дверью обнаружилась крутая лестница, подниматься по которой на посиневших от
холода ногах было очень тяжело. Не знаю, как бы я сумел взобраться, если бы
Тина не поддерживала меня за плечо. Сама она тоже пошатывалась и цеплялась
за перила. Но все-таки мы добрались до верхней площадки, где на кафельном
полу лежал коврик для вытирания ног, а дальше была застекленная дверь. Тут
ключ не понадобился, должно быть, хозяева считали, что ее запирать не нужно.
Мы очутились в маленьком холле, где на вешалке висело несколько курток и
комбинезонов, стояли резиновые сапоги с длинными голенищами, несколько пар
нечищеных рабочих ботинок и домашние туфли.
в кресло, стоявшее в углу холла. С одежды стекло далеко не все, меня била
мелкая дрожь.
после этого привиделось еще несколько не связанных по времени и месту
отрывков.)
ванной. Она окунула меня в теплую воду, которая показалась мне кипятком. Еще
было много мыла, которое лезло в глаза и щипало. Потом она вытащила меня из
ванной, завернула в полотенце и опять стала растирать, хотя мне стало жарко.
Была струя горячего воздуха из фена... (Обрыв памяти.)
тряпок... (Обрыв памяти.)
еще жарче... (Обрыв памяти.)
голосом нашего школьного директора: "Вы уволены, мисс Уильяме!" Вокруг него
бесновались черти, исполняя "Пляску дьяволов" из одноименного грота. Один из
чертей отделился от толпы и подскочил ко мне, потрясая какой-то бумажкой,
светившейся зеленоватым сиянием. У него было лицо Тэда Джуровски: "Будьте
добры, мистер Атвуд, передайте своим родителям счет за поиски, которые нам
пришлось проводить по вашей вине! Вы облегчили их карман на сто тысяч
долларов! И пусть они вас хорошенько высекут!" Сатана, восседавший на своем
троне, злорадно захохотал, черти заверещали и завыли. Откуда-то посыпались
огромные камни, очень похожие на тот ящик, который Тина притащила в ангар...
том, что первичный сон воспринимался как полная явь, в том, что вторичный
сон есть только сон-кошмар и ничего больше, у меня-Атвуда не было ни
малейшего сомнения. Видимо, это объяснялось тем, что разум Атвуда уже
осознал этот факт. Поэтому леденящая жуть, которую испытывал, видя этот сон,
мальчишка-Атвуд, была в значительной степени разбавлена самоиронией зрелого
Атвуда, вспоминавшего свой детский страх. Напугавшийся четырнадцатилетний
Майк Атвуд сразу же проснулся, а я-Баринов из искусственной реальности не
вышел.)
но не так, как в пещере, потому что на столике вблизи моей кровати светился
розовый фаянсовый ночник с шелковым абажуром. У противоположной стены
находилась еще одна кровать, где, судя по лежащим на столике очкам, спала
мисс Уильяме. С нее чуть-чуть сползло одеяло, и было видно ее округлое
незагорелое плечо, а также соломенная копна волос, разметанных по подушке.
Кроме двух кроватей и столика с ночником, тут были еще тумбочка с телефоном
и два кресла. На стене висело небольшое зеркало. А вот окон не имелось, но
воздух был сухой, теплый и свежий, должно быть, тут работала хорошая
вентиляция.
меня мокрую одежду, куда-то ее повесила сушиться. Мне стало немного стыдно,
что учительнице пришлось обращаться со мной, как с младенцем, но, с другой
стороны, то, что я не чувствовал никакого недомогания и даже не простудился,
похоже, было ее заслугой. Оказывается, она вовсе не такая дура, как я думал
раньше.
очень захотелось в туалет. Для того, чтоб туда сходить, нужно было
обязательно вылезти из кровати, а кроме того, знать, где этот туалет
находится. В комнате была только одна дверь, всего в трех шагах от моей
кровати, но я не знал, что за ней расположено. Я вообще плохо представлял
себе, где нахожусь. Даже не знал, поднялись мы на поверхность земли или все
еще находимся в пещере. Поскольку окна в комнате не было, второе было
вероятнее. Я решил потерпеть. Может, придет кто-то и принесет одежду. Но
никто не шел. Терпеть, как известно, до бесконечности нельзя. Мне
показалось, что можно на все наплевать и вылезти, лишь бы пузырь не лопнул.
Но тут заворочалась мисс Уильямс, и вылезать я не решился.
