ярко освещенные виллы, поблескивали подсвеченные цветными прожекторами
фонтаны и бассейны с плещущимися купальщиками, мерцали гирлянды разноцветных
лампочек и фонариков. До нас долетали звуки музыки, хохот, веселые выкрики,
хлопки петард и даже открываемых бутылок с шампанским. Буржуазия продолжала
разлагаться.
свернули направо на следующей развязке. Потом еще пара штук вывернула по
лепестку на узкое шоссе, уводившее куда-то влево. Ясно было, что клиника
"Сент-Николас" распихивала своих больных куда попало.
город, въехало всего пять машин, остальные рассредоточились.
Небоскребов было мало, всего три или четыре башни светили в ночном небе
красными маячками. Рекламами глаза особо не слепили, только в самом центре,
который мы объехали по эстакаде. Ехали спокойно, держали меньше шестидесяти
в час. "Скорой" в нашей колонне не было, но я думаю, если бы и была, мигалку
включать она не стала бы. Судя по всему, больные, ехавшие в больницу
"Сан-Хуан Непомусено", не нуждались в срочной госпитализации. Во всяком
случае, те, что сидели в одной машине со мной, не производили впечатления
умирающих.
поворачивать направо, а наша, однако, продолжала двигаться прямо. Мы
выкатили на площадь с круговым движением, описали полукруг и свернули на
пустынную, довольно узкую улицу, спускавшуюся под гору.
путешествие, и у меня появились кое-какие сомнения. Во время прошлого
пребывания на Гран-Кальмаро я даже на берег не сходил и, кроме виллы
Куперов, - да и то с борта яхты! - так ничего и не посмотрел. Поэтому я и
понятия не имел, где находится больница, в которую нас решили перевезти из
клиники "Сан-Николас", и уж тем более не догадывался, по какому маршруту
туда надо ехать.
свернул на другую, сплошь застроенную мелкими, не первой свежести домишками.
От этих домишек потянуло чем-то очень знакомым, хотя и не шибко приятным.
Нищетой потянуло.
бетонный забор, исписанный неприличными словами типа: "Patria o'muerte!" или
"Viva Fidel!" За забором в ночи проглядывали контуры каких-то
производственных помещений. Из ворот выехал мотороллер с открытым кузовом,
заполненным упаковками с красными банками. Похоже, это была фабрика по
производству символа американского империализма.
расстроил. Под аршинными буквами "COCA-COLA" на нем имелась скромная, но
очень неприятная надпись:"G & К. Official distributor for Grand-Calmaro".
убиенного мной мистера Дэрка или утопленного у острова Сан-Фернандо мистера
Хорсфилда. Хотя скажем прямо, чем дальше мы углублялись в эту
гран-кальмарскую промзону, тем больше у меня появлялось подозрений, что тут
водятся привидения. Какой-то не то накурившийся, не то наколовшийся тип
неопределенной расы проорал вслед нашей машине бессвязную абракадабру, после
чего выпал в осадок, должно быть, его кайф поймал. В темноте и черт мог
привидеться.
узкий проулок между двумя бетонными заборами с колючей проволокой поверху,
ограждавшими не то склады, не то мастерские. Проехав по этому проулку метров
сто, автомобиль остановился.
врачом-водителем. Я только успел подумать, что мы явно приехали не в
больницу, как послышался короткий и слабый хлопок: "Дут!" Сработали из
чего-то бесшумного. Доктор, которого таким образом "поблагодарил" его сосед,
дернулся и обмяк, откинув голову на сиденье. В ту же секунду две пары
крепких рук, которым я - в нынешней, больничном, варианте - вовсе не мог
сопротивляться, крепко сцапали меня за локти. Я даже не успел спросить, в
чем дело, когда чья-то неароматная ладонь заклеила мне рот пластырем, а те,
что ухватились за мои руки, быстренько защелкнули у меня на запястьях
браслеты наручников. Холодные и очень неудобные для долгого ношения.
мне и мешок на голову наденут. Однако не надели. Должно быть, им было
наплевать, увижу я что-то лишнее или нет. А такое наплевательство - я ведь,
между прочим, уже свидетель по убийству - допустимо лишь в отношении
покойников.
быстренько поволокли по проулку между бетонными заборами. Наверно, если бы
кто-то это увидел со стороны, то здорово повеселился бы. Пять человек в
бледно-голубых больничных халатах тащат шестого, одетого так же, но с
залепленным ртом и в наручниках. Готовый заголовок: "Психи перешли на
самообслуживание". Правда, я думаю, что если бы какой-то товарищ попытался
слепить фото, то получил бы за него пулю в лобешник, а не Гран-при на
"Интерпресс-фото". К тому же на самой выгодной точке для съемки - на заборах
- было слишком много колючей проволоки.
