Чтение 38–й страницы книги ~Идет розыск~

переспросил: -- Так Раю знаете?

Глинский бросил на него настороженный взгляд.

-- Знаю,-- коротко ответил он.

-- Пока все,-- заключил Лосев.-- По первому кругу
знакомств. Теперь второй круг. Шанина Диму знаете?

-- Представьте себе, знаю,^-с вызовом ответил Глинский.

-- Бобрикова?

-- Тоже знаю.

-- Нину Сергеевну?

-- Знаю.

С каждым новым именем настроение Глинского все больше
портилось. Он начинал злиться и трусить тоже. Лосев делал вид,
что ничего не замечает, и все так же спокойно и ровно продолжал
спрашивать.

-- А Льва Константиновича знаете?

-- Знаю...-- В голосе Глинского впервые мелькнула
неуверенность.

-- Виктора Коменкова?

-- Ну, к этого знаю. Что из того?

-- А вы не догадываетесь?

-- Даже не собираюсь догадываться. И вообще...-- Глинский
все больше начинал нервничать.-- Бросьте ваши дурацкие вопросы.
Я вам могу еще

сотню знакомых назвать,

-- Не надо. Пока хватит,-- возразил Лосев.-- Это ведь не
только круг ваших знакомых, но и -- круг известных нам дел,
точнее, преступлений. И вы все прекрасно уловили, не
притворяйтесь.

-- Вы мне лучше загадки не загадывайте,-- угрожающе
произнес Глинский.-- А то я вообще больше слова не скажу,
увидите;

-- Ладно,-- покладисто, даже охотно согласился Лосев.-- Не
буду загадывать загадок.-- И, неожиданно вынув из папки
изготовленную Глинским доверенность, резко спросил: -- Вы
писали?

Глинский бросил взгляд на бланк, секунду помедлил, петом
нахально посмотрел Виталию е вызовом сказал:

-- Ну, допустим, я.

Лосев вынул вторую доверенность.

-- А эту?

-- Ого! Какая коллекция! Ну, и эту писал.

-- Такое признание делает вам месть, Глинский,--

усмехнулся Виталий.-- Выходит, сообразили, что отпираться
бесполезно?

-- Что я сообразил, вес не касается.

-- Ладно. Так кто же вам платил за эту работу?

-- Никто. Так, знаете, баловался,-- насмешливо ответил
Глинский.

-- Ну, побаловались и кому отдали?

-- Выбросил, И кто-то, видимо, подобрал.

-- Так. Значит, на вопросы отвечать не желаете?

-- -- А вы это только что сообразили?

-- А вы сообразили, почему прокурор дал санкцию на ваш
арест?

Это был для Лосева тот редчайший случай, когда человек
оказался до такой степени враждебен и ненавистен ему, внутренне
неприемлем, что контакт с ним никак не возникал, просто не мог
возникнуть. И Виталий сам начинал злиться и нервничать.

-- Скажите, Глинский, почему вы работаете вахтером?

-- К вашему сведению, у нас любой труд почетен.

-- А какое у вас образование?

-- Вас не касается. Впрочем... Кончил педагогический. Так
сказать, учитель.

-- Почему же стали вахтером, интересно?

-- Почему вахтером? -- снисходительно переспросил
Глинский.-- Пожелал. Больше, знаете, свободного времени... для
самообразования. И вообще,-- он пожал плечами,-- я устроен так,
что карьеру делать не хочу. У меня другие радости в жизни. Вот,
например, женщины. Это прекрасно!

-- И деньги?

-- . И деньги,-- охотно согласился Глинский, ехидно блестя
глазами.-- Вам это, конечно, чуждо, я понимаю.

-- Почему же? Но вахтер получает мало.

-- Зато остается время для приработков.

-- - И вы своей жизнью довольны?

-- Вполне. Только оставьте меня в покое.

-- Исключается. Самой вашей жизнью. Входит, так сказать, в
условие. И при таких условиях жизнь ваша не так уж
привлекательна, мне кажется. Скажите, у вас еще не было
судимости? Мы не успели проверить.

-- Можете не проверять. Не было.

