Чтение 48–й страницы книги ~На свободное место~

- Пожалуйста, припомните. Это очень важно.
Виктор Арсентьевич разрезает яблоко, очищает дольку и задумчиво ее жует.
Наконец сообщает:
- Ну, познакомил как-то с соседкой, милой молодой особой.
- Ее зовут Леля?
- Да. Так вы ее тоже знаете?
- По долгу службы, - улыбаюсь я. - А еще с кем он вас знакомил?
- Больше, ей-богу, не припомню.
- Например, с кем-нибудь из приезжих. Скажем, со своими земляками?
- Нет. Не припоминаю, - качает седоватой головой Виктор Арсентьевич,
продолжая чистить новую дольку. Потом, спохватившись, придвигает вазу ко
мне: - Прошу. Вы ничего не берете. Прошу.
Я благодарю и задумчиво добавляю:
- А ведь Гвимар Иванович не один приехал в Москву, а со своим земляком.
Они даже поссорились однажды у вас во дворе.
Виктор Арсентьевич перестает чистить яблоко и пристально смотрит на меня.
- Поссорились? - недоверчиво переспрашивает он.
- Да. И сильно.
- А вот это уже меня не касается, - вдруг резко говорит Виктор
Арсентьевич. - Кто там с кем изволил поссориться.
- Это конечно, - охотно соглашаюсь я.
А про себя удивляюсь его внезапному раздражению. Оно возникло при
упоминании ссоры во дворе его дома. Что ж, усилим этот момент и проверим
реакцию.
- Скажите, - спрашиваю я небрежно, как бы вовсе между прочим, - вы
случайно с неким Львом Игнатьевичем не знакомы?
И тут мне кажется, что именно эта небрежность производит впечатление на
моего собеседника. Впрочем, и сам вопрос ему тоже явно не нравится.
- Понятия не имею, - раздраженно говорит он. - Кто это такой? Тоже
приезжий, так, что ли?
- Да. Приезжий.
- Как, интересно, вы их узнаете?
- Иногда по сущим пустякам.
- А этого... Льва... Льва Игнатьевича, так, кажется?
Он делает вид, что не сразу вспоминает это имя. Но мне почему-то кажется,
что он этого человека знает.
- Тоже по пустякам, - загадочным тоном говорю я.
Если его этот ответ не устраивает, то пусть понервничает, это полезно.
- Конечно, сверхсекретные методы, не так ли? - пытается иронизировать
Виктор Арсентьевич, которого и в самом деле нервирует мой ответ.
- Только отчасти, - спокойно говорю я, словно не замечая его иронии, и
возвращаюсь к прерванному разговору: - Значит, вы такого Льва Игнатьевича
не помните? Странно.
- Почему странно?
- Мне казалось, вы должны его знать.
- А мне вот кажется, что вы не должны его знать, - запальчиво говорит
Виктор Арсентьевич и, спохватившись, поправляется: - То есть мне, конечно,
ничего такого не может казаться, но... и вам тоже. А впрочем, чепуха все
это!
Он досадливо машет рукой и вытягивает из лежащей перед ним пачки сигарету.
Все-таки странно. Почему, признав знакомство с Гвимаром Ивановичем, он не
хочет признать, что знаком и с Львом Игнатьевичем? Какая разница? А может
быть, это мне только показалось, что он его знает? Ведь этот Лев
Игнатьевич... Он ругался с Гвимаром Ивановичем так, что на них обратили
внимание и сидевшая недалеко Софья Семеновна, и проходившая через двор
Инна Борисовна. Обе дали приметы этого Льва Игнатьевича... приметы... Я их
прекрасно помню. Но сейчас, кажется, впервые представляю себе по ним
живого человека, такого плотного, невысокого, пожилого, седые стриженые
усики, мешки под глазами... И неожиданно меня берет оторопь. Я вдруг
понимаю то безотчетное беспокойство, которое овладело мной утром, в
кабинете Кузьмича, когда мы заговорили об этом Льве Игнатьевиче.
Неужели?.. Неужели я вчера вечером встречался с ним? Да, да, очень похоже,
что так. Но тогда...
Чтобы иметь хотя бы еще минуту времени для размышлений, я тоже тянусь за
сигаретой, медленно вытягиваю ее из пачки, щелкаю зажигалкой, прикуриваю,
затягиваюсь... И у Льва Игнатьевича оказывается мой телефон, имя и
отчество. Уж не Виктор ли Арсентьевич всем этим его снабдил? Нет, не может
быть. Мы уже об этом думали. Достал, конечно, другим путем. Вот и
Свиристенко он откопал. Нет, тут непонятно другое. Зачем совсем неглупому
Льву Игнатьевичу понадобилось совершить такой наглый и такой рискованный
шаг? Зачем? Ведь квартирная кража, в которой он замешан, и даже убийство
Семанского не имеют никакого отношения к тому, о чем он меня предупреждал.
