развыступались, что, мол, должны за нами наблюдать все время.
он ничего им не завещал?
истекший период с 1917 года, все равно генетически наш. Хрен с ней, со
столицей, лишь бы Москву французам не отдать.
квадратных метра. На одном из этих квадратных метров располагалась душевая
кабина с умывальником и зеркалом, а на другой - унитаз и биде со всякими
причиндалами. Меня лично очень заинтересовала крышка сливного бачка. Однажды
в "джикейской" тюрьме на Хайди тяжелая фаянсовая крышка пригодилась для дела
- я вмочил этим "струментом" по хрупкому черепу одного из бойцов
несостоявшегося сенатора Дэрка и унаследовал от него, помнится, не то "узи",
не то "М-16А2"...
легкой пластмассы. Так что убить ими что-либо крупнее таракана
представлялось проблематичным.
немного ослаб. Голоса наших защитников из каюты обменялись, как мне
показалось по интонациям, оптимистическими репликами.
происходили с внешней стороны надстройки. Но само собой, любители пострелять
на эти шумы не обратили внимания. И зря!
очередь подтвердили мои наихудшие опасения. Сам я, слава Богу, воспринимал
побоище только на слух, присев в компании струхнувшей не меньше меня Елены
где-то в районе унитаза. По первой прикидке, боец взобрался по скобам на
самый верх надстройки, привязал капроновую веревку к какой-нибудь подходящей
хреновине, пристегнулся к ней альпинистским карабином и аккуратно, стараясь
не стучать подметками по стене надстройки, съехал на уровень окна. Потом
вышиб его каблуком и начал поливать все, что было внутри, щедрыми очередями.
Шибко крутым и наколотым осталось только истошно визжать и дрыгаться, пока
пули выдирали из них клочья мяса вместе с фрагментами татуировок, размазывая
эти неаппетитные ошметки по стенам каюты. Но не долго, секунд десять всего
лишь. После этого боец вышиб из окна остатки стекляшек, чтобы не порезать
что-нибудь нужное в хозяйстве, и влез в каюту. Не очень шумно, но слышно
было. Вообще-то мне стало ясно, что господа или товарищи, которые учинили
этот налет по всем правилам абордажного искусства, явно не заботятся о
соблюдении тишины. При современном развитии бесшумного оружия можно было и
поберечь нервы граждан. В конце концов, ребята Куракина, среди бела дня
похищая меня из лап Доминго Косого - ей-Богу, уж лучше я бы у него на псарне
остался! - обошлись без большого шума и треска. Тихо чпокнули Эдуардо и
Оскара, "примочили" меня парализантом, сунули в дельталет и увезли сюда. А
эти новые претенденты на содержимое моих мозгов жутко любят цирковые
эффекты.
практический вопрос. А именно: знают ли эти вооруженные и очень опасные
граждане, что в каюте находимся мы с Хрюшкой, то есть цель их весьма
небезопасной операции? Или же им это окошко просто понравилось своими
размерами и удобным расположением? Если они в первую очередь рассчитывают
обойти с тыла тех, кто задержал их коллег на лестнице, то могут и проскочить
мимо туалета, - дай Бог, правда, чтобы для страховки нам гранату не кинули!
Но надежда эта быстро растаяла.
Индикатор зашкаливает.
будут гости.
стволом автомата. - Мы знаем, что вы здесь. Если вы вооружены, отдайте
оружие и выходите.
очередями, кто-то совсем недалеко вскрикнул.
слышались только осторожные шаги, стрельбы больше не было. Шуршала карманная
рация. Ее владелец больше не обращался ко мне, похоже, у него появились
другие проблемы. Скрипнула кнопка, шуршание прекратилось.
подземными горизонтами "Горного шале". Неужели "джикеи" не могли за два года
придумать что-нибудь новое? Впрочем, они все-таки придумали индикатор,
который, должно быть, очень четко пеленгует работу моей микросхемы и вопреки
предположениям самодовольной Хавроньи наводит на меня группу захвата.
Будете ждать очистки?
