Чтение 55–й страницы книги ~Злым ветром~

я тебя знаю. Вот вернусь, тогда со мной погуляешь". И еще что-то в таком
роде. Ну надо же? Я чуть не умерла со страху.

- Какой он из себя, этот парень? Одет как?

- Какой? Громадный, вот какой. Бык просто. И глаза красные. А одет...
Ну я не помню, как одет. Как все.

Больше мне ничего у нее не удается узнать. На глазах у Нади слезы, губы
трясутся, и она никак не может открыть сумку, чтобы достать платок. Я
помогаю ей. Потом даю стакан с водой. И наконец мы оба закуриваем.

- Ну а теперь, - говорю я, когда вижу, что она немного успокоилась, -
скажите, зачем вы приходили в гостиницу к тому человеку?

- Какое это...

- Прямое, - перебиваю я ее. - Прямое отношение имеет к тому, что
случилось. Ну говорите...

- Я... сама не знаю... - мнется Надя. - Он пришел к нам домой... Папы
еще не было... Мы разговорились... Потом он сказал, что у него есть одна
вещь... и... и он мне ее подарит...

- Какая же вы, извините, дура! - в сердцах говорю я.

- Конечно, дура, - покорно соглашается Надя.

А я невольно вспоминаю Варвару, ее гневный взгляд, презрение, какое
было в ее голосе, когда она говорила о Зурихе.

- Уж не браслет ли он вам обещал подарить? - с усмешкой спрашиваю я.

- Да. Откуда вы знаете?

Надя сидит пунцовая и не поднимает на меня глаз.

- Он... он и не думал ко мне приставать, честное слово... Просто хотел,
чтобы я повлияла на папу...

- Ну и вы повлияли?

Я не могу скрыть злости и презрения. Надя еще ниже опускает голову.

- Я пробовала... - еле слышно шепчет она. - Папа на меня страшно
накричал... и тоже сказал... что я... дура...

- Идите и немедленно привезите этот браслет, - говорю я. - Немедленно.
Мы оформим это как положено.

Надя поднимается и выходит. Вид у нее побитой собачонки, мерзкой
собачонки причем.

Часа через два она возвращается. Я веду ее к Кузьмичу. Там она и
передает нам браслет. Конечно же, в присутствии понятых и ювелира, который
его осматривает и оценивает. Потом я еду за Варварой. И она опознает
браслет. Это мы тоже тщательно документируем.

В конце дня приезжает Лена.

Мы долго сидим у Кузьмича. Испытываем "на прочность" нашу "легенду".
Ведь нам наверняка придется контактировать с весьма подозрительным
окружением Галины Кочерги, а может быть, и самого Зуриха. И тут надо не
ошибиться, надо точно сыграть свою роль. Мы имеем дело с умным и опасным
врагом.

Потом Кузьмич звонит в Одессу.

Когда разговор кончается, я осторожно спрашиваю:

- Больше никуда не позвоните, Федор Кузьмич? В Пунеж, например?

- Звонил, - хмурясь, говорит Кузьмич. - Ничего там нового нет.

Я чуть скашиваю глаза.

Лена внешне сейчас абсолютно спокойна и невозмутимо курит. Но я
замечаю, как при последних словах Кузьмича тонкие ноздри ее вздрагивают,
Лена на миг прикусывает нижнюю губу. Кажется, она о чем-то все-таки
догадывается. Но выдержке ее можно позавидовать.

Поздно вечером я приезжаю к Светке.

- Опять надо лететь, - виновато говорю я, снимая пальто в передней. -
Опять, Светка.

- Ой, какая у тебя работа, - досадует она. - Бедная твоя жена.

- Нет, моя жена очень счастливая, - горячо возражаю я и крепко прижимаю
Светку к себе.

Светка вырывается.

- У тебя пока еще нет жены, - смеется она. - И кажется, ей надо еще
очень подумать.

Мы проходим в комнату.

Я ловлю себя на том, что любуюсь Светкой. И она это чувствует и от
этого, по-моему, становится еще красивее. Я убежден: женщину украшает только
ответная любовь, от безответной она дурнеет. Ведь как, например, подурнела
Алла, когда я ее видел последний раз.

Светка, как обычно, забирается с ногами на тахту, уютно устраивается
там среди подушек и, кутаясь в свой голубой шарф, спрашивает:

- Куда ты летишь, Витик?

Я улыбаюсь и неторопливо закуриваю, устроившись на краешке тахты.

- А! - Светка досадливо машет рукой. - Ну конечно, в один большой город
Эн. Пустяковая прогулка, да? Я все никак не могу привыкнуть. А с кем ты
летишь?