Это именно "мой огород", и именно этим он и предлагал ограничить мою
работу. Что ж, он нарочно пускал меня по своему следу, чтобы сбить с
другого? Непонятно. И выходит, его кто-то действительно подослал ко мне.
Но кто? Зачем?
Я с усилием прогоняю от себя все эти вопросы. Потом, потом. Сейчас надо
каким-то путем убедиться, знает мой собеседник Льва Игнатьевича или нет, и
что именно он о нем в этом случае знает.
- Совершенно верно, - соглашаюсь я. - Чепуха это все. И вы вовсе не
обязаны его знать, и я тоже. Хотя я его, представьте, знаю. Дело в том,
что незадолго до кражи у вас он встретился во дворе с Гвимаром Ивановичем
и они поссорились.
- Так вот вы о каком земляке упоминали, - усмехается Виктор Арсентьевич.
- Именно. Их-то и видели во дворе. И запомнили.
- И вам рассказали?
- Конечно. Вот я и подумал: если Гвимар Иванович бывал у вас, мог быть и...
- Не был, - решительно обрывает меня Виктор Арсентьевич. - Представьте
себе, никогда он у меня в гостях не был.
- Ну что ж, не был так не был, - соглашаюсь я. - Но вот к краже у вас этот
человек какое-то отношение, видимо, имеет. И возможно, к убийству тоже.
- Тут я вам плохой помощник, - машет рукой Виктор Арсентьевич и указывает
на вазу. - Да возьмите же что-нибудь.
- Спасибо.
Я машинально беру апельсин и начинаю его чистить.
Виктор Арсентьевич после некоторого колебания все же интересуется:
- А почему вы решили, что он имеет отношение к убийству?
- Кто?
- Да этот... Лев Игнатьевич.
- Потому что он серьезно поссорился с Гвимаром Ивановичем и знал одного из
убийц.
- Что вы говорите?! Значит, и вы этих убийц знаете?
- Знаем.
- И не задержали?
Я усмехаюсь.
- Пресс-конференцию по этому делу проводить еще рано.
- Да, да. Извините. Я не должен вам задавать такие вопросы, понимаю.
- А я не должен был вам на них отвечать.
- И все-таки ответили, - улыбаясь и как бы с упреком говорит Виктор
Арсентьевич.
- Да. По слабости характера, - я тоже улыбаюсь. - А вот вы наоборот -
должны были ответить, но не ответили.
- Так я же вам уже...
- Да, да, - киваю я. - Вы его не знаете. Я понимаю.
Однако понимаю я совсем другое. Поведение Виктора Арсентьевича мне не
нравится. Что-то он все-таки от меня скрывает, что-то не договаривает.
Почему? Возможно, он боится, что все эти знакомства конечно же запачкают
его. А тут еще и убийство. Что ж, это вполне возможно. И все же он должен
мне довериться, и все рассказать. Вот как только этого добиться? Но, в
конце концов, он же сам заинтересован, чтобы все распуталось.
- Я хочу, Виктор Арсентьевич, обрисовать вам ситуацию, в которой вы
оказались, - говорю я. - До конца вы ее, по-моему, не оценили. Это и
понятно. Мне все же как-никак виднее. И я вам помогу.
- Что ж. Слушаю вас.
- Так вот. Ситуация, конечно, малоприятная. Вокруг вас, а точнее, вокруг
вашей квартиры, крутилась целая шайка. Наблюдали, изучали, составляли
план. Но предварительно им надо было убедиться, что игра стоит свеч, то
есть что в квартире, грубо говоря, есть что брать. Кто-то дал такую
информацию, и игра началась. По всему видно, что готовились умело и
тщательно. Интерес к вам, а точнее, к вашей квартире...
- Почему вы все время в этом пункте сбиваетесь? - подозрительно, даже
нервно спрашивает вдруг Виктор Арсентьевич. - Лично я для них интереса,
надеюсь, не представляю?
- Я тоже так надеюсь.
- Но не уверены? - продолжает цепляться Виктор Арсентьевич.
- Пока дело не раскрыто, ни в чем нельзя быть уверенным, - спокойно
отвечаю я. - Так вот, повторяю, интерес к вам, а скорее, конечно, к вашей
квартире, был так велик, что в какой-то момент пошли даже на убийство. То
ли что-то не поделили, то ли решили убрать конкурента.
- Это уже коммерческий термин, он тут не применим, - прерывает меня Виктор
Арсентьевич.
- Коммерческий? - машинально переспрашиваю я и добавляю: - А ведь Гвимар
Иванович имел отношение к коммерции.
- То есть? - настораживается мой собеседник. - В каком смысле?
- В прямом. Он в прошлом был директором магазина.
- Ого! Так вы уже изучили его биографию, оказывается?
- Пришлось. Но я пока вот на что хочу обратить ваше внимание. Для вас из
возникшей неприятной ситуации желательны, мне кажется, два, ну,
результата, что ли. Первый - это возвращение украденных вещей. Не так ли?
- Да, конечно, - соглашается Виктор Арсентьевич. - А какой второй?