французов выше ярусом, но оттуда, должно быть, простреливался трап. Теперь
Питон просил десять минут на то, чтобы ликвидировать это неудобное
обстоятельство, а Мамба, надо думать, за это время намеревалась достать меня
с Ленкой из санузла. Уже через секунду прозвучала фраза, убедившая меня в
том, что все обстоит именно так.
ничего не угрожает. Вы сами знаете, что нужны нам живыми. Выходите, и мы
доставим вас в безопасное место...
санузлом, сорвало с петель воздушной волной и с грохотом шибануло о раковину
умывальника и зеркало. Осколки фаянса и стекла градом посыпались на пол,
несколько кафельных плиток разлетелись на куски. Нас с Ленкой не задело, но
сшибло на пол и слегка оглушило. Слава Богу, что мы не подходили к двери.
пару секунд. Голова слегка гудела, в ушах звенело, во рту было солоно, но не
от крови. Я сидел на полу, а в десяти сантиметрах от моей пятки лежал
автомат, похожий на укороченную "М-16", знакомый мне по стычкам в
"Бронированном трупе". "Джикей", одетый в черное трико, черную вязаную
шлем-маску с прорезями для глаз, носа и рта, а также бронежилет
(естественно, тоже черный), валялся поверх выбитой двери. Броник прикрыл его
грудь от осколков, но, к сожалению, осколков у этой гранаты оказалось до
фига. Пара штук пошли ниже пояса, и о своем мужском достоинстве "джикею",
наверно, пришлось бы намертво позабыть. Но судьба была к нему милостива,
бедняга об этой потере так и не узнал, поскольку еще один осколок долбанул
его прямиком в лобешник.
точно знал, смогу ли я из него выстрелить и, что важнее, нужно ли мне
стрелять вообще.
некий дикий визг, отдаленно напоминающий знаменитое "ки-я!", и какой-то
козел вломился в каюту из коридора. Недолго думая подручный Куракина открыл
огонь, но не по мне, а по "джикеям", валявшимся на полу. Того, который лежал
в каюте, я не видел, а потому не знал, подавал он признаки жизни или нет,
стонов по крайней мере, слышно не было. А вот того, что лежал у нас в
санузле, по моему разумению, долбить уже не было смысла. Тем более что при
этом можно было запросто зацепить и нас с Ленкой. Самое удивительное, что в
этот момент я, как ни странно, думал, будто застрелить нас в планы этого
бойца не входит.
"француженка", и будь фортуна более вредной, нам бы после этого хана
настала. Потому что мужик в шортах и черной кожаной безрукавке с заклепками
влетел в санузел с одной целью - пришить нас на месте, а потом сказать, что
так и было. Но его подвела любовь к длинным очередям. Все, что было в
магазине, он уже распродал покойным "джикеям", а как раз на меня и Ленку не
хватило. Надо было видеть его рожу, когда инструмент издал пустопорожний
щелчок. Я не мог позволить промедление, смерти подобное - в буквальном
смысле! - и нажал на спуск "джикейского" трофея. Господина в шортах и
безрукавке проковыряло в пяти местах, и он со своим пустым "хеклер-кохом",
слегка подпрыгнув и взвизгнув нечто нечленораздельное, но уже похожее не на
"ки-я!", а на "мон дье!", шмякнулся поперек дохлого "джикея". На кафеле за
его стеной появилось несколько выбоин, а по уцелевшим плиткам расплескалась
кровища.
напротив - забилась в угол и мелко дрожала. Я тоже дрожал, но не так сильно.
Все-таки два года никого не убивал, немного потерял форму. Пока успокаивался
и унимал дрожь, прислушался: в каюте стояла гробовая тишина, а наверху
перестреливались короткими и одиночными.
отозвался, я рискнул перешагнуть через "джикея" и "куракинца".
расстреляли через окошко, и "джикей" с рацией. Двери в коридор не было,
гранатный взрыв и ее сорвал с петель. За окошком просматривалась капроновая
веревка, свисавшая вниз. В общем, все, как я и предполагал. В коридорах и на
трапах надстройки было слишком шумно, чтоб туда соваться. Веревка к себе так
Буджолд Лоис
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Березин Федор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия