Чтение 28–й страницы книги ~Гонки на выживание~

по-видимому, перед ним случайно приоткрылась тайна невидимой оборотной
стороны жизни, быть может, не одного только Германа Григорьевича Клокова,
но, возможно, и некой глубоко законспирированной, разветвленной организации,
которая незримо пронизала и объединила многих и многих людей.

Все это могло оказаться бредом, полной нелепостью. Но когда в начале
октября в самом центре Москвы развернулись кровопролитные боевые действия и
внутри "Белого дома" неведомым образом очутились сотни отлично
подготовленных вооруженных бойцов со стилизованной свастикой на рукавах,
которые точно так же загадочно и беспрепятственно ушли потом с оружием из
горящего здания, полковник госбезопасности Александр Нифонтов получил
неопровержимое подтверждение своим догадкам.

Из множества оперативно-следственных фотографий защитников "Белого дома",
убитых при штурме и вокруг здания, его внимание привлекли два снимка. На них
он без труда узнал двух тех самых молодых людей, которые выводили тогда
Клокова из здания и уехали вместе с ним в кузове фургончика.

Повинуясь скорее интуиции, чем рассудку, Нифонтов затребовал заключения
судебно-медицинских экспертов по обоим трупам и не очень удивился, узнав,
что оба были убиты из одного и того же пистолета выстрелами в упор в
затылок. Сомнений не осталось - согласно чьему-то приказу таким образом
убрали ненужных свидетелей.

Никаких прямых доказательств, которые связывали бы эти убийства с
Германом Клоковым, разумеется, не было. И тем не менее для Нифонтова с этого
момента многое разъяснилось.

Хотя могущественный помощник-советник, а затем и вице-премьер оставался
недосягаемым для закона, Нифонтов уже догадывался, что скрывается на дне
этой тщательно забаррикадированной души, и неотступно держал этого человека
в поле своего внимания, используя малейшую возможность для предельно
осторожных и глубоко засекреченных оперативных действий в отношении его
связей, контактов, передвижений...

Прежде всего Нифонтова интересовало перемещение материальных и финансовых
средств, к которым имел пусть даже самое отдаленное касательство Герман
Клоков. Но, видимо, тот действовал чрезвычайно тонко, грамотно и хитро.
Практически не делал промахов. Каждый шаг его был продуман, подстрахован и
обеспечен со всех точек зрения. Удивляться не приходилось. В его команде,
состоявшей из официального аппарата помощников, референтов, советников и
секретарей, имелись и добровольцы - едва ли не самые опытные и эрудированные
столичные юристы, политологи-аналитики, программисты, ну и, конечно, лучшие
эксперты во всех сферах и отраслях разведки, военной техники и науки.

Стараясь ничем не выдать себя, Нифонтов по своим каналам сумел
установить, что все эти люди за очень короткий срок, а именно - за то время,
что были рядом с Клоковым, не просто повысили свой материальный статус, но
фантастически разбогатели.

Шло накопление информации. Она собиралась по штришкам, по крупицам,
которые понемногу складывались в некую общую картину и неизбежно приводили к
определенным выводам. А выводы и предположения Нифонтова были таковы, что
могли поразить любого...

Во всяком случае, у него появилась пока не доказанная, юридически ничем
еще не подтвержденная версия относительно того, во что могло быть обращено и
вложено как бы не существующее, незримое состояние Клокова и для чего, на
какие расходы в недалеком будущем ему могли бы потребоваться колоссальные
средства от многосложных тайных банковских операций, а также от продажи
нелегально переправленного за рубеж уникального ракетного двигателя и
технологии производства его фантастического топлива.

Истощенная, обнищавшая российская военно-космическая отрасль в обозримом
будущем при всем желании не могла использовать ракету с новым двигателем
"Зодиак РД-018", и производственная программа по этому проекту специальным
правительственным постановлением по НПО "Апогей" вот-вот должна была быть
свернута и закрыта на неопределенный срок.

* * *

Генерал-лейтенант Владлен Иванович Курцевский, как один из наиболее
авторитетных представителей заказчика от военного ведомства, решил выступить
с предложением пополнить казну Министерства обороны и поддержать НПО
"Апогей", попытавшись реализовать на коммерческой основе никому не нужные
двигатель и ракету через объединение "Армада", где он состоял одним из
основных учредителей. По имеющимся сведениям, такая сделка могла
заинтересовать сразу нескольких зарубежных партнеров. Но заключить ее
надлежало в строжайшей тайне, под видом какого-либо иного технологического
оборудования, продажа которого не возбудила бы ничьих подозрений и не
привела бы к международному скандалу, как это уже было несколько лет назад.
Тогда заключению сделки с Индией воспротивились одновременно все ее соседи,
и уж конечно не остались в стороне американцы, которые, по сути дела, и
сорвали этот контракт.

Та история не должна была повториться.

Да и не о нуждах родной Российской армии, а уж тем более фирмы Черемисина
думал генерал-лейтенант Курцевский. У него были совсем иные цели.