-- Тогда понятно. Жизнь этой стороной к вам просто еще не
повернулась. Но учитывать это вы должны были как умный человек.
Порок-то ведь всегда наказывается. Это еще, кажется, в библии
сказано. Ну, допустим, получили вы от Льва Константиновича
какую-нибудь жалкую тысячу рублей...

-- Ну, знаете! Вы меня...

-- Пожалуйста,-- оборвал его Виталий, словно его
интересовали не факты, а сам спор о жизни.-- Допустим, вы
получили даже пять процентов от...

-- Десять! -- в свою очередь, запальчиво оборвал его
Глинский.-- Десять, не меньше!

-- Пусть даже десять. Но сегодня он их вам вручил, а
завтра...

-- При чем тут завтра? Я сегодня же на них куплю, что
хотите, любую машину, пол-"Березки", любую женщину, наконец!
Согласитесь, здесь стоит рискнуть, черт возьми!

Глинский зло стукнул кулаком по колену.

-- Это не риск,-- возразил Лосев.-- Это всегда в конечном
счете проигрыш. Катастрофа, Об этом Лев Константинович вас,
конечно, не предупредил, когда пригласил, а точнее, заманил...

-- Условия ставил я! Можете у него самого спросить.

-- И спросим,

-- Вот-вот. И спросите. И у Нинки можете спросить.

-- А не скажут они, что организатор всего этого вы? Что,
допустим, тот же Лев Константинович вообще в этом не замешан? В
самом деле, вы смотрите, что получается. Вы изготовили
фальшивые доверенности, вы через ту же Маргариту Евсеевну нашли
подходящего фондодержателя и через Веру тоже. Затем вручили эту
доверенность, скажем, Шанину, и тот со Смоляковым, это шофер...

-- Да знаю я его,-- отмахнулся неожиданно встревожившийся
Глинский.

-- ...Так вот, Шанин со Смоляковым получили после этого
товар и отвезли, предположим, в цех к Свиридову, в
Лялюшки-есть, знаете, такая...

-- Знаю,"вновь напряженно оборвал его Глинский.

-- ...Вот они и отвезли. И все. При чем здесь Лев
Константинович, спрашивается?

-- При чем? -- слегка обескураженно переспросил
Глинский.-- А идея чья? А кто, извините, всех нашел, дал
задания?

-- А он разве письменные указания какие-нибудь давал вам?
Или свидетели тут были? Да вы просто хотите утопить невинного
человека, вы и, скажем, тот же Шанин, если он такие же
показания даст. Хотите снять с себя дополнительную
ответственность как главарь. Это все любой адвокат докажет. Вот
вам и ваша распрекрасная жизнь. Ведь хищения-то колоссальные,
Глинский. И соответствующая статья по такому случаю...

-- Стойте, стойте! -- прервал Глинский.-- Вы куда
поворачиваете? Тоже в его адвокаты записались?

-- Да нет. Сама ситуация так поворачивается, не заметили
разве?

-- Бросьте! Шантажируете, да? Запугиваете? -- дрожа от
волнения и ярости прошипел Глинский: -- Не пройдет!

-- А зачем мне вас шантажировать и запугивать?-- недобро
усмехнулся Лосев.-- Мне от вас ничего не требуется. Вина ваша
доказана. А вот вы подумайте и над вашей распрекрасной жизнью и
над ситуацией, которую я вам обрисовал. Защищаться Лев
Константинович будет отчаянно, сами понимаете. И тут лучшей
версии он не придумает.

-- Ладно,-- нервно ответил Глинский,-- я тоже, знаете, не
христосик, чтобы чужие грехи на себя брать.

-- Да уж до христосика вам далеко,-- согласился Виталий.--
С вами поговоришь, так мыть руки тянет. Большой вы подлец,
Глинский. Большой,-- не сдержавшись, добавил он.-- Это я так,
неофициально вам говорю.

-- А я в вашей аттестации не нуждаюсь,-- огрызнулся
Глинский.-- И кое-что придумаю еще, будьте уверены.

-- Что ж, дайте тогда знать. А -- пока все, на первый раз.

...В тот же день Лена позвонила Липе.