Чтение 33–й страницы книги ~Флетч~

- Когда я приехал сюда из Колорадо, у меня был запас наркотиков,
спасибо моей старушке-маме, оставившей страховку. Чтобы нормально жить на
этом великолепном пляже, мне пришлось кое-что продать. Достопочтенный
начальник полиции арестовал меня. С поличным. И предложил мне либо
садиться за решетку на долгий срок, либо работать на него. Я выбрал
последнее.

- То есть ты не получаешь никакой прибыли?

- Абсолютно. И никогда не получал. Я - его узник.

- Толстяк Сэм, ты же умный, интеллигентный человек. Ты же мог
обратиться в вышестоящие инстанции и разоблачить Каммингса.

- Ты сознаешь, Флетч, что я тоже наркоман?

- Да.

- Я стал наркоманом, преподавая музыку в школах Денвера. Я уже
подходил к пределу, когда умерла моя мать, оставив мне пятнадцать тысяч
долларов.

- Ты мог поставить крест на этом безобразии. Особенно после этой
записки.

- Это я понимал. Но у Каммингса были улики против меня, помимо того,
что я наркоман. По договору с достопочтенным начальником полиции наркотики
я получал бесплатно, как и Гамми. Каммингс расплачивался только товаром. И
потом, я всегда надеялся получить хоть какие-то гарантии безопасности,
если уж мне придется давать показания. Ты можешь гарантировать мою
безопасность, Флетч?

- Да. Завтра в одиннадцать утра тебя вывезут отсюда от пивного
ларька. Тебя и Гамми.

- Завидная предусмотрительность. А потом, я полагаю, ты выплеснешь
всю эту грязь на страницы своей газеты?

- Статья будет опубликована в завтрашнем дневном выпуске "Ньюс
трибюн". Первые экземпляры появятся в киосках в двадцать минут
двенадцатого. Если ты не придешь к пивному ларьку в одиннадцать, к трем
часам тебя, скорее всего, убьют.

- О, я приду. Должен отметить, ты не теряешь времени даром.

- Я не хочу отдавать материалы в редакцию до самого последнего
момента.

- Но тебе нужны фотографии.

- У меня есть несколько отличных снимков. Они лежат у меня в столе и
ждут только подписей.

- Ты, я вижу, ничего не упускаешь. Помнится, я как-то сказал, что ты
не слишком умен. Я ошибся. Ты - очень хороший актер.

- Я - лжец с блестящей памятью.

- Таким и должен быть актер. Как тебе удалось раскусить нас?

- Тебе трижды приносили товар, прежде чем я понял, что посыльный -
Гамми. Натолкнули меня на это его гавайская рубашка и регулярные аресты.
Полиция забирала только его. И именно в те дни, когда твои запасы
подходили к концу. Кажется, первым отметил это совпадение Кризи. Но до
сути он, естественно, не допер. Потом, в ночь на воскресенье, я ввязался в
драку с фараонами, но они не забрали меня. Вот тогда я окончательно понял,
что Каммингсу нужен только Гамми. И никто больше.

- Еще бы.

- Кроме того, я узнал о частых поездках Каммингса в Мексику. Мне
сказал об этом Джон Коллинз.

- Я его не знаю.

- Потому что не играешь в теннис.

- Раньше играл. В Денвере. А как ты получил показания у Гамми?

- Я сказал ему, что ты уже во всем признался, возложив вину на него.

- И он клюнул? Почему Гамми поверил, что я дал показания?

- Потому что Бобби мертва, Толстяк Сэм. Она действительно умерла.

- Понятно. Жаль. Милая девушка. Где ее тело?

- Его скоро найдут.

- И найденное тело вызовет лавину. Полиция хлынет на побережье.

- Выплыть тебе не удастся.

- Что ж, пора с этим кончать.

- То же самое сказал и Гамми.

- Интересно, как я буду жить дальше. Мне тридцать восемь, а я
чувствую себя столетним стариком.

- Тебе помогут. А теперь давай запишем твои показания.

- Нет. Уйди от машинки. Я все сделаю сам.

Флетч лег на песок. Толстяк Сэм сел за пишущую машинку.

- Посмотрим, помнит ли Вэтсьяайна, как надо печатать. Посмотрим,
помнит ли Толстяк Сэм, как надо печатать. Посмотрим, помнит ли Чарльз
Уитерспун, как надо печатать...

ГЛАВА 26

- Среда, три часа дня. Хотя у меня накопилось немало новых гипотез,
построенных на интуиции, не буду притворяться, что я получил большое
количество новой информации, базирующейся на фактах.

