- Слышь, Пастух, - сказал Кожевников, - где-то я ее видел.
- Не, не пройдет, - усмехнулся Пастухов. - У нее жених... Сволочь, правда,
еще та. Но - любовь зла, полюбишь и козла.
За ужином, который действительно был вкусным - пальчики оближешь, -
балагурили, смеялись, наперебой ухаживали за Аней.
А что, подумал Сергей, может, у Кожевникова и впрямь с Аней что сладится?
Девушке уступили спальню, а сами расположились в двух комнатах на диванах
поперек.
Особенно это понравилось Носорогу.
- Давно я вповалку не спал. Аж с войны!
- Вы воевали?
- Ага, во Вьетнаме.
Артиста отправили на пост.
И уснули как убитые. Сергею, правда, хотелось поделиться с ребятами своими
планами, но он решил - все завтра, утром.
Утром обнаружилось, что Кожевников пропал.
В курсе оказался только Артист.
Он рассказал, вернувшись с поста, как Кожевников вышел из дома часов в пять
утра. Просил передать Сергею, чтоб не волновался: он их не заложит. Но
оставаться с ними не может. У него свои дела.
- Ты ему веришь? - спросил Док. Пастухов пожал плечами.
- Если бы он нас заложил, сюда уже пришли бы. Я ему верю.
- С добрым утром, - вышла из спальни Аня.
Разговор пришлось прервать.
Потом умывались, завтракали, а потом Пастухов собрал своих друзей и вывел
на улицу. Теперь совещаться можно было только здесь.
Сначала подвели неутешительные итоги. Филина и Дашева они потеряли, трупы
множатся в геометрической прогрессии. Можно, конечно, строить догадки и
вызывать на связь Голубкова, но Пастухов любил пощупать все своими руками,
в том числе и информацию. Пока противник опережал их на полшага. Полшага в
их ремесле все равно что полсекунды. Если ты на полсекунды раньше нажал на
спуск, ты жив. Пастухов очень не хотел, чтобы умер еще кто-нибудь. И больше
всего, чтобы страдали невинные люди. Наверное, где-то и у кого-то есть
такая статистика гибели гражданского населения в войнах по отношению к
военным. Если вдуматься, то с развитием техники вооружений, точечных ударов
и тому подобного гражданского населения должно погибать больше.
- Нет, славяне, надо ехать. Взглянуть, если удастся, на этого Иванова.
Заодно, может, Голубкова прощупаю...
- Вот это верно, - одобрил Док.
- Ладно. На это мне потребуется меньше суток. А вы займитесь вплотную
командой губернатора. И еще, не нравится мне эта история с Аней. Найдите ее
прежнего женишка и поговорите с ним внушительно.
- Серега, ты не зря встрял в эту историю? - спросил Док.
- Если мы что и делаем на этой земле, то не ради Голубковых и УПСМ, а ради
вот таких людей.
- Сильно, - улыбнулся Боцман.
- Ладно, лирическое отступление закончено. Значит узнайте все о
губернаторе. Должна быть еще одна, основная база. Вооружение. Численность.
Послушайте их. Муха, это по твоей части. Глаз не спускать с Носорога, чтоб
не совался в этот гадюшник.
- Попробуй его удержи. Старая гвардия, - усмехнулся Артист.
- Уж постарайтесь.
- Легкое сотрясение? - оживился Боцман.
- Нет, просто запереть.
- И банкир мне этот не нравится, Мурыгин, - продолжил Сергей. - Прощупайте
заодно и банкира. Муха, влепи ему жучка в кабинет...
- Будет сделано.
- Все, поехал.
Артист хотел было что-то сказать, но замялся. Пастухову достаточно было
одного взгляда, чтобы все понять.
- Зайду я к Александре, зайду, не волнуйся.
Глава пятидесятая
Когда Голубков доложил генералу Нифонтову - начальнику Управления
планирования спецмероприятий, - что его люди не только изъяли весь материал
по "Меркурию", но и, похоже, вышли на ту самую сделку с Бен Ладеном,
которую они ждали, и что в ближайшие несколько дней все прояснится,
Нифонтов долго молчат, тихо постукивая пальцами по столу.
- Ну что думаешь? - спросил он после молчания. - Это политика?
- Пока не могу сказать наверняка. Но очень не хотелось бы.
- Вот именно. Не хотелось бы.
- Особенно если учесть, так сказать, политическую ориентацию депутата
Круглова.
- А что у него там с ориентацией? - слегка озадаченно спросил Нифонтов.
- Коммунист, - коротко пояснил Голубков, - Тяготеющий к национализму.
Правда, в КПРФ не состоит. Пытается создать свое политическое движение.
- Это, Константин Дмитриевич, конечно, стоит учитывать, - возразил генерал.
- Но меня беспокоит другое.
- Что?
Нифонтов действительно казался обеспокоенным. Даже утром этого дня, когда
еще ничего не было известно, он выглядел значительно увереннее.
- Я расскажу тебе одну историю, - сказал вдруг он, и Голубков с интересом
прислушался. - Это было в девяносто третьем. В ночь с третьего на четвертое
октября. Перед штурмом парламента. Тогда ведь неизвестно было, кто кого
быстрее штурмовать начнет... - Он немного помолчал. - Как я потом узнал, к
Коржакову пришли Бурбулис и Филатов, и рассказали, что знают где-то в
Подмосковье суперфизика, создавшего лазерный прибор, который способен
влиять на толпу. Несколько, мол, пучков света - и враги демократии
ослепнут... Ну а мне-то как раз и выпало срочно съездить по этой наводке да
проверить что к чему.
- И что, - спросил Голубков, - туфта?
- Да, ерунда полная. Недоработано все, экспериментальная модель, да и
действует не совсем так... Но дело не в этом. Чувствуешь, как просто
появляются подобные идеи и как просто решаются на самые невероятные акции
наши политики? А тут не лазер... Кто поручится, что кому-то в голову не
пришла мысль устроить землетрясение в Москве? Чтобы померли враги
президента? Ведь все у них в руках, не так ли, Константин Дмитриевич?
Голубков пожал плечами.
- Может быть, не стоит преувеличивать опасность? - произнес он.
И генерал ответил именно так, как думал Голубков.