куропаточниками, но чуточку подальше от Гребешка, и собрался примостить на
нем свой объемистый зад. В ногах ведь правды нет...
отреагировал - и напряженно следил за действиями охранника. Тот потоптался
немного на месте, должно быть, терзаясь сомнениями: и присесть хотелось, и
боязно было даже на несколько секунд отвернуться от лежащих на земле. В
конце концов, бугай выбрал соломоново решение: попятился задом к пню.
Гребешок напряженно прикидывал, сколько секунд понадобится Барбосу, чтобы
присесть. Ясно, что на несколько секунд ему придется отвести ствол в сторону
от куропаточников. Эх, если бы этот пенек был там, где Барбос стоял до
этого! Тогда бы Гребешок мог рискнуть... А теперь расстояние увеличилось, не
успеть.
Барбосу, рухнуло нечто бесформенное и никак не похожее на человека. Барбос,
только-только пристроившийся на пеньке, от неожиданности выронил автомат и,
придавленный этим "нечто", ничком нырнул с пня. Гребешок, еще не вскочив на
ноги, успел заметить раскрывшуюся от ужаса щербатую пасть Барбоса и его
выпученные, как у удавленника, глаза.
зажата согнутым коленом того, что свалилось с дерева. Конечно, Гребешок не
замедлил вскочить на ноги и броситься на помощь нежданному спасителю.
Остальные тоже, но чуть позже. Гребешок подскочил раньше других, рывком
подхватил с земли валявшийся в стороне автомат. Но ни выстрелить, ни ударить
он не успел, потому что пытавшийся выкрутиться из захвата Барбос неловко
дернулся вперед, а его противник, наоборот, обеими руками рванул свое колено
на себя. Хруп! Бугай дернулся и тут же обмяк. Глаза так и остались открытыми
нараспашку, да еще и вылезли и из орбит.
узнали Элю. Пока приглядывались, у нее в руках появился "стечкин".
ствол, эта дикая кошка - рысь, тигрица, пума, как хотите, - тут же выпустит
ему кишки. Только не когтями, а очередью из своего карманного пулемета.
опасаясь, что кто-нибудь заговорит зубы, а остальные вырвут пистолет. Она
совсем не походила на ту, что помнилась Агафону и Налиму: подкрашенную, в
аккуратном, в меру вульгарном макияже, в изящных модельных туфельках, в
дорогом джинсовом костюме. Волосы, скрученные в золотистый шарик на затылке,
растрепались, кое-где на них налипли хвоя и еловая смола. Одежда
представляла собой линялый и драный солдатский комбез, одетый поверх
кофточки, блузки и кожаной юбки.
мгновение Гребешок не положил оружие на землю, то, без сомнения, заработал
бы пулю. Но он уже увидел совершенно безжалостный взгляд Эли и разоружился.
Нормально! Сели на землю!
заперли на замок. Девица без промедления долбанула рукоятью пистолета в
стекло, надеясь открыть замок изнутри. Но тут тишину леса огласил вой, визг,
пищание и свист автосигнализации. Эля даже шарахнулась от машины.
сиденье. Ключа в щитке не было.
бросил Гребешок. Эля, пытаясь выдернуть провода и соединить напрямую,
положила пистолет рядом с собой. Прежде, чем она успела схватить его вновь,
в окошко просунулся автоматный ствол.
справиться. Эта шпана сейчас прибежит. Давай лучше в "Волгу".
застряла?
не добежали. Ну, раз-два - взяли!
вполне хватило бы сил спихнуть чужую машину к кустам и освободить себе путь
к бегству. Однако времени не хватило. Чуткое ухо Гребешка уловило треск
сучьев справа от дороги:
машина тоже выть перестала. Лавровцы нигде не показывались.
к машинам полезут? Фиг тебе! Обойдут либо слева, либо справа.
Только тихо. И вообще, пока точно их не увидишь - не стреляй. Старайся
патроны экономить. Сколько в магазине?
шла о деньгах.
неуместным и несвоевременным. К тому же ему захотелось самому обойти
"лавровку" с фланга. Проверил магазин, осторожно, чтобы не щелкать громко,
присоединил обратно. Магазин был полный, язык не утапливался. "АКМС" -
машинка старая, но надежная.
