Чтение 3–й страницы книги ~След лисицы~

есть. А как же... Все там и записаны, кто приходил.

И Виталий вспомнил большую книгу на столике около гардероба.

- Ну, давайте посмотрим вашу книгу.

Антонина Степановна заспешила из зала, и Виталий с непонятным
смущением последовал за ней.

Книга оказалась большой, с разграфленными страницами: фамилия,
профессия, город. Под вчерашним числом в ней значилось, как назло,
особенно много посетителей - семьдесят четыре. Надо же! А вот накануне
было всего девятнадцать. Уж когда не везет, так во всем не везет! Какой-то
несчастный день. В чем, собственно, ему еще не повезло, Виталий сказать бы
не смог. Но настроение у него было какое-то испорченно-взволнованное. Одно
и то же событие то сердило, то через секунду радовало его. Вот эта книга.
Хорошо, что она тут есть. Просто здорово! Но народу же записано в ней за
вчерашний день...

Записи были по большей части небрежные, а порой и смешные. Некоторые
фамилии просто невозможно было разобрать, а уж в графе "профессия" чего
только не было записано! Вот это понятно: "Студентка ГИТИСа". А это?
"Преподаватель". Чего? Где? А это еще чище - "комсомолка"! Ну, а это уже
просто ребус: "В-ль"?

Виталий начал проглядывать все записи подряд и, как ни странно,
почувствовал, что успокаивается. Раздражение и недовольство собой уходили
куда-то, словно вода в песок, он становился снова самим собой, то есть
спокойным, терпеливым, расположенным к людям, добродушным и внимательным
человеком. И стоящая рядом Антонина Степановна показалась ему сейчас вовсе
не тупой, а, напротив, симпатичной и совсем неглупой.

- Ладно, тетя Тоня, - улыбнулся ей Виталий. - Поговорим потом. А
сейчас я вот выпишу себе всех этих, - он кивнул на книгу. - Может, кто из
них чего заметил. Помогут нам.

И от его неожиданной улыбки, от приветливого тона, каким вдруг все
это он сказал, от домашнего обращения "тетя Тоня" Антонину Степановну
сразу словно подменили. Исчезло страдальчески-виноватое выражение с лица,
и она вздохнула с таким облегчением, что Виталий невольно усмехнулся.

- Чего это вы так вздыхаете, тетя Тоня?

В ответ Антонина Степановна только махнула рукой.

- Ладно уж. Выписывайте. А я вот тут отдохну маленько.
Переволновалась, видать.

Виталий подсел к столику и принялся за работу.

Спустя минуту наружная дверь с шумом распахнулась, и вошел Свиридов,
толстый, краснощекий, самоуверенный.

- Ну, ну, доложи, чем занят, - сказал он вставшему при его появлении
Виталию.

Тот коротко доложил.

Свиридов нахмурил пшеничные брови, посмотрел книгу и недовольным
тоном сказал:

- М-да. К примеру, вот этот, Титов, слесарь, - он ткнул коротким
пальцем в книгу. - Это сколько придется Титовых перебрать, представляешь?

- Так точно, Николай Иванович. Представляю.

- Мартышкин труд. Из-за этой фитюльки.

- Это портсигар, Николай Иванович.

- Знаю, что портсигар. Это я фигурально. Ну, да ладно. Занимайся
пока.

Он жестом разрешил Виталию сесть, молча оглядел сидевшую рядом на
стареньком диване Антонину Степановну и направился в глубь квартиры.

Около письменного стола Достоевского все еще возился Откаленко.

- Отсюда, что ли, пропало? - спросил, подходя, Свиридов и указал на
стол.

- Отсюда, Николай Иванович, - сдержанно ответил Откаленко. - Только
не пропало, а украли.

- Это еще посмотрим. Беспорядку тут, надо полагать, хватает.

Игорь пожал плечами. Черный костюм его был в пыли.

- Обнаружил что? - спросил Свиридов.

- Капельки крови. Вот тут гвоздик торчит, - ответил Игорь, показывая
на край стола. - Вор и поцарапался.

- На глаз уже определяешь, кто поцарапался? - насмешливо осведомился
Свиридов. - Пинкертон. У местных тут кровь другого цвета, конечно?

- Местные не царапались, а то бы давно его забили.

- Ты свои теории пока при себе оставь, - Свиридов строго посмотрел на
Игоря.

