Чтение 26–й страницы книги ~Ночь над Сербией~

и ответил:

- Нервничает. Исход операции неясен, а отвечать ему. Он это понимает, но
ничего противопоставить давлению Клинтона с Олбрайт не может. Мы послали ему
секретный меморандум о наших дальнейших шагах, но пока ответ не получили.

- Так, - глава государства еще больше помрачнел. - Это плохо. Очень
плохо.

- Наша сеть в Брюсселе работает. Обещают в течение недели какие-нибудь
результаты... Зато из США хорошие новости.

Президент приободрился.

- Удалось нащупать связи мадам Олбрайт с израильской разведкой. По всей
видимости, она сливает им часть сверхсекретной информации по политике
Администрации Клинтона на Ближнем Востоке. Тель-Авив сейчас усиливает свое
присутствие на границе с Сирией.

- Ага. А что Олбрайт собирается делать с резолюциями ООН?

- Судя по ее высказываниям, она будет проводить политику давления на
сербов и на словах поддерживать косовских албанцев.

Первое Лицо снова нахмурилось. Своими наглыми действиями заокеанские и
европейские "друзья" российского Президента лишали его рычагов воздействия
на международную политику.

- Кстати, а что наша разведка сообщает об этнических чистках в Косово?

"Экий ты сегодня живчик! - подумал чиновник. - Видать, двойную порцию
лекарств с утра получил..."

- Тут имеются разночтения, - замсекретаря Совбеза покопался в бумажках и
отыскал нужную. - Четких доказательств того, что сербское руководство
причастно к карательным операциям, нет. Как нет и однозначных сведений о
массовых убийствах. Албанцы говорят одно, сербы - другое. И ни у тех, ни у
других нет никаких документальных подтверждений... По нашим видеоданным -
да, трупы имеются. Но боевиков или мирных жителей, непонятно. Убитые в
основном - молодые мужчины. Можно предположить, что албанцы снимают своих
погибших бойцов, а потом выдают их за тела гражданских. Тем более что
фенотипически разные нации в Югославии не различаются между собой. Так что
это могут быть и сербы, и цыгане, и кто угодно...

Президент задумчиво посмотрел на стоящий в углу кабинета штандарт.

- Это все детали. Фильмы какие хочешь снять можно. Наши к эвакуации
готовы?

- Да. Из семисот пятидесяти наших специалистов в Югославии не удалось
связаться только с одним.

- Кто такой?

Замсекретаря Совбеза России полистал доку - менты.

- Некто Рокотов. Биолог. Работал по приглашению Белградского
Университета. Видимо, его пока не успели найти. Он в составе экспедиции
югославов, так что скоро с ним свяжутся.

- Доложите... Самолеты МЧС готовы?

- Два уже вылетели. На борту сам министр, будет руководить эвакуацией.

- Хорошо. По Югославии все?

- Так точно, - по-военному отрапортовал чиновник, хотя об армии знал
только понаслышке. Служить он не пошел, так как в свое время был
освобожденным секретарем комитета комсомола Торгового института.

- Тогда давай, понимаешь, про Прудкова...

- Докладываю. Во время визита во Францию он допустил ряд замечаний. А
именно: сравнил вас с безвольным Павлом Первым, сообщил, что намеревается
перенести выборы мэра на более ранний срок, и вообще вел себя так, будто уже
победил на президентских выборах...

Президент набычился.

Они разошлись на выходе из долины. Основная группа, прикрываемая с
флангов снайперами, двинулась на северо-запад, а восемь человек с ранеными
на импровизированных носилках, изготовленных из прочных стволов молодых
рябин и накрытых кусками брезента из разрезанной палатки, - на восток.

Майор прождал без малого два часа у выхода из шахты в надежде услышать
хорошие вести от ушедших в подземелье бойцов. Но те канули во тьме. Командир
проклял их самонадеянность и приказал отходить. Судьба двух воинов осталась
неизвестной.

Проводник с забинтованной головой понуро шагал впереди. Его опыт пока не
требовался, группа двигалась по заранее намеченному маршруту. В двухстах
метрах слева и справа между деревьев бесшумно скользили снайперы,
останавливаясь на каждой возвышенности и давая по рации сигнал, что все
чисто. Они с удвоенной энергией охраняли остатки изрядно поредевшего отряда,
чувствуя вину за то, что не сумели подстрелить беглецов сутки назад.

Майор нагнал проводника, пошел рядом.

- Из пещеры ему никуда не деться. Приборов ночного видения у него нет,
так что у наших явное преимущество...

Следопыт махнул рукой:

- Я бывал в таких шахтах. Там развилок и боковых тоннелей столько, что за
неделю не обыщешь...

