огромную дулю. Когда кто-то притащил в офицерский клуб видеокассету с
фильмом "Грязный Гарри", где Клинт Иствуд играет крутого копа с такой же
устрашающей пушкой, Колю даже начали называть Грязным Гарри. Но прозвище не
привилось, так и остался он Трубачом. А потому Трубачом, что когда-то
закончил музыкальное училище по классу духовых, играл на всем, во что нужно
дуть. И хотя больше всего любил саксофон, Трубач - это было проще. И короче.
Так и прилипло.
руки любимую свою игрушку, а сам вроде бы даже любовался высокими перистыми
облаками и низко над землей пролетающими стрижами. К непогоде примета. Но
облака были красивые, белоснежные и прозрачные. Как кисея, фата невесты.
как впаянный в ладонь, и сухо щелкнул взведенный курок.
меня.
пригодиться. А вам придется топать пехом. Это полезно, жирок растрясете.
по азимуту 107, имея солнце в правом глазу. Когда они отошли метров на
десять, я окликнул его:
показал на калитку овчарни. - Хороший, по-моему, портрет. И выполнен в
нетрадиционной манере. Может, вас смущает, что он без подписи? Так это мы
сейчас исправим.
инициалы: "С" и "П" (Сергей Пастухов). Немного подумал и после каждого
инициала поставил по точке. Калибром 7,62.
гостиной на даче. Будете сами любоваться и рассказывать внукам о своих
геройских делах. А?
манеру живописи. Поэтому молча повернулся и зашагал со своими кадрами в
заданном направлении.
было не то. Иначе с чего бы этому генералу-ублюдку так беситься?
сигнал тревоги. Форс-мажор - две красных. Отбой - зеленая. Остальные за
мной!
всех получалось у Тимохи. Он был верткий, как обезьяна, прыгал кузнечиком с
одного каменного выступа на другой. Ничего удивительного - каскадер. На
"Мосфильме" когда-то работал. Лейтенант Тимофей Варпаховский. Тимоха в нашей
команде был единственным, к кому никакое прозвище не приклеилось. "Каскадер"
- слишком длинно. А как еще? Так и осталось: Тимоха.
что к месту назначения прибудет с голой задницей. Мне как-то жалко было свои
заслуженные штаны, я старался цепляться за кустики. Хуже всего дело шло у
Дока. Неудивительно - ему было уже тридцать пять. Не вечер, но мышцы все же
не те. Не совсем те. Док был, как и я, капитаном. Прозвище его к нему
пристало по делу. Он в самом деле был врачом, хирургом, закончил
Военно-медицинскую академию, с самого начала чеченской кампании работал в
полевом госпитале. Однажды их обложили дудаевцы. Док, как рассказывали,
вынул пулю из плеча какого-то бедолаги, велел ассистентке наложить швы, а
сам, как был, в зеленом халате и в зеленой хирургической шапочке, не снимая
с рук резиновых перчаток, взял из-под операционного стола свой "Калашников"
и за двадцать минут перебил человек пятнадцать нападавших. Причем укрыться
там было практически негде - три палатки да две санитарные машины. Темноту,
правда, он задействовал очень грамотно.
обалдел, когда утром проанализировал ситуацию. И главное - ничему он
специально не учился, ни на что такое его никто не натаскивал. Нутро было
соответствующее. И тут я понял, что наша команда без него существовать
просто не может. Да и врач в такой группе, как наша, а тем более хирург, -
человек далеко не лишний. Я предложил ему перейти к нам. К моему удивлению,
Док легко согласился - видно, и сам чувствовал, что не хирургом родился. И с
тех пор не пропустил ни одной нашей операции. И как заговоренный - без
единой царапины. Мы, правда, его подстраховывали, но и сам он работал очень
даже грамотно и быстро набирал хватку. Возраст, конечно, был не тот, чтобы
из него получился такой скорохват, как Боцман или Трубач. Но зато у него
было еще одно золотое качество, которое по-настоящему я оценил лишь позже.
Он был не просто добродушным человеком, но еще и как бы умиротворяющим. В
его присутствии на корню засыхали мелкие стычки, готовые вспыхнуть между
нашими же ребятами, - а это бывает, когда люди подолгу на нервном пределе.
Он любил нас, как младших братьев, а мы любили его. Такой вот он был, наш
Док - капитан медицинской службы Иван Перегудов.
как час назад, когда, заметив приближающийся "лендровер", нас вызвал красной
ракетой оставленный наверху, на стреме, Артист. Рядком лежали спеленутые
боевики, поодаль - наши, все восемь, тоже связанные. Два трупа мы оттащили в
сторону и прикрыли каким-то рваньем.
что-то помешало мне это сделать сразу. Не знаю что. Понятия не имею.
Внутренний голос. А своему внутреннему голосу я привык доверять.
страховал. Тимоха - с другой стороны. Док принялся осматривать вещи наших -
какие-то сумки, вроде спортивных, коробки с ручками - как автомобильные
холодильники, только светло-желтого цвета. А я подсел к их старшему.
загорелое, как у людей, которые все время проводят под открытым небом.
Нормальный вроде мужик, но чем-то он мне не нравился. Гонор - само собой. Но
что-то еще было. Взгляд бегающий какой-то. С чего бы?
пойдете под трибунал!
Вы - второй, кто мне этим грозит. Всего за сорок минут.
эти сыромятные ремешки были бы у вас не на руках и ногах, а на горле. Вам не
кажется, что со своими спасителями следует обращаться поделикатнее?
имени: Сережа, Сеня, Дима, Олежка. В обычное время, конечно. На операциях -
там другое дело. Там не назовешь Трубача Колюней - он просто не поймет, что
это к нему обращаются.
сидел на корточках возле разворошенной спортивной сумки.
попали в засаду.
только не с плоским дном, а с заоваленными углами.
обычно азот. При температуре, если мне не изменяет память, минус двести
восемьдесят шесть градусов. Подставь ладонь.
струйка, и я ощутил, как мою руку словно бы ожгло кипятком.
манере разъяснять командиру научные вопросы.
такой струей минуту-другую, она остекленела бы и при ударе разлетелась, как
ледышка.
тебе и так верю. На хрена им этот Дьюар?
тканей.
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Соломатина Татьяна
Якубенко Николай
Шилова Юлия