- Не совсем, - вполне искренне признался Валя.
- Ну, как бы тебе объяснить? Вот, допустим, в плане главка стоит: в этом
году ему предстоит получить от разных московских автохозяйств столько-то
списанных легковых машин, столько-то грузовых, автобусов, пикапов и
прочее. И далее составляется план поставок этой техники согласно заявкам
областных управлений. Вот это и будут первоначальные поставки. Тоже не
ясно?
- Пока ясно.
- Так вот эти первоначальные поставки у нас действительно планируются.
Строжайшим образом. А дальше что получается? Одной области, допустим, уже
не надо то, что им выделили, или столько, сколько выделили, а нужно
другое, и пятой области тоже, и десятой. Жизнь-то бежит и скачет, все
меняется. Да и резерв у главка имеется, им тоже надо распорядиться. Так,
милаша, в течение года все время и накапливаются у главка неликвиды,
другими словами, неликвидированные, не поставленные организациям фонды, в
данном случае, к примеру, техники. Начинаешь кумекать, а?
- Вроде начинаю.
- То-то. Дальше легче пойдет. Так вот, эти самые неликвиды надо, значит,
заново распределять. И это будут, милаша, вторичные поставки. Вот они-то
уже никем не планируются. Гони их куда хочешь, лишь бы было к тому
формальное основание. На усмотрение, так сказать. На затыкание дыр.
Словом, муть. И в этой мути акула наша как рыба в воде. Уразумел?
Ха-ха-ха!..
И, довольный своим каламбуром, Митя ткнул Валю кулаком в грудь.
- Вроде бы уразумел, - ответил Валя, когда его новый знакомый наконец
успокоился. - Вот только с письмом из второго главка мне не все ясно. Как
же акула твоя его получит, если...
- Не твое собачье дело, - сурово оборвал его Митя. - Заруби навсегда: чем
меньше знать будешь, тем, в случае чего, меньше и отвечать придется.
Понял? Письмо законное? Законное. Все! Тебя больше ничего не касается.
- Что ж, он мне так прямо из рук в руки и передаст то письмо или за ним в
другой главк идти надо будет?
- У секретарши его получишь. Сейчас там новая, как с ней, не знаю. Лучше
пока помалкивай. А с прежней не дай бог было про это дело заговорить. Сам
он специально предупреждал. Ничего она не знала и знать не должна была.
Получил письмо и пошел.
- Ну, и сколько же он берет за такие услуги?
- А он тебе сам скажет, не бойся. Это никого, кроме вас, не касается. Ну,
и ты сам, конечно, не теряйся, - он подмигнул Вале. - Вот я, например,
третью-то машину у колхоза куплю, через комиссионный. На таких условиях и
взялся. У тебя как председатель? Мой слабоват, уступил.
Митя уже немало выпил и начинает хвастать, начинает "распускать хвост",
слишком долго он был здесь унижен, подобострастен и ничтожен. Ему хочется
самоутвердиться, этому поганенькому человечку.
Поистине, алкоголь великий разоблачитель. Ведь вот сидел в кафе этот самый
Митя, такой скромненький, безобидный, усталый, и поначалу показался лишь
жертвой, приневоленной кем-то к дурным поступкам. И вдруг - на тебе! -
раскрылся в своей непристойной сути.
И Валя кривится от омерзения, передавая мне весь этот разговор. Между тем
у меня в тот день произошла не менее интересная встреча.
Организовать ее мне помог Эдик через своих коллег в одном из районных
управлений. Предварительно меня, конечно, достаточно подробно
проинформировали, и уже на этой основе был продуман и составлен план
предстоящей встречи.
И вот ко мне в отдел является, вызванная официальной повесткой, Софья
Климентьевна Шорохова, та самая дама, которая за три дня до этого была в
ресторане с Меншутиным. На этот раз она одета куда скромнее, рыжие волосы
уже не скрыты под пепельно-нарядным париком, и на толстых пальцах
оказывается всего одно скромное обручальное кольцо.
- Вот что, Софья Климентьевна, - говорю я, глядя в ее настороженные, но
ничуть не испуганные рыжие глаза под толстыми угольно-черными бровями. -
Хочу заранее предупредить. Можете отказаться отвечать на мои вопросы, и я
не буду настаивать. Хотя отвечать, и притом правдиво, будет, мне кажется,
в ваших интересах. Но, повторяю, можете и не отвечать. Это как вам угодно
будет. Но вот рассказывать кому бы то ни было о нашем разговоре не
советую. Прошу, словом, не рассказывать. Учтите, мы сейчас занимаемся
делом, в сто раз более серьезным, чем все сомнительные комбинации в вашем
цехе. И мы не позволим, чтобы вы нам тут помешали. Поэтому о нашем
разговоре никто не должен знать.
Софья Климентьевна невозмутимо выслушивает меня, и при этом ни один мускул
не дрогнет на широком, отечном, неестественно нарумяненном лице с
множеством морщинок вокруг глаз, на висках и в уголках яркого рта. Я
вспоминаю шутливое выражение одного отцовского друга: "Лицо - как дневник
обмана и порока". Очень это подходит к физиономии почтенной Софьи
Климентьевны.