Казались они одного роста, но тем не менее не похожи были до
смешного. Плотный, ладный, в черном костюме и серой рубашке Откаленко и
толстый, неуклюжий, в костюме с искоркой и с ярким галстуком Свиридов.
Смуглое лицо Игоря с резко выдвинутым подбородком словно освещалось
смышлеными голубыми глазами. Коротко остриженные под бобрик черные волосы
в сочетании с глазами делали его лицо необычным, почти красивым. У
Свиридова были пшеничные волосы и кирпично-красное, расплывшееся лицо.

- Где Цветков? - спросил Свиридов.

- Вон там, с заведующей беседует, - Игорь указал на дальнюю дверь.

В маленькой и тесной комнате Елена Анатольевна, волнуясь и поминутно
поправляя очки, говорила стоявшему у окна Цветкову:

- ...Так что за них за всех я ручаюсь, как за самое себя. Но вообще
это ужасно, ужасно, поймите.

- Понимаю. А как же, - рассеянно ответил Цветков, что-то, видимо,
соображая про себя. - Ясное дело, нехорошо.

Он увидел входящего Свиридова, и лицо его приняло замкнутое
выражение.

- Здравия желаю, - сказал тот. - Занимаетесь? Ну, ну, продолжайте.

- Так я в общем все уже товарищу сказала, - ответила Вольская, снова
поправляя очки. - Право, уж не знаю, что вас еще интересует.

- Все сотрудники вне подозрений, - заметил Цветков. - Вот Елена
Анатольевна ручается.

- Так, так... - кивнул головой Свиридов. - У меня вопросик есть, - он
сделал паузу. - Бывали у вас и раньше какие-нибудь пропажи?

- Что вы! - вспыхнула Елена Анатольевна.

- А если подумать? Мы вас, уважаемая, не торопим.

- Уверяю вас, никаких пропаж...

- Ну, может, потом и находили, а?

Цветков хранил отчужденное молчание. А Вольская, пожав плечами, сухо
сказала:

- Такие вещи бывают со всяким человеком. Я, например, сама недавно
куда-то спрятала фотокопии странички рукописи "Идиота". Обыскались. А
потом оказалось...

- Вот именно. Что же оказалось? - добродушно и заинтересованно
спросил Свиридов.

- Что они у Светланы, только и всего.

- Видите, как оно бывает. Ну, а еще случаи такие были?

- Года два назад мы перестраивали стену "Братьев Карамазовых"...

- Это в смысле ремонта помещения?

- Да нет, композицию расширяли, - нетерпеливо пояснила Вольская. -
Ну, и пропал типологический материал. А потом нашли, конечно. Но это все
пустяки. А вот...

Свиридов многозначительно покачал головой.

- Пустяков в нашем деле не бывает, уважаемая.

Между тем Виталий, покончив с записями в книге посещений, бросил
взгляд на прикорнувшую в углу дивана Антонину Степановну. "Не начала бы
опять разговор, - подумал он. - Гораздо важнее побеседовать сначала с
научными работниками. Но он тут же оборвал сам себя: "Ничтожный человек!
Так вот, назло тебе, пока не побеседуешь с этой симпатичной тетей, "туда"
не вернешься!"

Беседа с Антониной Степановной много времени не потребовала. Та не
смогла сообщить ничего интересного ни об одном из вчерашних посетителей.
Внимание ее привлекла только семья одного дипломата, точнее, его жена,
цветущая дама в каком-то необыкновенном туалете. Что же касается "самого"
и их сына, то те, по словам Антонины Степановны, были "почти што как
наши".

Закончив беседу, Виталий направился в большую угловую комнату, где,
по его расчету, находилась Светлана Горина. "В конце концов я же обязан с
ней побеседовать", - думал он.

Но в комнате никого, кроме Откаленко, не было. Увидев Виталия, Игорь
спросил:

- Ну, какие мысли?

- Ты тут не видел...

- Некую белокурую особу? - хитро прищурил голубые глаза Откаленко.

- Не особу, а их научного сотрудника, Горину.

- Видел. Желаешь побеседовать?

- Именно.

- Понятно. Она через час освободится. Готовит срочный запрос.

- Откуда ты знаешь?

- Милый, я оперативник или кто? - И уже совсем другим тоном Откаленко
добавил: - А вообще дело это поднять будет, ох, как тяжело!

- Этот портсигар найти надо во что бы то ни стало, - горячо ответил
Виталий.

- Ты так решил?

- А ты как решил?

- Ты, я... Это не имеет значения. Вот как они решат, - и Откаленко
показал на дальнюю дверь. - Но ты представляешь себе, какое это дело?

- Я-то многое чего представляю, - чуть рисуясь, заметил Виталий. -
Например, что преступник здесь не обычный.

- Да, преступник тут не обычный, - насмешливо подтвердил Откаленко. -
Ты иногда потрясающе проницателен, уважаемый.