- Догадываюсь, - резко отвечает Жук. - Не помер бы часом.
Мы заходим в просторный прохладный вестибюль.
- Ребята, - негромко и строго говорю я, - по особому разрешению халаты
сейчас выдадут всем. Прошу, - с ударением продолжаю я, - чтобы было тихо.
И всего разрешено видеть пятнадцать минут. Состояние тяжелое. Жена около
него.
- Во, - одобрительно кивает головой Жук, - это дело. - И неожиданно
добавляет: - Цветочков бы принести, как положено.
- Могу сбегать нарвать, - лукаво предлагает Рыжий.
Но шутку никто не поддерживает.
Мы по очереди получаем в гардеробе халаты. Нянечка поглядывает на нас с
опаской и с любопытством. Интересно, чего ей про нас сказали. Она даже не
спрашивает, к кому мы идем. Все ей, очевидно, известно.
Мы проходим через стеклянную дверь в длинный коридор. Вокруг стены, белые
двери, вдали видим столик дежурной сестры. Нужная нам палата оказывается
совсем близко. Стучать, кажется, не принято. Я просто нажимаю ручку, и
дверь открывается. Мы гуськом заходим.
Палата большая, светлая и душная. Коек много, стоят тесно, в два ряда.
Возле одной из коек, около самой двери, я вижу заплаканную Лиду. Она
поднимает голову и боязливо смотрит на нас. Мы молча протискиваемся к
кровати, и я спрашиваю у Лиды:
- Вы что же, меня не узнаете?
- Ой, это же вы! - тихо восклицает Лида - Правда, не узнала. А это?..
- Это товарищи Славы, - коротко поясняю я.
Жук неожиданно пробирается к ней и протягивает руку.
- Володя, - говорит он.
Я смотрю на Славку. Он лежит бледный, с закрытыми глазами и все время тихо
стонет. Изредка по лицу пробегают легкие судороги. Плохо ему.
Несколько минут мы стоим молча, не отрывая глаз от Славки, потом так же
молча прощаемся с Лидой и выходим из палаты. В гардеробе возвращаем
нянечке халаты. Ребята хмуры и неразговорчивы.
Только в парке мы немного приходим в себя. И Жук задумчиво говорит, с
трудом подавляя раздражение:
- Да-а... Ну его к..., Чуму этого со всеми его сказочками.
- Точно, - усмехается Рыжий. - Вместо него у нас теперь Виталий будет. А
вместо сказочек - Уголовный кодекс. - И, обращаясь ко мне, спрашивает: -
Всех нас на карандаш взял, так, что ли?
Он смотрит на меня, однако, вполне дружелюбно.
- Зачем на карандаш? - я пожимаю плечами. - Достаточно, я думаю, взаимного
понимания и понимания момента, конечно.
- Да уж, момент серьезный, - бурчит Рыжий.
- А потому есть предложение, - говорю я. - Сегодня вечером собираемся у
Хромого. Он нас ждет. Я предупредил. У этого парня, если вы мне верите,
есть характер, совесть и светлая голова. На него можно положиться.
- Кому, мильтонам? - не удержавшись, ехидно спрашивает Рыжий.
- Цыц! - обрывает его Жук. - Со Славкой лечь хочешь? Тогда ступай отсюда -
И добавляет: - Виталий сказал, я принял. Все. Вечером у Хромого.
- И я принял, - соглашается Рыжий.
- Значит, сговорено, - объявляет Жук. - Я пошел. На, держи.
Он подает мне руку.
Мы уже на улице. Ребята, молчаливые, хмурые, уходят в разные стороны.
Но вечером, я надеюсь, мы соберемся у Хромого. Я приведу и Давуда,
познакомлю ребят с ним. Моего друга они примут, я убежден. Ведь я их кое
от чего спас, и оба, кажется, это поняли и мне поверили. Это здорово,
скажу я вам, это просто отлично. Пусть пока их двое. Но если бы я добился
только этого, приехав в Южноморск, то, честно говоря, посчитал бы, что
приехал недаром.
Все это будет вечером. А пока что я иду в центр города, отыскиваю хорошо
запомнившуюся мне красивую улицу, где среди бесчисленных магазинов
расположился и нужный мне магазин готового платья, образцово-показательный
Магазин с симпатичными продавщицами и выдающимся молодым директором.
Я без особого труда нахожу этот магазин, хотя был тут всего один раз.
Зрительная память у меня профессиональная.
В магазине меня, как и в первый раз, окружают вниманием. Я разглядываю
один костюм за другим, придирчиво разглядываю, со знанием дела, обсуждаю с
молоденькой продавщицей их фасон, покрой. Я тяну время. Неужели и сейчас
мне не повезет? Но нет. На этот раз везет. В зале неожиданно появляется
человек лет сорока, невысокий, стройный, с длинным холеным лицом, на
тонком носу изящные очки в светлой оправе, темные волосы модно
подстрижены, как у эстрадного артиста, и аккуратно прикрывают уши. Большие
эти вялые уши - единственный, кажется, признак далекого родства с рыночным
верзилой Ермаковым, у того уши точно такие же. На Гелии Станиславовиче
очень красивый костюм, темно-серый, спортивного покроя пиджак и
светло-серые брюки из плотной ткани в "елочку". И еще я обращаю внимание
на глаза Гелия Станиславовича, умные, зоркие, спокойные, чуть ироничные.