одеяло, я видел только плечо и волосы, но тут она вздумала повернуться на
спину, и одеяло сползло у нее с груди. Глаз она не открывала, должно быть,
все еще продолжала спать, а потому отругать меня за то, что я подсматриваю,
не могла. На всякий случай я накрылся с головой, но оставил небольшую
щелочку для воздуха.
назвать симпатичной. Но я разглядывал не лицо. Плечи и руки, лежавшие поверх
одеяла, меня тоже особо не интересовали. А большие белые титьки, которые у
нее случайно выползли наружу, меня словно примагнитили. Несколько раз
пытался зажмуриться, чтоб их не видеть, но глаза упрямо открывались и
пялились, пялились, пялились...
глаза в мою сторону. Конечно, разглядеть амбразуру, которую я устроил в
одеяле, она не смогла, тем более без очков. Очков она надевать не стала,
просто прислушалась к моему дыханию, доносившемуся из-под одеяла. Во-первых,
она, я думаю, проверяла, не помер ли я случайно, а уж во-вторых, - сплю я
или нет. Конечно, я постарался дышать так, чтоб она думала, будто я сплю без
задних ног. Мне это было очень трудно, но я старался.
нечего, и вылезла из-под одеяла совсем. Мне удалось увидеть ее гладкий
животик, длиннющие, но вовсе не худые ноги, а также - правда, всего на
несколько секунд! - нечто мохнатенькое под животом. Когда она проскочила
мимо меня к двери, я успел разглядеть и гибкую, красиво выгнутую спину с
большой родинкой на левой лопатке, а также белую крутую попку. Почему-то
особенный интерес у меня вызвала глубокая ложбина между чуть колыхавшимися
из стороны в сторону половинками...
журчание. Теперь я знал, что туалет совсем близко. Когда она вышла, то я
успел еще немного поглядеть на то, что было спереди.
из-под него было видно только затылок, и отвернулась к стене. Странно, но
после того как я увидел голой свою учительницу, мне показалось вовсе не
стыдным вылезти из-под одеяла и пробежаться в туалет. Спереди у меня все еще
торчало, поэтому я постарался не поворачиваться этим в сторону мисс Уильямс.
Направо была ванная, должно быть, та самая, где Тина меня отогревала, налево
- туалет. Прямо находился выход в холл, который я тоже успел запомнить. В
холл я не выходил, а только высунул нос, потому что там могли быть люди,
которым я не хотел бы показаться в голом виде. Но там никого не было.
одежду, висевшую на трубе, по которой текла теплая вода. Но одеваться мне
почему-то не захотелось. Я только надел трусы и вернулся в комнату, где
быстренько юркнул обратно под одеяло. Там было тепло, уютно, и, хотя спать
мне уже почти не хотелось, я опять укрылся с головой, но оставил малюсенькую
щелочку. Так, на всякий случай, вдруг Тина опять вылезет из-под одеяла? Я
чуточку стыдился своего поведения, понимал, что так поступать неприлично, но
уж очень это было интересно...
дело ворочалась, перекладываясь с одного бока на другой, со спины - на
живот. Изредка она тяжело вздыхала, будто у нее что-то болело.
когда Тина отбросила одеяло с груди, будто ощущала какую-то тропическую
духоту.
ночником, так и бросаются в глаза, то лучше не отвечать. Если она поймет,
что я подсматриваю, то наверняка заругается. Да еще и по роже нахлестать
может.
странной полуулыбкой, зажмурившись и откинув голову назад. Тина плавно
провела ладонями по своим мячикам снизу вверх, потом сверху вниз, приподняла
их сосками вверх, подтянула к лицу и нагнув голову, лизнула языком сперва
один, потом другой... Я даже забыл, что надо ровно дышать, и попросту затаил
дыхание. А мисс Уильямс в это время уже елозила губами по соскам. И дыхание
у нее стало шумным и частым.
отпихнув его пятками. Теперь она мне была видна вся, совершенно вся. Ее
ладони снова поползли по грудям, перебрались на живот, Тина несколько раз
погладила его, покружила вокруг пупка, а потом, перелегла набок, подогнула
колени и просунув руки между ляжек, стала потирать их подушечками пальцев.
Должно быть, ей и это надоело, потому что она разъяренно тряхнула головой,
отбрасывая волосы, наползшие на лицо.
подогнутые колени в стороны. Лицо ее приобрело безумное, странное выражение
не то тяжкой муки, не то отчаянного азарта. Обе ее руки спустились вниз,
Мичурин Артем
Нортон Андрэ
Херберт Фрэнк
Флинт Эрик
Зыков Виталий
Распопов Дмитрий