- Ну, значит, неделю и будут искать.

- А толку? Нельзя было отпускать их. Вдвоем в шахте делать нечего. Тут
рота нужна. Русский может где угодно зашхериться. И черта с два они его
обнаружат... При небольшом везении он их в шахте и положит. Опыт у него
есть...

Майор помолчал минуту.

- Ты считаешь, что я плохо руковожу?

- Нет, дело не в этом...

- А в чем?

- Напрасно мы пошли по следам мальчишки и русского. Я как чувствовал,
ничего хорошего из этого не выйдет.

- Твое дело - следы читать, - жестко сказал майор. - Свои чувства оставь
на потом, когда домой вернешься.

Проводник невесело усмехнулся:

- Домой... Это, конечно, хорошо. Только вернусь ли? Нам еще повезло, что
русский по нашему следу не пошел...

- И почему ты так уверен, что не пошел, чувствительный ты наш? - Каждая
фраза собеседника усиливала раздражение командира.

- Он "беглец", а не "охотник", по его поведению заметно. То, что он может
и первым напасть, ни о чем не говорит. Он защищается, шкуру свою спасает.
Преследовать нас он не будет, не в его характере.

- Ты так рассуждаешь, будто читаешь его мысли, - съехидничал майор.

Проводник искоса взглянул на командира и пожал плечами:

- Как умею. По виктимологии у меня всегда было "отлично". Этот русский,
несмотря на его исключительную подготовку, первый на конфликт не идет.
Соответственно, он - "жертва", а не "охотник".

- И как это нам поможет?

- Пока никак. Единственное, в чем мы можем быть более-менее уверены, так
это в том, что он пошел в другую сторону. Мы оставили его в покое, поэтому и
он постарается не нарываться на неприятности...

- Если опять не придется кого-нибудь спасать, - тихо произнес майор.
Проводник кивнул.

- Это психологически оправдано. В ситуации, когда от жертвы зависит жизнь
гораздо более слабого существа, она способна на многое. Иногда на такое, что
вы и предугадать не сможете.

Майор задумался, сдвинув брови. Две минуты они шли молча.

- Иными словами, если мы возьмем в заложники кого-нибудь вроде этого
мальчишки, то у нас есть шанс выманить русского?

- Есть-то есть. Только сейчас вам его уже не найти, чтобы
продемонстрировать заложника.

- Это не твое дело.

Проводник еле слышно вздохнул.

Майор объявил привал. Минут пятнадцать он в одиночестве, сидя на стволе
поваленного дерева в отдалении, изучал карту, шевелил губами и что-то
прикидывал. Его размышления прервал подбежавший радист и что-то прошептал на
ухо майору.

Группа, тащившая раненых, делала передышки каждые полчаса. Местность, как
и везде на Балканах, была гористой, приходилось обходить многочисленные
скальные образования и двигаться по низинам.

- Дай хлебнуть, - один из носильщиков утер пот со лба и взял поданную
товарищем, идущим в соседней связке, фляжку. - Теплая...

- Ничего, дойдем до ручья, будет тебе и холодная, - ухмыльнулся высокий
солдат и сделал небольшой глоток. Воду необходимо было экономить.
Обеззараживающие таблетки кончились, поэтому пили только из резервных фляг.
По весне вода в речках зацветала, и риск подцепить какую-нибудь желудочную
заразу был велик. - Ну что, передохнули? Тогда вперед...

Когда караван с ранеными поднимался по тропинке на очередной пологий
склон, носильщик вдруг закачался, выронил деревянные рукоятки и согнулся в
приступе рвоты.

Раненый грохнулся оземь и заорал от дикой боли, когда в его бедренном
суставе сдвинулась сосновая щепка.

Носильщик скрючился и стал кататься по земле, держась за живот. Глаза у
него вылезли из орбит, на губах выступила белесая пена. Подбе-. жавшие
товарищи насильно зафиксировали его в лежачем положении, врач лихорадочно
копался в аптечке, разыскивая антидот.

Через минуту то же самое произошло еще с одним бойцом, находящимся в
отряде всего месяц: его изогнуло и бросило на землю.

Врач в остолбенении смотрел на бьющиеся в судорогах тела, не понимая, в
чем дело. Хрипы и вывалившиеся языки свидетельствовали об отравлении сильным
ядом.

Агония продолжалась недолго.

Оба умерли в течение десяти минут.

Здоровых, способных тащить носилки, осталось шестеро. Да и те пребывали в
ступоре, с мистическим ужасом смотря на тела мертвых товарищей.

Врач вышел на связь и доложил о происшествии.

Майор вскочил, резким взмахом подозвал проводника.