Очень неглупый господин, очень. Сейчас он почему-то направляется прямо ко
мне и приветливо улыбается.
- Здравствуйте, дорогой товарищ, - говорит он. - Удовлетворяет ли вас наш
ассортимент и обслуживание?
Я рассыпаюсь в комплиментах его магазину, Гелий Станиславович слушает
внимательно и одобрительно. И очень внимательно оглядывает меня, потом уже
другим тоном спрашивает:
- Ну, а что вам лично требуется?
- Модная сорочка бежевых теплых тонов. Такой здесь, к сожалению, нет.
- А костюм вам не требуется, отличный финский костюм?
- Пока нет.
- Жаль. Имеется ваш размер. Когда потребуется - заходите. Прямо Ко мне.
Надо дорожить такими покупателями, - улыбаясь, приветливо говорит Гелий
Станиславович, но в глазах его холодок и настороженность.
И меня вдруг охватывает какое-то беспокойство, ощущение допущенной ошибки.
Но я решительно не могу понять, откуда это ощущение взялось, а понять
необходимо, и потому я не собираюсь пока что заканчивать так легко
завязавшийся разговор.
- Спасибо, спасибо, - говорю я. - Если буду еще раз в вашем городе, то
непременно загляну к вам.
- Вот и мне, представьте, показалось, что вы приезжий, - подхватывает,
Гелий Станиславович, продолжая улыбаться. - Вы не из Москвы?
- Именно. Но и в Москве далеко не каждый магазин так хорош, как ваш.
- А вы у нас в городе еще долго пробудете? - вежливо интересуется Гелий
Станиславович.
- К сожалению, завтра улетаю. А впрочем, слава богу. Надоела гостиница,
слякоть, ресторанная еда, скука. Хочется домой.
Гелий Станиславович сочувственно кивает.
- Служебная командировка? - усмехнувшись, спрашивает он.
И усмешка его мне не нравится.
- Именно. Вот, может быть, летом приедем сюда с женой отдыхать, тогда
другое дело, - говорю я, вздыхая. - Тогда, может, и костюм у вас куплю.
- Пожалуйста. Заходите.
Гелий Станиславович любезно прощается со мной и задумчиво смотрит мне
вслед, поглаживая пальцами бритый подбородок.
Я выхожу на улицу и вижу, как большой автофургон с фирменной надписью
"Готовое платье" осторожно въезжает в соседний двор, куда, видимо, выходят
служебные помещения магазина. И я, проходя мимо ворот, невольно в этот
двор заглядываю. Фургон медленно подается задом к распахнутой двери
магазина, возле которой его уже поджидают двое рабочих в серых халатах.
Сейчас начнется разгрузка.
Мой взгляд обегает двор, и неожиданно я замечаю чуть в стороне от
двигающегося фургона, возле стены, уже знакомую мне сверкающую синюю
"Волгу", ту самую, что я видел сегодня на улице.
В это время мне навстречу выходит со двора какой-то небритый человек с
кошелкой в руке, и я восхищенно спрашиваю его, указывая в глубь двора:
- Это чья же такая красавица стоит, интересно знать?
- Ну-у, - жмурясь, мечтательно цокает языком человек с кошелкой. - Ясно
чья, директорская. Здесь, брат ты мой, такой директор, что ого-го! Будь
здоров и не кашляй, одним словом. Понял ты?
- И спокойно живет?
- А чего ему спокойно не жить, спрашивается, коли такие деньги есть? -
иронически усмехается мой собеседник.
- Все до поры, - говорю я.
- Э, браток, пока эта пора настанет, нас с тобой давно закопают. Хотя... -
он оглядывает меня и снова усмехается. - Ну, ты еще, может, и доживешь.
- Постараюсь, - серьезно отвечаю я.
И мы, кивнув друг другу, расходимся. Человек, позвякивая чем-то стеклянным
в своей кошелке, торопливой рысцой направляется к расположенному невдалеке
продуктовому магазину.
Я не спеша бреду по улице и пытаюсь сообразить, какой все-таки промах
Допустил с Гелием Станиславовичем. Не случайно возникло у меня это
ощущение, нет, не случайно. Я даже могу точно передать диаграмму его
состояния в ходе нашего разговора. Сначала была очевидная, подозрительная,
почти враждебная настороженность, словно он ждал этой неприятной для него
встречи. Потом он как будто успокаивается. А под конец вдруг мелькает эта
усмешка, презрительная, мне кажется, усмешка, как бы говорящая: "Ну,
тебя-то я не боюсь, тебя-то, я вижу, бояться нечего". Неужели таким я ему
показался дурачком? Это бы неплохо, совсем неплохо. Прошло время, когда
такая усмешка могла меня задеть и обидеть. И все же вначале-то была
подозрительность, даже опаска! Откуда? Значит, промах был совершен в
момент моего прихода. Или даже еще раньше? Но тогда... Что тогда?
Вот и управление. Я разыскиваю Давуда, и мы уже вместе обдумываем все с
самого начала. Возможно, кто-то нас с ним видел вместе. Произошла какая-то
не замеченная нами случайная встреча. Как у меня с той синей "Волгой".
Максимов Альберт
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер
Свержин Владимир
Каменистый Артем