Чтение 45–й страницы книги ~На свободное место~

божье создание, как и ты сам. Что он тебе сделал?" - "Ничего он мне не
сделал. И рука-то у меня дрогнула. А сотоварищ, значит, нож перехватил
и... скончал человека. А кровь на мне, говорит, тоже лежит". И дрожит
весь. А сам-то - во! - Полина Тихоновна широко развела руки. - И по виду
разбойник. А душа в ем осталась, точно тебе говорю.
- А кто ж сотоварищ был, не сказал? - негромко спросил Валя.
- Да мне-то на кой знать? Душегуб, он и есть душегуб.
- А потом что?
- Всю ночь, значит, угомониться не мог. Душа его на части рвалась. Не
просто это, человека-то порешить. Против естества это человеческого, я так
скажу. Человек должон али рассудок потерять, али душу. Одним словом,
перестать человеком быть, упаси господи.
Она мелко перекрестилась и глянула в дальний угол комнаты, возле окна, где
висели две небольшие темные иконы.
- Выходит, переживал он этот случай, - сказал Валя.
- Ужас как, - подтвердила Полина Тихоновна. - "Все, говорит. Больше у меня
жизни так и не будет. Не заарестуют, так от мыслей помру. И мать не увижу,
и сестру, и Зину тоже".
- Какую Зину? - почти непроизвольно вырвалось у Вали.
- Кто ее знает какую. Жена небось али невеста.
- Ну, а на другой день что, в понедельник?
- Дык что? Спал полдня, а потом говорит...
- Как это - полдня спал? - снова не удержался Валя.
- Так вот и спал. Ночь-то всю колобродил. А потом встал и говорит: "Пойду
пообедаю. Где тут можно-то рядом?" - "Да на вокзале, говорю. Там ресторан
есть". Ну, он и пошел. А перед уходом говорит: "Ох, страшно мне, бабуся".
Ушел, и нет его. Ночь пропадал где-то. Я уж думала - все. А он на другой
день, к вечеру, вот с Колькой заявился и с красавицей его.
- А где же Леня сейчас?
- Домой уехал.
- Как так - домой?!
- Да так. Как Кольку-то с его кралей повязали, вскорости и Леня приходит.
Вечер уж, правда, наступил.
И тут Валя подумал, какую же ошибку они допустили, не оставив в квартире
засаду. Они, конечно, не знали, что там же скрывается Леха, они даже
предполагали, нет, были уверены, что если Чума с Музой, то Леха с ним не
будет И все же это их промах, а точнее его, Валин, личный промах, он
руководил операцией. И вот Леха исчез. Так и придется доложить Кузьмичу.
- ...Пришел, значит, - продолжала между тем свой рассказ старуха. - Ну, я
ему и преподнесла про дружка его. Он весь аж затрясся. "Спасай, говорит,
бабуся". - "Да что же я теперича сделать могу?" - спрашиваю. "Билет ступай
мне возьми куда хочешь, говорит, только подальше". - "Может, спрашиваю,
тебе на родину взять?" - "Уж какой будет, отвечает, только чтобы, значит,
сразу уехать". Ну, я ему билет и взяла. Той ночью и уехал, грешный.
- Куда же вы ему билет взяли?
- Уж и не помню. За шесть десять. В жесткий вагон.
- Брали на Белорусском?
- А где же еще? Свой вокзал-то.
- И в котором часу его поезд ушел?
- Ушел-то? Да тут же и ушел. Часов, стало быть, в одиннадцать.
- Ну, бабуся, будешь к себе постояльцев водить, и не такого еще душегуба
приведешь! - с досадой сказал Валя. - Лучше уж деток своих заставьте
помогать. Мой вам совет.
Валя поднялся.
Старуха, по-прежнему сидя на кровати, оглядела его мутным взглядом и с
неожиданной враждебностью спросила:
- А ты сам кто такой будешь, милый человек?
- Да вот рассчитывал Леню у вас застать, - неопределенно ответил Валя. -
Привет ему просили передать.
- Из родины его, выходит, будешь?
- Вроде того.
- Он туда приедет, помяни мое слово. Сердце у него там осталось, с
матерью, значит. У кого где сердце-то. Вот оно как устроено все.
- Какое у него сердце, - махнул рукой Валя.
- Обыкновенное, - строго сказала старуха. - Как у нас с тобой. У всех оно
тепла просит, у всех надрывается, коли чего недоброе сам человек сделает.
Христос учил, нет врагов на свете. Коли я, значит, одно люблю, а он
другое, то не враги мы друг другу.
- А коли я у другого чего отниму, тогда как? - спросил Валя.
- Тебе и хуже. Другой-то вещи какой лишился, а ты покоя. У тебя душа с той
поры не на месте будет. Днем-то, может, еще ничего, а вот ночью, не
приведи господь, какие мысли к тебе придут.
- Эх, бабушка, всем бы такую совесть, - покачал головой Валя. - Ну, прощай
пока. А совет мой все-таки попомни.
Очутившись на улице, Валя вздохнул полной грудью морозный, чистый воздух и
заторопился на вокзал. "Куда же это старуха взяла ему билет, интересно
знать? - думал он по дороге. - Может, он еще в пути? Может, перехватим
его"?