- С той самой Леной, - отвечаю я.

- С какой Леной?.. Ах, с той...

Светка долго смотрит на меня и неожиданно говорит:

- Как тебе трудно будет, Витик...

Рано утром за мной приезжает Володя. На улице еще совсем темно. Я
наскоро проглатываю завтрак.

Целую маму. Она еще в халате и совсем сонная. Но все же успевает дать
целый ряд указаний, как беречь себя в поездке. Отца я будить не решаюсь. В
институте у них какой-то международный коллоквиум, и отец эти дни страшно
устает. В передней я хватаю большой чемодан, который сложил еще вчера и
отнюдь не за пять минут, как обычно свой неизменный портфель. На этот раз
мой "джентльменский набор" претерпел существенные изменения и сильно
разросся.

Поверх свитера я надеваю легкую и теплую поролоновую куртку на
"молнии", на голову светлую пушистую кепку, обвязываю шею весьма красивым и
броским шелковым платком, который вчера дала мне Светка. Мельком смотрю на
себя в зеркало и остаюсь доволен своим пижонским видом.

Когда я выхожу, Володя встречает меня вполне спокойно. Он привык и не к
таким перевоплощениям. Еще из дому я успел позвонить Лене, и теперь мы едем
за ней.

На Песчаной мы сбавляем скорость, чтобы не проскочить нужный дом.
Затем, рассмотрев номер, и вовсе останавливаемся.

И тут же из подъезда выскакивает высокая гибкая фигура и бежит к нам.
Это Лена. Нет, это она и в то же время не она. Я не могу скрыть своего
удивления, и улыбка у меня, наверное, довольно глупая. Потому что Лена
весело смеется, пока я открываю ей заднюю дверцу машины. А может быть, ее
развеселил мой собственный вид?

На Лене блестящие расклешенные брюки, по-моему, чуть ли не кожаные,
яркая красная куртка с откинутым назад капюшоном расстегнута, под ней виден
красивый узорчатый свитер, рыжеватые волосы рассыпаны по плечам, на шее
повязан легкий нейлоновый шарфик, а в руке у Лены большая красивая, в
каких-то пестрых наклейках кожаная сумка на "молнии". И главное, все это ей
необычайно идет. Вид у Лены лихой, кокетливый и совершенно юный.

- Эй, мальчики, подкиньте быстрее в аэропорт! - задорно кричит Лена,
пока я вожусь с дверцей.

- Вот какие у нас офицеры, - бормочу я, все еще не в силах прийти в
себя от удивления.

Лена проворно опускается на сиденье позади нас и хлопает дверцей.
Володя рвет с места как бешеный и развивает сумасшедшую скорость.

Лена звонко хохочет.

Нет, я ее решительно не узнаю и, кажется, начинаю понимать Игоря. Между
прочим, сестренка сестренкой, но такой помощник мне, пожалуй, может здорово
пригодиться.

Во Внуково мы прибываем в рекордно короткий срок. Тут мы прощаемся с
Володей, и он, окинув нас оценивающим взглядом, изрекает:

- А вы, между прочим, здорово смотритесь, - и, подмигнув мне,
добавляет: - Учти, все Светлане скажу, если что.

И вот снова знакомая суета аэропорта. Посадка. Взлет. Полет начался.

- А кто это Светлана? - спрашивает Лена. - Твоя жена?

- Будущая.

- А фотографии ее у тебя нет?

- Как так нет!

Я достаю из бумажника фотографию Светки.

Светка улыбается, и Лена невольно улыбается тоже.

- Очень милая, - говорит Лена.

- Не то слово, - убежденно возражаю я и отбираю фотографию.

Некоторое время мы молчим. Потом Лена спокойно, почти безразлично
спрашивает:

- Ты перед отъездом с дежурным не говорил?

- Говорил.

- Что Пунеж?

Я чувствую, как она напрягается, чтобы скрыть волнение. И мне
становится не по себе.

- Молчит... - хрипло отвечаю я и откашливаюсь.

Мы закуриваем.

- Лен, - спрашиваю я, - а как ты пришла к нам, в розыск?

- Как все, - она пожимает плечами. - Кончила юрфак. И тебя, кстати,
помню. Такая великолепная каланча. Да еще секретарь курсового бюро. Между
прочим, здорово ты тогда в баскет стукал. Мы ходили смотреть.

- Скажешь... - я усмехаюсь. - А вот чего тебя к нам потянуло? Не
женское это дело, вообще-то говоря.

- Вообще может быть. Но не в частности...

Лена хмурится.

- А что в частности?

- Ну был такой случай. Шли мы из кино. Три девчонки. Пристали какие-то