Чтение 32–й страницы книги ~Ломовой кайф~

Юркины исторические познания особо далеко не шли. По крайней мере, о том,
чтобы наши хорватов делили или "нормализовали", он не слыхал. Единственное,
что помнил, так это насчет того, что Тито был хорват, а Сталин его едва не
шлепнул...

Но это все, так сказать, преамбула. Ни Юрка, ни Топорик не знали, кто перед
ними там, у вертолета, хотя это были ребята в российской форме. Тем не
менее без колебаний стали их мочить. Точно так же, как братья-славяне,
засевшие на речке, собирались спокойно расстрелять приплывших на катамаране
людей и забрать деда Магомада, за которого им и пообещали энные суммы в
дойчмарках. Четверо остались при вертолете, а другая четверка пошла на
дело. Один высматривал, пока его Милка не срезала, а трое с оптикой на
стволах сидели в зеленке. С остальными уже все ясно: Карлуша летит на
положении военнопленного, но без соответствующего статуса, один, разбившись
в лепешку, вялится на камнях, а трое отдыхают на полянке. Между тем именно
те трое снайперов, которые и должны были перещелкать группу Ляпунова,
почему-то остались живы. Правда, сейчас им сильно хреновенько. Втроем, в
российской форме и на той территории, которая фиг знает кем контролируется.
Деньги, ясное дело, накрылись медным тазом, жратва осталась в вертолете, а
кругом - все враги. Последнее чувство Юрке было очень хорошо знакомо.
Никому не пожелаешь испытать это тоскливое ощущение затравленности.

Но в общем и целом эти самые славяне ничем не хуже его, Юрки, и всех
остальных "мамонтов". Они все наемники, которых отправили убивать и умирать
ради чьих-то частных интересов. Кому-то и чем-то очень интересен или опасен
Магомад, точнее, та информация, которую содержит его память. Что там может
быть, в этой седой голове, какие супертайны? Таран даже поразмышлять об
этом боялся...

Ольгерд тоже выглядел абсолютно равнодушным, хотя Юрка догадывался: нет на
душе у него никакого спокойствия. Теперь, после того, как он выполнил свои
обязательства перед "мамонтами", а заодно обманул надежды тех, чьи интересы
представляла группа Предрага, "пан Сусанин" стал никому не нужным
человеком, лишился всех козырей, и с ним могут сделать абсолютно все. К
тому же он много узнал, и жестокая логика "больших людей" может посчитать,
что Ольгерд лишний на этом свете. А заодно и отказаться выручать его семью
- зачем лишний риск и нервотрепка?

Неужели Птицын может на такое пойти? Не верилось. Но Птицын - это Тарану
уже давно было ясно - всего лишь приводной ремень, раскручивающий маховик
боевой машины МАМОНТа. А есть еще мотор, на шкиве которого и крутится этот
приводной ремень. Без этого мотора Генрих - всего лишь отставной полковник
с казенной пенсией. Так что и судьбу Ольгерда будет решать вовсе не
Птицелов, и что делать с немцем, тоже будет определять высшая инстанция, и,
наверное, насчет Магомада и его информации будут думать там же.

- Вон оно, - сказал Магомад, указывая куда-то вперед, в лобовое стекло
вертолета. - Сейчас, когда вправо повернем, будет лучше видно.

Действительно, когда Топорик, плавно облетев небольшой утес, вывернул
вертолет вправо, внизу показалось село, уступами спускавшееся по склону
горы к реке, бурлившей под бетонным мостом. Подальше скот какой-то пасся,
на обложенных камнями террасах какие-то тетки тяпками орудовали - наверное,
огороды пололи. Поднимали головы, поглядывали.

- Небось чабан уже двустволку заряжает? - поинтересовался Топорик.

- Теперь, после прошлого года, ему "СКС" выдали, - скромно отозвался
старик. - Хороший карабин, кучнее "Калашникова" бьет, жалко, патронов
только десять и очередями не стреляет.

Порадовав Топорика этим сообщением, Магомад указал пальцем на небольшую
ровную площадку поблизости от моста, на левом берегу реки.

- Вот там садись, дорогой. Там уже трава скошена. И вообще это моего брата
луг.