деревьев, отвлеки их.
перебежек по лесу вдоль дороги, Агафон в это время тихонько стал двигаться в
глубь леса. По Гребешку никто не стрелял, но за его маневрами наверняка
кто-то приглядывал.
вдоль нее, все время поглядывая вправо, где вот-вот могли появиться
лавровские. Просека отсюда была почти незаметна, ее обозначала только
полоска света между деревьями.
выскользнула из-за елки, стоявшей уже на этой стороне дороги, и четко
обрисовалась на фоне светлой полоски. Агафон замер, затаил дыхание,
укрывшись за большим раздвоенным пнем.
было уже сейчас. Но Агафон решил подождать. И не ошибся. Тот, кого он держал
на мушке, призывно помахал рукой, и сквозь кусты тихо просочился второй
лавровец. Оба стали осторожно перебираться от дерева к дереву, двигаясь в
том направлении, где Агафон оставил своих. К самому Агафону они не
приближались, до пня, из-за которого он наблюдал обоих, не дошли.
мушку того, что был от него подальше, и плавненько нажал спуск... Бах!
Агафон специально, чтобы не тратить много патронов, поставил флажок на
одиночный огонь. Тот, на чьей спине отметилась пуля, сделал нелепый шажок,
ощутимо подпрыгнул на месте, а затем плашмя повалился в ближайший куст.
Второй совершил последнюю в жизни ошибку - решил не падать сразу, а сперва
обернулся на выстрел. Агафон почти мгновенно накатил на него мушку,
совмещенную с прицельной рамкой. Бах! Этого прижучило прямо в лоб, хотя
Агафон брал немного ниже. Внешне все выглядело так, будто лавровец получил
удар в челюсть от человека-невидимки: голова откинулась, руки судорожно
растопырились, и он спиной вперед отлетел к стволу небольшой ели.
Налим. Агафон, опасаясь, чтобы кто-то из заваленных не ожил, с великой
осторожностью, прыжками и перекатами преодолевая открытые промежутки,
добрался сперва до тою, которого положил первым. Это был один из тех, кому
Штырь говорил: "Монтер с Гриней", но кто конкретно - Монтер или Гриня,
Агафон не знал. "Макаров" с полной обоймой этому господину был уже не нужен,
поскольку тот получил пулю в сердце транзитом через позвоночник. Второй, от
которого Агафон прибрал "ТТ" , был еще покойнее. А вот в той стороне, где
Агафон оставил своих, один за другим грохали выстрелы.
кустами, считая, что концентрируют на себе внимание "лавровки", те вовсе на
них не смотрели. Они делали свое дело, обходили "куропатку" слева: - Штырь и
Чика, справа - Монтер и Гриня. При этом у Штыря и Чики это получилось
намного лучше, чем у Монтера и Грини. Они бы точно смогли застрелить в спину
Налима, если бы прошли чуть подальше от него и не задели кусты. Налим,
услышав шорох, вопреки приказу Агафона, пальнул на звук и, конечно, не
попал. Из кустов ответили, тоже на звук и тоже мимо. Налим сразу
почувствовал себя неуютно в ельнике: одна пуля разом срезала пару тонких
верхушек. Ельник защищал только от взгляда, но не от выстрелов. Налим, когда
по нему еще пару раз бахнули, с перепугу попятился и залез так глубоко в
чащу елочек, что не только ни хрена вокруг себя не видел, но вообще потерял
ориентировку. Он не знал, в кого стрелять и куда, даже не соображал, с какой
стороны просека и куда надо идти. И надо ли выбираться, он тоже не знал,
сидел и крутил головой, в страхе прислушиваясь к каждому шороху. Потому что,
как ему казалось, лавровцы могут появиться с любой стороны. Голова у Налима
соображала сейчас очень плохо.
а потом с той, где был Налим, притаился и ждал продолжения. Ни Лузы, ни
Конюшевский Владислав
Андреев Николай
Каменистый Артем
Буркатовский Сергей
Посняков Андрей
Каргалов Вадим