одно, но очень дурацкое ощущение: влип не за понюх табаку. Кому и зачем я
понадобился, наплевать. Ясно, что не Чудо-юду и не Марселе. Конечно, это мог
быть и Сарториус, но то, что дело происходило вблизи "джикеевского"
предприятия, все-таки заставляло думать, что здесь не обошлось без
"официального дистрибьютера". Заводик, где ребята, пришедшие на смену Грэгу
Чалмерсу и Дэрку (не помню его имени-отчества), разбавляли кока-коловский
концентрат местной водичкой и разливали в фирменные бутылки, был подходящим
местом для того, чтоб свести счеты с мерзопакостным Димкой Бариновым.
Вообще, кое-какую вину перед компанией, торгующей прохладительными
напитками, я ощущал. Испохабил своей незапланированной самодеятельностью
"Атлантическую премьеру" - при помощи "подводной медведицы" Мэри Грин утопил
подлодку с мистером Хорсфилдом и золотишком на борту, - хотя я только спасал
шкуру и выполнял все мудрые указания компаньеры Киски, сеньоры Соледад и
других великих людей. Напакостил в Москве, опять же из соображений
собственной безопасности, когда - ей-Богу, не помню, как! - угробил
Белогорского с Салливэном и доставил Чудо-юду Танечку. Ну и, конечно,
насвинячил два года назад, когда застрелил Дэрка. В приличном обществе такое
не прощается. Правда, какие репрессивные меры может применить ко мне "G &
К", я мог только догадываться. Родной УК был как-то проще. Там выше вышки
ничего не предусматривалось: пуля в башку - и никаких проблем. Конечно, с
нынешними гуманными правилами можно и упрятать на пожизненное, а это похуже.
Гнить лет тридцать, а при особо благом расположении судьбы сорок, мне лично
было западло.
свободны в выборе. Кроме того, в их распоряжении было много современной
техники, с помощью которой тривиальное убийство можно было превратить в
поэму садизма. Увы, я не был мазохистом и был всей душой против того, чтобы
изведать в натуре столь утонченное наслаждение. Но сделать я ничего не мог.
И рыпаться не пытался, силенки у меня в наличии не было. Вряд ли, даже
вырвавшись, я смог бы пробежать в хорошем темпе хотя бы стометровку. Да и
вырваться мне, конечно, не удалось бы. Стал бы упираться - морду бы набили,
а на это мне лично было жалко тратить драгоценное время. Пусть уж тащат
куда-нибудь побыстрее.
лестницей. А впереди, скорее внизу, мерно рокотали, накатываясь на берег,
небольшие волны. У крохотного слабо освещенного пирса, метров на пятьдесят
выступавшего в тесную бухту, покачивался на волнах остроносый скоростной
катер. Когда меня потянули вниз по лестнице, я как-то сразу догадался, что
мне предстоит небольшая морская прогулка. Возможно, на Акулью отмель,
которую мне обещала, но так и не успела показать милашка Соледад? Все
последующие тринадцать лет жизни я не имел случая пожалеть о том, что не
познакомился с этой достопримечательностью здешней природы.
происходило, мои мозги успели определить, хоть и в общих чертах, как
похитители провернули свою пакостную задумку.
организовала пожар на пятом этаже, то это смогли сделать при ее помощи. От
нее потребовалось спереть несколько больничных халатов, например, в
прачечной, а затем передать их где-нибудь в тенистом университетском парке
членам этой самой "группы захвата". Ведь днем небось к больным приезжала
родня, и те, кто мог, прогуливались с родственниками по парку. Протащить
все, что необходимо для поджога, ребята могли в сумках с "домашними
гостинцами". Вряд ли охрана или медперсонал сразу смогли бы выделить этих
детинушек среди многих десятков больных. Точно так же врачу одного из
отделений можно было соврать, будто они из другого, а врачу из другого, что
из третьего. В лучшем случае им сказали бы: "Идите в свои палаты!" - и все.
А когда наконец заполыхало и началась эвакуация, они влезли в первую
попавшуюся машину и "убедили" врача-водителя подъехать ко мне, конечно, по
наводке все той же паскуды Сусаны. Ну, дальше им оставалось только миновать
регистратора и спокойно ехать куда следует. Врач-водитель стал ненужным - и
его шлепнули.
остальные трое ловко передали им меня. После этого я получил несколько
ускоряющих передвижение тычков в спину и очутился под палубой катера.
Последним тычком меня впихнули в шкаф площадью примерно в половину
квадратного метра, а шириной и высотой в метр. Сидеть в нем было не очень
удобно, а стоять вообще невозможно. Железную дверцу заперли снаружи, как раз
в то время, когда корпус катера дрогнул и завибрировал - включили мотор.
Команд "Отдать носовой!" и "Отдать кормовой!" я, конечно, не услышал, но то,
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Смоленский Вадим
Березин Федор
Каменистый Артем
Шилова Юлия