Чтение 20–й страницы книги ~Долгое чаепитие~

м-м...

- Франклину, Алану Франклину, - подсказала Кейт, чтобы избавить
психолога от необходимости выдвигать ящик в очередной раз. Алан Франклин
был психотерапевтом, у которого Кейт прошла несколько сеансов лечения
после трагедии, в результате которой она лишилась Люка, своего мужа. Он
предупреждал ее, что Стэндиш, будучи блестящим специалистом в своей
области, вместе с тем был эксцентричной личностью, и степень этого
качества превышала все допустимые пределы, на которые могла дать скидку
его профессия.

- ...Франклину я согласился встретиться в вами. Хочу сразу предупредить
вас, что если после этого интервью в газетах появятся клеветнические
статейки типа "Нездоровый дух в Вудшедской клинике", то я, я...

Я так вам отомщу...

Еще не знаю сам,

Чем отомщу, но это будет...

- Ужас для всей Земли, - с блеском заключила Кейт.

У Стэндиша сузились глаза.

- "Король Лир", второй акт, сцена четвертая, - изрек он. - И насколько
мне известно, у Шекспира было "ужасы", а не "ужас".

- А знаете что - ведь вы правы, - сказала Кейт.

Она с благодарностью подумала об Алане. Она улыбнулась Стэндишу,
наслаждавшемуся чувством собственного превосходства. Как странно,
размышляла Кейт, что у тех людей, которым так хочется вас запугать, легче
всего найти слабые струнки и играть на них.

- Итак, что именно вам бы хотелось узнать?

- А если предположить, что я вообще ничего не знаю? - сказала Кейт.

Стэндиш улыбнулся, словно давая понять, что предложение о полном
незнании, возможно, будет ему еще более приятно.

- Прекрасно! - сказал он. - Вудшедская клиника -
научно-исследовательский центр. Предметом наших исследований являются
чрезвычайно редкие и до сих пор не изученные случаи в области психологии и
психиатрии человека - случаи эти мы наблюдаем на примере наших пациентов.
Пути создания фондов, из которых финансируются наши исследования, самые
разнообразные. Так, одна из статей дохода - средства от пациентов, которые
поступают в клинику на конфиденциальной основе. Пациенты эти платят за
пребывание в клинике очень большие деньги, которые они счастливы
заплатить, или, во всяком случае, счастливы иметь возможность беспрестанно
жаловаться по поводу того, какая у нас дорогая клиника. Впрочем,
жаловаться им, собственно, не на что. Ведь, поступая к нам, они заранее
знают наши цены и прекрасно знают, за что они платят. За эти деньги они,
конечно же, имеют полное право жаловаться - это одна из привилегий,
которую они приобретают в обмен на свои деньги. В некоторых случаях между
пациентом и клиникой заключается контракт, в соответствии с которым
клиника гарантирует пациенту пожизненный уход за право быть единственным
бенефициарием всей его недвижимости.

- Если я правильно вас поняла, целью является назначение поощрительных
стипендий для больных, страдающих особо выдающимися болезнями?

- Абсолютно точно. Вы нашли прекрасную формулировку для обозначения
нашей деятельности. Цель нашей работы - назначение поощрительных стипендий
для больных, страдающих особо выдающимися болезнями. Я должен записать
это. Мисс Мэгью!

Он выдвинул ящик, в котором, по всей видимости, находился телефон
селекторной связи. После того, как он нажал на какую-то из кнопок, один из
шкафов отворился, неожиданно оказавшись дверью, ведущей в боковой кабинет,
- идея такого дизайна, по-видимому, показалась привлекательной
архитектору, испытывавшему идеологическую ненависть к дверям. Из бокового
офиса с выражением готовности немедленно повиноваться появилась тощая
женщина лет сорока пяти с невзрачным лицом.

- Мисс Мэгью! - обратился к ней Стэндиш. - Нашей целью является
назначение поощрительных стипендий для больных с особо выдающимися
болезнями.

- Очень хорошо, мистер Стэндиш, - сказала мисс Мэгью и попятилась
обратно в боковой офис, закрыв за собой дверь. Кейт подумала, что,
возможно, это все-таки был шкаф.

- И в данный момент у нас как раз есть несколько больных с особо
выдающимися болезнями, - воодушевился психолог. - Может быть, вам
интересно взглянуть на одну или две из наших звезд?

- Конечно, очень даже, мистер Стэндиш, вы очень любезны, - сказала
Кейт.

- На такой работе, как эта, быть любезным - моя обязанность, - ответил
Стэндиш, включив и выключив улыбку.

Кейт изо всех сил старалась ничем не выдать своего нетерпения. Мистер
Стэндиш не вызывал у нее симпатий, ей даже начинало казаться, что в нем
есть что-то зловеще-марсианское. Но сейчас ее волновало только одно:
поступал ли в клинику рано утром новый пациент и если да, то где он и как
ей его увидеть.