Топорик послушно повернул вертолет влево и начал снижаться. А Магомад,
глянув вправо, увидел пылящий по дороге "УАЗ-469" и востороженно
воскликнул:

- Иншалла! Брат едет!

Вертолет перелетел полосу кустов, росших у берега реки, и завис над лугом.
Топорик стал осторожно сбрасывать обороты, и через несколько секунд
"двушка" мягко встала колесами на выкошенный луг. "Уазик" в это самое время
на большой скорости пересек мост, проехал наиболее крутой участок насыпи, а
затем лихо спустился с дороги и, подпрыгивая на ухабах, покатил через луг к
вертолету.

- Э, открывай дверь! - нетерпеливо воскликнул Магомад. - Я три года брата
живым не видал, только по телефону говорили...

- Лесенку-то дай поставить, Хасаныч! - воскликнул Ляпунов, но Магомад, едва
открылась дверца, выпрыгнул на траву и побежал навстречу "уазику".
Автомобиль тормознул, не доехав несколько метров до вертолета, и из-за его
баранки выпрыгнул немолодой, но явно помоложе Магомада усатый гражданин в
серой папахе, камуфляжных штанах, заправленных в юфтевые сапоги, и белой
рубашке с галстуком. На ремешке через плечо у него висела пластмассовая
кобура со "стечкиным", а к поясу был пристегнут футляр с рацией.

- Ассалам алейкум, Магомад!

- Ваалейкум салам, Алим!

И Братья обнялись, соприкоснулись щеками и далее заговорили на родном
языке, который даже такой полиглот, как Ляпунов, явно не понимал. Таран,
конечно, поеживался, потому как братцы могли в перерывах между объятиями
договориться, например, о том, как тихо и без особой стрельбы отделаться от
лиц, сопровождающих Магомада, то есть от "мамонтов", Ольгерда и немца.

- А горючки у меня, если что, почти ни хрена, - прошептал на ухо капитану
Топорик, когда "мамонты" вылезли из кабины. Ляпунов только развел руками:

- Иншалла!

Тем временем Магомад обвел рукой всех "мамонтов" и сказал братцу по-русски:

- Вот, Алим, эти люди меня из-под земли достали! Ахмед от них, правда,
убежал, но это даже хорошо. Я сам с ним разберусь. Немного позже. Это
настоящие джигиты, валлаги! Но у них теперь керосина не хватает. Им надо
позвонить, чтобы сюда подъехали и помогли улететь.

- Какие проблемы! Позвонят, конечно. Но вы, наверное, немножко кушать
хотите? - спросил Али. - Садитесь, пожалуйста. Как раз к обеду прилетели.
Вертолет можно так оставить - не украдут.

- С оружием к вам можно? - спросил Ляпунов. - Никто не обидится?

- Видишь, сам хожу? - Алим похлопал по кобуре со "стечкиным". - Вы - гости,
вы этим оружием моего старшего брата спасли, вам - можно!

Тут его взгляд упал на скованные "браслетками" руки Карла Бунке.

- А этот лейтенант, что, арестованный?

- Да-да, - не моргнув глазом ответил Магомад, - пьяный напился, хотел на
вертолете к девушке лететь. Теперь судить будут...

- Нехорошо! Но он тоже кушать хочет, да? Наверное, можно наручники снять на
время?

- Можно, - кивнул Ляпунов, понимая, что экс-геноссе, даже если его пинками
погнать, никуда не удерет. Топорик быстренько открыл наручники ключиком,
взял Карла под ручку и сказал:

- Битте!

В это время к месту посадки вертолета подкатил джип "Чероки-Ларедо", из
которого выскочили два коренастых паренька в камуфляже с помпами "Иж-81" в
руках.

- Все нормально, - обратился к ним Алим Хасанович, - это дедушка Магомад к
нам проездом приехал. Садитесь, товарищи!

Дальше все пошло как по писаному. Магомад уселся рядом с братом, на заднее
сиденье "уазика" посадили Ляпунова, Милку и Ольгерда, а Топорик, Таран и
немец оказались в джипе с внучатыми племянниками Магомада. "Уазик" покатил
головным, "Ларедо" - следом. Немец беспокойно вертел головой, посматривая
то вправо, то влево сквозь тучу пыли, поднятую "уазиком", должно быть,