запоминал. А вот по-настоящему научил меня только Кузьмич. Вернее, приучил.
мускул не дрогнет на худощавом лице. Потом медленно цедит, не поднимая на
меня глаз:
какие-нибудь свертки? - спрашиваю я на всякий случай, нутром чуя, что никто
и ничего не выносил.
спрашиваю я таким тоном, словно это для меня сейчас самое главное -
убедиться, что жильцы этажа ничего не выносили.
не помогает мне, не говорит все, что думает, а ищет выгодный ответ. Я уже
понял ее позицию и отчасти характер. Нехорошая позиция и характер тоже.
Слава богу, что я не выскочил со своими вопросами в лоб. Хорош бы я был.
часов, я никуда не отлучалась.
столика, при входе на этаж? - сосредоточенно, даже пытливо спрашиваю я.
уловила, конечно, что я ухожу в сторону от главного, и обрадовалась.
в обед тоже.
находилась девушка. Впрочем, она ее заметила сразу, когда вошла в номер.
Заметила, как та спокойно беседовала со мной. Что ж, теперь можно поближе
подступить к главному.
говорю я. - Как же он, по-вашему, проник в номер?
понимаю.
понять, как он открыл номер.
значения не имеет.
открыть номер ключом? Это ведь самое простое.
плечами, давая понять, что мои заботы ей совершенно чужды.
я. - Что ж, мы вынем из двери замок и отправим на трассологическую
экспертизу. Но стоит ли беспокоить людей, Маргарита Павловна?
Значит, она никуда в эти часы не отлучалась? Прекрасно. Тогда как же она
могла все проморгать? С ее-то опытом, с ее строгостью? А может, опыт у нее
богаче, чем я думаю? И вор был, конечно, мужчина. Такие стареющие дамочки,
случается...
ухо. Сотрудник уходит. А я снова возвращаюсь к допросу. Спешить сейчас не
стоит, надо подождать, когда вернется Котов. Вдруг ему повезет.
А пока скажите, кого из посторонних вы видели за это время у себя на этаже?
вижу. И еще вижу, что она начинает меня опасаться. Небось сначала решила:
какой-то молодой пижон тут распоряжается и строит из себя Шерлока Холмса. А
теперь опасается. С одной стороны, это мне приносит некоторое
удовлетворение, конечно. Я даже испытываю легкое злорадство. Но в то же
время я понимаю, что это усложняет работу. Было бы лучше, если бы она меня
еще некоторое время за дурака считала. Для дела лучше. Выходит, я где-то
допустил промах.
Такое, знаете, простодушие в нем вдруг появляется, такая безобидная
недалекость, что смех разбирает, как иной раз кое-кто на это клюет. И совсем
неглупые люди попадаются. Начинают с Кузьмичом говорить эдак снисходительно,
со скрытой насмешкой, покровительственно даже. И он, представьте, терпит, он
не дрогнет. Словно и вовсе самолюбия человек лишен. Зато потом... Ведь они
же следить за собой перестают, контроль притупляется. Элементарное дело,
казалось бы. И умом, безусловно, это понимаешь. Особенно вот так, как я вам
рассказываю. Но в тот момент человек мыслить абстрактно не способен, он
стремится быстрее оценить данного, конкретного своего противника. Для него
это важнейшее дело сейчас. И если этот противник работает так, как наш
Кузьмич, нет вопроса и нет сомнения. Вот ведь штука какая. Все тут от
таланта зависит. Я это слово не боюсь к Кузьмичу применить. Вы мне скажете,
притворство это, обман, вот и все. А я скажу - хитрость, находчивость,
мастерство. Чувствуете оттенки? И без этого оперативная работа вообще ноль.
как у меня сейчас. Уверяю вас, это очень трудно. Вот ведь какой-то промах я
в этом разговоре допустил. Скорей всего самолюбие меня подвело. Выдержки не
хватило. Что ж, еще один урок, еще одна зарубочка. А моя Маргарита Павловна
между тем, собравшись с мыслями и про себя все, конечно, прикинув, начинает
вспоминать, кого она из посторонних людей видела в эти часы на своем этаже.
и понять, удалось ему что-нибудь узнать или нет, невозможно. Что и
требуется, конечно. Потому что Маргарита Павловна очень пытливо на него
взглянула. Котов отзывает меня в сторону и торопливо докладывает. Я спокойно
киваю ему в ответ и возвращаюсь на свое место. Но я чувствую на себе чужой,
настороженный взгляд.
Маргарита Павловна?
куда...
наверняка не поняла, для чего я его задал. Ну что ж, сейчас поймете,
уважаемая Маргарита Павловна.
Когда шли на работу, магазины были еще закрыты. Кто же вам подарил коробочку
конфет, Маргарита Павловна, которая в столе у вас лежит рядом с ключами от
номеров? В буфетах и ресторане гостиницы таких конфет сегодня не было, мы
проверили.
напряглись сцепленные пальцы. Но тонкое лицо с морщинками около глаз и в
уголках рта не дрогнуло, словно окаменело. Она плотно сжимает губы, на
секунду задумывается и говорит:
знать, кто его проявил. Мы опросим жильцов. - И, помедлив, спрашиваю: - Что
тогда?
глупейшее. Ясно, что она не может не помнить, кто подарил конфеты.
Запирательство только ухудшает дело, усиливает подозрения. Но, с другой
стороны, назвать того человека тоже радости мало, я же понимаю.
вспомните. А пока вернемся к этой злополучной двери. Точнее, к тому, как ее
открыли. Ключ-то ведь торчит сейчас в замке, если не ошибаюсь?
кончить эту глупую игру. Но она молчит. И тогда последнюю точку ставлю я
сам. Мне это уже надоело, и потом впереди еще много работы, главной работы.
украли. Не сами же вы его отдали? Так, я полагаю?
поднимает на меня глаза.
кто.
свое и без того плохое положение. Все это понятно.
отпускаю.
с жильцами на этаже. Возвращается Авдеенко. Он повидался с швейцаром, с
лифтерами. Я уже не смотрю на часы. Часы напоминают мне то, что должно было
состояться и не состоялось. И еще всякие грустные последствия этого. Так что
Шломо Вульф
Посняков Андрей
Андреев Николай
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Никитин Юрий