Дело, за которое он принялся, затягивать было нельзя: наперекор мнению,
что Русь-матушка обеднела умными людьми, генерал Курцевский полагал иначе, а
это значило, что не сегодня-завтра весь их замысел может полететь вверх
тормашками по милости каких-нибудь не менее умных конкурентов.

А то, что такие конкуренты у их торгово-коммерческого объединения -
акционерного общества закрытого типа "Армада" - имеются, что их просто не
может не быть, он отлично понял еще тогда, в "Апогее", в день испытаний
двигателя. Присутствовал он вместе с некоторыми из своих нынешних
компаньонов из Министерства обороны и на том совещании, когда конструктор
Черемисин заявил о своем уходе.

Осторожно, тщательно выверяя каждое слово и действие через доверенных
лиц, он прощупывал людей из разных ведомств, так или иначе причастных к
созданию двигателя "Зодиак РД 018" - что там у них на уме, не предпринимают
ли они что-нибудь схожее с тем, что планировал он со своими генералами. И
вскоре стал получать сигналы, подтверждавшие его подозрения.

Надо было спешить.

В безбрежной Москве или в неоглядном Подмосковье нашлось бы множество
укромных уголков, где они могли бы спокойно собраться и не спеша обсудить
все свои проблемы.

Однако эпоха фантастических технологий принесла в мир столько средств
негласного аудиовизуального контроля и дистанционного наблюдения, что
сделала подобные "планерки" слишком рискованными. Поэтому эта встреча была
невозможна ни в их обширных кабинетах на Арбатской площади или в Генштабе на
улице Шапошникова, ни в одном из учебных центров, не говоря уж о чьей-то
даче где-нибудь в Баковке, Жаворонках или Архангельском...

И, тем не менее, несмотря на риск, им было совершенно необходимо провести
генеральное совещание, решить все вопросы перед окончательным утверждением
задуманного плана.

Они рисковали, рисковали смертельно... Если бы их тайные цели и намерения
стали известны - тут запахло бы не просто отстранением от должностей,
позорным разбирательством и трибуналом. Это грозило бы каждому из них скорой
и верной смертью.

А все они слишком любили жизнь, слишком дорожили тем, что имели. Поэтому
встреча, на которой они должны были присутствовать все семеро, ни у кого не
должна была вызвать ни малейшего подозрения. Но это казалось почти
невозможным. Всюду были соперники, завистники, соглядатаи...

Но наконец был найден простой, абсолютно надежный повод для встречи, на
которой они могли бы, как говорится, на глазах у всех оказаться рядом и в
сугубо неформальной обстановке, за какие-то пятнадцать - двадцать минут,
обсудить все вопросы.

Решение это, разумеется, было слишком деликатным, чтобы тот, кто пришел к
этому решению, открыто посвятил в него всех остальных. Но он был мозговым
трестом, инициатором всего их предприятия, а значит - ему и карты в руки.

А уж поймут ли, допетрят остальные - это уж, как водится, в их досье. Во
всяком случае, он знал, как запустить этот механизм, знал, на какие рычажки
и пружинки нажать, через кого и как привести в действие все передаточные
шестерни, чтобы система сработала безотказно...

* * *

Весть о самоубийстве генерал-лейтенанта Сидорчука, одного из
руководителей Главного строительного управления Министерства обороны,
потрясла практически всех в огромном белом здании на Арбатской площади.

Сослуживцев генерала потрясло, что вот таким образом покинул сей грешный
мир товарищ, считавшийся абсолютно непотопляемым: ни для кого не было
секретом, какие связи были у покойного, что именно через генерала Сидорчука
можно было решить пресловутые "задачи взятия дачи". То, что вокруг его имени
давно витали нехорошие слухи, уж кого-кого, а Сидорчука вряд ли могло
привести к намерению защитить офицерскую честь последней свинцовой точкой в
висок.

Все были убеждены, что такие, как он, не стреляются никогда, ни при каких
обстоятельствах. Если, конечно, не откроется нечто такое, что сделает
финальный выстрел спасительным избавлением от настоящей беды.

Однако смерть есть смерть. А мертвому положены подобающие почести. Тем
более что, как установило следствие, самоубийства никакого не было, а имела
место трагическая случайность при штатной чистке личного табельного оружия.

И хотя официальное заключение это у всех вызвало скептическую усмешку, в
положенный день и час длинный кортеж из черных министерских "ауди", "Волг" и
разнопородных "джипов" потянулся вереницей в сторону Николо-Архангельского
крематория.

Ну а там было все, что положено согласно ритуалу и протоколу, - рыдания
вдовы и родни над гробом, каменное лицо сына-офицера и белое - молодой
дочери, скорбные речи, перечисление едва ли не всех добродетелей, коими
обладал усопший, упоминание его заслуг перед родиной и государством, а также
троекратный залп в хмурое январское небо, произведенный взводом автоматчиков
в ту минуту, когда тело покойного генерала Игоря Ивановича Сидорчука навеки
кануло в бездонную шахту вечности, навстречу огню, которому надлежало