Добравшись до вокзала, Валя отыскал отдел милиции. Нужным ему человеком
оказался бравый усатый капитан, который понял Валю с полуслова и
немедленно кинулся наводить справки.
Это, однако, оказалось не быстрым делом, и Валя, то и дело поглядывая на
часы, начал уже было терять терпение, когда капитан наконец вновь возник
перед ним.
- Значит, так, - энергично начал он. - Поезд номер сто девяносто три.
Отправление в двадцать два двадцать шесть, Калининградский. Билет за шесть
десять как раз, выходит, и взят до Калининграда, в жестком вагоне, причем
купейном. Сейчас поезд где-то на подходе к Вильнюсу. Идет пока по
расписанию. Пошли, друже, звонить в Вильнюс. Они его там встретят и
снимут. - И уже на ходу добавил: - Там ребята знаешь какие? Все сделают,
как в аптеке, будь спокоен.
- Не могу я быть спокойным, - признался Валя. - Пока своими глазами не
увижу этого гада. Ты передай: особо опасный преступник. Убийство за ним.
Скорей всего вооружен. Опасен при задержании. Ему терять нечего. Так что
пусть готовы будут. Он еще и нашего чуть не прикончил. Лосева.
- Ну да? - изумился капитан. - Лосева?
Я, оказывается, стал довольно известной фигурой. Впрочем, и я этого
капитана припоминаю.
Через несколько минут Валя уже говорил с Вильнюсом. Оттуда сообщили, что
сто девяносто третий уже стоит у перрона и через пять минут отходит.
Оперативная группа сейчас зайдет в поезд. Но задержат преступника,
естественно, уже в пути и сообщение дадут или через час десять, из
Кайшядориса, или еще через сорок минут, из Каунаса. На особую опасность
преступника группа ориентирована. Меры приняты. Группа садится в поезд.
- Будешь ждать сообщение? - спросил Валю усатый капитан.
- Еще бы!
- Тогда пошли к нам в комнату.
Приняли Валю радушно. Угостили крепчайшим, душистым чаем с пряниками,
обменялись последними новостями. Валя коротко рассказал о деле, которым
сейчас занимается. Крупная квартирная кража. Она по сводке неделю назад
прошла. Группа в основном приезжая, с юга. А убили - это тоже по сводке
прошло - своего, который видно, и дал подвод к этой квартире. Скорей
всего, большую долю себе потребовал. Сейчас один преступник взят, другой
вот в бега ударился, ну, а остальные тоже почти все на крючке, в основном
это уже москвичи. Словом, все в общих чертах вроде бы вырисовывается. Хотя
кое-какие неясности все же остаются, добавил Валя со свойственной ему
осторожной педантичностью, чего, например, Петя Шухмин никогда бы не счел
нужным оговаривать, хотя бы из чисто престижных соображений да и для
эффектности своего рассказа тоже.
- Неясности всегда будут, пока дело не закончено, - рассудительно заметил
один из слушателей.
- Они иной раз и после остаются, - сказал усатый капитан. - Вот у нас
осенью было дело по камерам хранения. Девица одна проходила. Так вот она...
За всеми этими историями время могло пройти совсем незаметно, если бы Валя
каждую минуту не ждал сообщения из поезда Москва - Калининград, который
сейчас несся где-то среди заснеженных лесов и вез этого проклятого Леху.
И все-таки сообщение из неведомого Кайшядориса пришло как бы совершенно
внезапно. И в первую секунду ошеломило Валю.
Дело в том, что Лехи в поезде не оказалось. Из расспросов проводников и
пассажиров выяснилось, что парень, очень похожий на разыскиваемого, сошел
еще утром, в Орше, хотя билет у него был до Калининграда, и вообще, как
заметила одна из проводниц, он очень нервничал и спешил.
- Куда же он может из этой Орши рвануть? - с досадой спросил Валя.
- Да куда угодно, - ответил не меньше его раздосадованный капитан. -
Прошло чуть не восемь часов, как он в Орше сошел. Там за это время одних
поездов дальнего следования... Вот я тебе сейчас скажу, сколько прошло.
Он вытащил толстую книгу с бесконечными и малопонятными таблицами
расписаний бесчисленных поездов по всему Союзу и с непостижимой для Вали
быстротой стал рыскать по ним, водя пальцем вдоль строчек и столбцов и
делая короткие выписки.
- Так... - бормотал он. - Орша... Один момент... Таблица шесть... вот...
Три поезда в направлении Минска... дальше... шесть поездов на Москву.
Видал? Это еще не все... Таблица двадцать один... Где тут Орша?.. Вот.
Пишем... Из Ленинграда на Гомель и Прилуки... три поезда. И в обратном
направлении, тоже через Гомель... Та-ак... Два. Итого... вот! Четырнадцать
поездов прошло за эти восемь часов. Понял? Во все стороны.
- Вот и надо их все проверить. Немедленно, - решительно заявил Валя. -
Подумаешь, четырнадцать поездов. Надо только знать, где они сейчас
находятся. А он больше выскакивать не будет. Теперь он едет спокойно.
- А почему ты так уверен, что он вообще на поезд сел? - иронически