели в сторону столика, за котором раньше обедал погибший.

За отдельным столом ужинали полицейские инспектора, настороженно следившие за всеми пассажирами. После ужина Чернышева и Благидзе поднялись на верхнюю палубу. Почти сразу за ними увязался Роберто Гальвес.

— Не даст спокойно поговорить, — досадливо поморщилась Марина. Но, не показывая своего раздражения, улыбнулась своему неистовому поклоннику.

— Вы, кажется, серьезно увлечены, сеньор Гальвес.

— Да, — печально сказал Роберто, — и очень жаль, что не сумел вызвать у вас ответного чувства.

— Может, мне отойти? — предложил тактичный Благидзе.

— Нет, сеньор Моретти, — покачал головой Роберто, — я просто подошел сказать, что скоро все будет кончено. Полицейские инспектора решили отпустить всех пассажиров, и наше судно уже сегодня ночью, после окончания всех допросов. Они так ничего и не обнаружили. Уже завтра здесь никого не будет. Это наша последняя ночь, сеньора, И я пришел попрощаться.

— Ну почему так мрачно, Роберто, — улыбнулась Марина, — у вас все еще впереди.

— Надеюсь, — пробормотал молодой человек, — я не хочу мешать вашему разговору. Надеюсь, что сеньор Моретти на меня не обиделся. До свидания.

Он нашел в себе силы поклониться и отойти.

— Кажется, он всерьез считает, что мы любовники, — заметила Марина.

Благидзе чуть покраснел, но не стал возражать. Женщина понимающе улыбнулась. Мужчины были в чем-то похожи друг на друга. Когда рядом появляется красивая женщина, они одинаково реагируют. И эта схожесть реакций на красивую самку делает их всех однообразными величинами в ее отношениях с представителями сильного пола.

— Вы ляжете спать? — спросил Благидзе.

— Я буду ждать. Он наверняка что-нибудь предпримет. Поэтому я буду в баре. Танцев сегодня наверняка не будет. Поэтому Суарес и Консальви тоже наверняка будут в баре. За Кратуловичем должны следить вы. Но если и он будет в баре, можете появиться там, конечно, не подходя ко мне. Сегодня ночью мы должны вычислить Флосмана.

— Дай Бог. Нам могли бы предоставить и более точные описания его внешности. Не может быть, чтобы его никто никогда не видел. Липка мог описать его более подробно.

— Он не видел его несколько лет. По внешнему облику Флосман более всего похож на Рудольфа Консальви. Но это может быть и Кратулович, и Суарес. Прошло несколько лет, Флосман мог поправиться, потяжелеть, изменить прическу. А его фотографий мы так и не нашли. Вы ведь знаете, как срочно готовилась эта поездка. У нас просто не было времени на поиски людей, знавших «Кучера» в лицо. Он мог исчезнуть и в Аргентине. А после мы бы его никогда не нашли. И вся наша агентура, доставшаяся нам в наследство от чехов, оказалась бы попросту бесполезной.

— Да, — невесело согласился Благидзе, — поэтому мы пытаемся вычислить Флосмана, как трудное уравнение. Хорошо еще, что только с несколькими неизвестными.

Она не стала больше возражать и ушла во внутренний салон. Оставшись один, он достал сигареты, закурил и долго смотрел на огни проходившего мимо речного судна. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной. Резко обернулся и увидел неизвестного мужчину. Тот стоял с сигаретой.

— Я забыл зажигалку, — сказал он, показывая на свою сигарету.

Ему было лет сорок-сорок пять. Мясистые щеки, крупный нос, кустистые брови, большие, немного выпученные глаза. Редкие волосы, крупные, прижатые к черепу уши. Благидзе молча протянул свою зажигалку незнакомцу. Раньше он не видел его на корабле ни разу. Откуда появился этот человек? Может, он просто два дня не появлялся в ресторане? Они могли этого не учесть. Настоящий Флосман мог просто не выходить из каюты. Но тогда в какой именно каюте жил этот неизвестный? Благидзе осторожно дотронулся до пистолета, висевшего у него под пиджаком в специальной кобуре. У него был документ, разрешающий ношение оружия в Аргентине, и поэтому он не выбросил пистолет, когда случилось убийство.

Прикурив, незнакомец вернул зажигалку, благодарно кивнув. Встал рядом с Благидзе.

— Хорошая ночь, — сказал, глядя на реку.

— Если бы нас не задержали, — вставил Благидзе.

— Да. Это неприятное убийство, — нахмурился неизвестный, — он, кажется, сидел за вашим столиком?

— Мы познакомились с ним только на корабле, — недовольно заметил Благидзе. — Кстати, вас я не видел в ресторане ни разу.

— И не могли видеть, — усмехнулся неизвестный.

Благидзе снова вспомнил об оружии.

— Я комиссар Рибейра, — усмехнулся неизвестный, — только недавно приехал. Теперь хожу и знакомлюсь с пассажирами.

— Некоторые считают, что убийцей мог быть кто-то посторонний. Он мог приплыть на лодке, — осторожно заметил Благидзе. Комиссара он может исключить из списка подозреваемых.

— Вы тоже так считаете? — посмотрел на него комиссар.