Моя главная догадка на этот момент, не подтвержденная документально,
состоит в том, что Алан Стэнуик абсолютно честен. Все, что он говорит,
правда: он умирает от рака и действительно хочет, чтобы я убил его завтра
вечером, в половине девятого.

Флетч успел вернуться домой, принять душ, съесть сандвич и выпить
кварту молока.

На кофейном столике перед ним лежали первые экземпляры и копии
показаний Гамми и Толстяка Сэма и записка Каммингса. Тут же стоял
диктофон.

- Вчера утром Алан Стэнуик усадил меня в машину, чтобы убедиться, что
я не передумал. В разговоре он спросил у меня номер рейса "Транс Уорлд
Эйрлайнс" на Буэнос-Айрес. Я ответил, что не знаю номера, так как он не
называл мне его. В действительности я узнал номер, когда позвонил в
аэропорт и спросил, забронировано ли мне место.

Мое неведение относительно номера рейса означало для Стэнуика
следующее: во-первых, я, несомненно, бродяга, глупый и доверчивый, как он
и думал; во-вторых, ему стало ясно, что, если кто-то и интересуется
подробностями его жизни, то это не я.

Также в разговоре, не выходя из роли, мне удалось задать ему один из
основных мучивших меня вопросов: почему бы ему, если уж он хочет покончить
с собой, не разбиться на самолете, чего, собственно, от него и ждут?

Он ответил, что не может так поступить из гордости, не может
направить самолет в землю.

Ответ я считаю приемлемым. Как он сказал, люди тратят и поболе
пятидесяти тысяч долларов ради того, чем гордятся.

У Алана Стэнуика есть любовница, некая миссис Сандра Фолкнер,
проживающая по адресу 15641 Патнэмстрит. По понедельникам и средам Стэнуик
проводит вечера у нее.

Муж Сандры Фолкнер был летчиком-испытателем и погиб, неудачно
приземлившись на авианосец. Детей у них не было.

После смерти мужа Сандра Фолкнер ушла с работы в "Коллинз Авиейшн",
истратила страховку и сбережения, очень много пила.

Примерно через год после смерти ее мужа Алан Стэнуик узнал, в каком
она состоянии, и пришел ей на помощь. Им движил только инстинкт
милосердия. Он сам был летчиком-испытателем, поэтому можно допустить, что
его симпатия к вдове другого летчика-испытателя абсолютно бескорыстна.

Он заплатил за лечение миссис Фолкнер в больнице и с тех пор
обеспечивает ее материально. Как я полагаю, их связь длится около двух
лет.

Сандра Фолкнер не отрицала интимных отношений с Аланом Стэнуиком.

Джоан Коллинз Стэнуик не подозревает об этом романе и уверена, что по
понедельникам и средам ее муж задерживается допоздна на работе.

При этом я могу засвидетельствовать, что Джоан Коллинз Стэнуик
изменяет мужу.

Возвращаясь к Сандре Фолкнер... Любовница Стэнуика не знает о том,
что тот неизлечимо болен, если это правда. В обозримом будущем она не
предвидит никаких изменений в их отношениях, например, его внезапной
смерти.

Она считает, что у Стэнуика превосходное здоровье и их связь будет
продолжаться.

От себя могу отметить, что к своей любовнице Стэнуик проявляет
великодушие, даже благородство. Не слишком привлекательная женщина, к тому
же пьяница, пребывавшая в глубокой депрессии, она отчаянно нуждалась в
дружеском участии. Стэнуик все понял и стал необходимым ей другом. У него
не было повода проявлять такие чувства к вдове человека, которого он не
знал, или к бывшей мелкой служащей "Коллинз Авиейшн".

Однако он их проявил.

Это самая удивительная черта в характере Стэнуика. Он - исключительно
принципиальный человек, верность его не знает предела.

Доказательством этого могут служить его частые и, в общем-то,
совершаемые в тайне от всех полеты в родной город Нонхиген, в штате
Пенсильвания, где живут его отец и мать, его отказ войти в студенческое
братство в Колгейте без своего друга Берта Эберхарта, его последующая
поддержка последнего, хотя, судя по всему, у них совсем разные интересы,
его отношения с любовницей, которые куда выгоднее ей, чем ему.

Несмотря на очевидное честолюбие Стэнуика, о котором говорит его
женитьба на дочери босса, хотя, возможно, они и любили друг друга, как
считает Амелия Шэрклифф, можно сделать вывод, что Алан Стэнуик - предельно
порядочный и честный человек. Все, что он говорит, правда.

Тем не менее, будучи профессиональным журналистом, я обязан сохранять
скептицизм до самого последнего момента.

Вполне возможно, что я не подобрал всю правдивую информацию, что-то
упустил или пришел к ложному заключению. Возможно, я не смог задать нужных