Когда я умолкаю, она отрывисто, с хрипотцой спрашивает:
- Все?
- Вы принимаете мои условия?
- Да.
- Прекрасно. Тогда скажите, какие у вас дела с гражданином Меншутиным
Станиславом Христофоровичем?
- Ха! Так и знала, - крякает она и все тем же хриплым, прокуренным голосом
- а женский голос садится от курения, как замечено, быстрее и сильнее, чем
у мужчин, - все тем же голосом продолжает: - Вижу, вижу, молодой человек,
вы хорошо подготовились к разговору и кое-что уже знаете. Верно ведь?
- Кое-что знаем, - соглашаюсь я. - Но главное, это мы знаем, что вы
неглупый и опытный человек. И все понимаете сами.
- Насчет этого не волнуйтесь, - она успокаивающе поднимает полную руку. -
Я, молодой человек, все понимаю. Не девочка. Но при моей чистой совести
мне бояться нечего.
- Сейчас речь идет не о вашей совести, Софья Климентьевна, - усмехаюсь я.
- Зачем касаться такого сложного вопроса? Я ведь вас о другом спрашиваю. И
это вашей деятельности...
- Работы, а не деятельности, - недовольно поправляет меня Софья
Климентьевна и поджимает губы.
- Пусть будет - работы, - охотно соглашаюсь я. - Так вот, работы вашей мой
вопрос не затрагивает. Так ведь?
- При моей чистой совести и это не страшно, - упрямо и жестко повторяет
она. - Но вот на пустяке, верно, вы меня подловили. Этому гражданину я
кое-что достала.
- Прекрасно. Больше ничего лично мне от вас не надо, - сдержанно киваю я.
- Вот только составим список.
- Ну, список-то невелик.
- Лучше припомнить все, Софья Климентьевна. Ведь мы к этому придем с двух
сторон, и может получиться неудобно.
Она бросает на меня быстрый, лукавый взгляд и понимающе усмехается.
- Зачем же мне себя ставить в такое положение? Да и портить с вами
отношения никому не хочется.
Все дальнейшее занимает у нас не более получаса, хотя список золотых
изделий и "камушков" оказывается довольно длинным и в первый момент
приводит меня в изумление. Такого я от Меншутина все-таки не ожидал. Эдик
оказался прав.
Под конец я небрежно спрашиваю:
- Кстати, вы не знаете его секретаршу Веру?
- Такие дела, молодой человек, через секретарш не делаются.
Мы прощаемся, и Софья Климентьевна важно, даже победоносно выплывает из
моей комнаты.
В конце дня мы обсуждаем результаты и этой встречи. Как и Валина, она в
принципе особого удивления у нас не вызывает и никаких неожиданностей не
преподносит.
По-настоящему мы удивляемся через два дня, когда приходят ответы на наши
поручения об оперативной проверке финансовых документов в совхозе
"Приморском" и в одном из грузинских колхозов, а также в колхозе близ
Тепловодска. Тут нас ждут действительно неожиданные открытия.
Оказывается, во всех трех местах гражданин Меншутин С.X. является Штатным
работником, и его зарплата, а также многочисленные премиальные,
сверхурочные, аккордные и даже командировочные аккуратнейшим образом и
регулярно высылаются ему в Москву.
Такого фокуса не ожидали не только мы, но и сам Эдик. Тем более что за эти
дни Меншутин наведался еще несколько раз на Центральный почтамт, а также в
свое почтовое отделение, и всюду его неизменно поджидали почтовые
переводы. Всего их оказалось пять, в том числе два из колхоза в
Прибалтике, где работает уже известный мне Освальд Струлис. И я вспоминаю
и передаю Эдику наш со Струлисом примечательный разговор.
Словом, любопытные факты начинают всплывать вокруг гражданина Меншутина,
настолько любопытные, что наш Эдик все больше загорается чисто
профессиональным интересом к этому делу. Тем более что параллельное
изучение им самим путей и результатов многочисленных ходатайств из совхоза
"Приморский" дало точно такие же, как и у нас, "перспективные" результаты
и окончательно настроило Эдика на боевой лад.
Но нам с Валей пока ни один из этих фактов "не светит", ни один из них не
помогает проникнуть в причины трагедии, разыгравшейся месяц тому назад,
темным ноябрьским вечером на стройплощадке.
- Ошибаешься, дорогой! - запальчиво восклицает Эдик. - Ты внимательно
вглядись в эти факты, прошу тебя!
И вот мы следуем совету Эдика - мы внимательно вглядываемся в уже добытые
факты. И за ними неожиданно начинают всплывать новые, тоже еще пока
прямого отношения к Вере не имеющие. Но у меня постепенно начинает
возникать ощущение, как в той детской игре: теплее... теплее... еще
Лондон Джек
Фазиль Искандер
Буркатовский Сергей
Бажанов Олег
Березин Федор
Пехов Алексей