До этого она уже пыталась проникнуть в клинику обычным путем, но
дежурный регистратор не пустил ее, так как она не могла назвать имя и
фамилию больного. Когда она стала расспрашивать, не поступал ли к ним
высокого роста, крупный, атлетического сложения блондин, это произвело
какое-то неблагоприятное впечатление на регистратора. Во всяком случае,
так показалось Кейт. Благодаря короткому телефонному разговору с Аланом
Франклином у нее появилась возможность проникнуть в клинику другим, более
хитрым путем.

На лице Стэндиша на одно мгновение промелькнуло выражение беспокойства,
он снова выдвинул ящик с телефоном.

- Мисс Мэгью, вы помните, что я вам сказал, когда вызывал к себе?

- Да, мистер Стэндиш.

- Я полагаю, вы поняли, что это следует записать?

- Нет, мистер Стэндиш, но я буду счастлива сделать это.

- Благодарю вас, - сказал Стэндиш, бросив на нее слегка недовольный
взгляд. - И как следует приберитесь в кабинете. Здесь. - Он хотел было
сказать, что кругом страшный беспорядок, но был несколько сбит с толку
почти стерильным видом комнаты. - Сделайте обычную уборку, - сказал он в
итоге.

- Да, мистер Стэндиш.

Психолог слегка кивнул, смахнул несуществующую пылинку со своего стола,
еще раз включил и выключил улыбку, предназначавшуюся Кейт, а затем
проэскортировал ее в коридор, застеленный идеально пропылесосенными
коврами, которые были настолько наэлектризованы, что это ощущалось каждым,
кто проходил по нему.

- Вот здесь, видите, - сказал Стэндиш, неопределенно махнув в
направлении стены, мимо которой они проходили в этот момент, не уточняя,
что она должна была там увидеть и что подразумевалось понять в увиденном.

- Или здесь, - сказал он и указал, если она правильно поняла его жест,
на дверную петлю. - А, - прибавил он, когда навстречу им распахнулась
дверь.

Кейт была очень недовольна собой, обнаружив, что вздрагивает каждый
раз, когда перед ней открывалась каждая новая дверь в клинике.

Она совсем не ожидала такого от всезнающей и самоуверенной журналистки
из Нью-Йорка, даже если сейчас она и не жила в Нью-Йорке и писала заметки
о туризме для толстых журналов. Все равно с ее стороны было совершенно
неподобающе выискивать глазами высокого атлета-блондина каждый раз, когда
открывалась следующая дверь.

Высокого блондина не было. Перед ней была невысокого роста рыжеволосая
девочка лет десяти, которую катили в кресле на колесиках. У нее был
больной вид, она была очень бледна и, казалось, полностью погружена в
себя. Девочка без остановки беззвучно разговаривала сама с собой. То, о
чем она говорила, да-видимому, причиняло ей беспокойство и приводило в
состояние нервного возбуждения, и она билась в своем кресле, как птица в
клетке, словно пытаясь спастись от бесконечного потока слов, исторгавшихся
из нее. Кейт вдруг почувствовала острую жалость к несчастной девочке, и
под влиянием какого-то импульса она обратилась к няне, которая катила
кресло, и попросила остановить его.

Она присела на корточки и сочувственно-тепло посмотрела девочке в лицо,
что было воспринято няней с большей долей одобрения и, напротив, с гораздо
меньшей долей - Стэндишем.

У Кейт не было намерения завладеть вниманием девочки, просто она
открыто и приветливо улыбнулась ей, чтоб посмотреть, не захочется ли
девочке что-то сказать, но девочка ничего не ответила - то ли потому, что
не было желания, то ли она была не в состоянии это сделать. Ее рот
продолжал неутомимо трудиться, словно он жил какой-то своей, отдельной от
остальной части лица, жизнью.

Теперь, когда Кейт могла лучше ее видеть, лицо девочки показалось ей не
столько погруженным в себя, сколько усталым и изможденным, и на нем было
написано выражение неописуемой тоски и скуки. Она нуждалась в отдыхе,
покое хоть на какое-то время, но рот работал как заведенный.

На какую-то долю секунды ее глаза встретились с глазами Кейт, послав ей
сигнал, который, возможно, должен был означать что-то вроде: "Мне очень
жаль, но вам придется меня извинить, пока продолжается все это". Девочка
сделала глубокий вдох, наполовину прикрыла глаза, словно смирившись со
своей участью, и продолжала дальше свое тихое бормотание.

Кейт наклонилась поближе, в надежде услышать хоть одно членораздельное
слово, но ей не удалось разобрать абсолютно ничего. Она бросила
вопросительный взгляд на Стэндиша.

- Цены на рынке ценных бумаг, - ответил он кратко.