ее, как Отелло Дездемону?
- А он разве ее не задушил, товарищ полковник? - полюбопытствовал Гусь,
натягивавший на Зыню носки.
- Фигово ты Шекспира читал, товарищ прапорщик! Если, конечно, читал. Душить
он, конечно, душил, но потом это ему надоело, и он ее заколол кинжалом.
- Надо запомнить!-произнес Гусь.
- Так вы не ответили на вопрос, боец Таран Юрий, - напомнил Птицелов. - Вы
сейчас в состоянии не зарезать свою жену?
- В состоянии... - очень мрачно произнес Таран.
- Устраивать скандал тоже не будете? По крайней мере, такой, который
заставит соседей милицию вызывать?
- Нет, не буду.
- А вы, рядовой Таран Надежда, обещаете, что не удавитесь, не выпрыгнете из
окошка и не натворите иных глупостей?
- Очень нужно мне это... - проворчала Надька.
- Тогда попробую оставить вас тут и не разводить по углам. Сегодня загс уже
закрыт, суд тоже, так что заявление о разводе подать все равно не успеете.
Попробуйте ночку переночевать, обмозговать все как следует, а потом
доложите, что надумали.
- Клиент готов, - доложил Толян, завершив одевание Зыни.
- Выводите и сажайте к Бобе в машину. Гусь и Толян вывели медленно
приходящего в себя Зыню из квартиры, а полковник еще ненадолго задержался.
- Не обостряйте особенно, - сказал Птицын, похлопав по плечу сперва Юрку, а
потом Надьку. - Взвесьте все, прикиньте. Короче, будьте взрослыми, а не
детишками. В общем, прежде чем сказать: "Забирай свои игрушки и не писай в
мой горшок!" - как следует подумайте.
Птицын вышел в дверь и оставил семейство Таранов наедине с их внутренними
проблемами.
- Кушать хочешь? - спросила Надька заискивающе.
- Спасибо, сыт уже, - произнес "Отелло" и полез на антресоли за
инструментами. - Надо дверь в шифоньере починить... А то неудобно будет,
если мать или отец нагрянут.
Надька вздохнула и отправилась на кухню - прибираться после гулянки с
Зыней.
Пока Таран чинил дверь, то есть перевинчивал сорванные петли и замок на
новые места, голова у него была переполнена всякими непричесанными мыслями,
которые он старался привести в какую-то систему.
О том, что все, что тут произошло, было частью какой-то заранее продуманной
операции, Юрка подумал еще в тот момент, когда сам Птицын произнес это
слово. И Юркино участие в ней, возможно, действительно не планировалось.
Ведь никто же не знал, что он как дурак решит спрятаться в шкаф, который
Надька запрет на ключ. Точно так же, как то, что его вдруг пробрало желание
полюбоваться, как Зыня Надьку трахает. Ведь появись он тогда, когда Надька
пришла одна, и ничего бы не было. Точнее, он просто не знал бы, что у
Надьки с Зыней амурные дела крутятся, и не переживал бы сейчас по этому
поводу. Ведь они и вчера здесь кувыркались, хотя, вишь ты, вчера Зыня у
Надьки попку не выпросил... Тьфу! Злость и ревность очередной волной
прокатились через весь организм Юрки, но очень быстро остыли. Потому что он
вдруг подумал, что "мамонты" не случайно прицепились к начавшемуся помимо
их воле романчику Зыни и Надьки, а просто-напросто все это дело
спланировали. То есть Надькина измена была совершена по приказу Птицына.
Таран собрал все свое хладнокровие, чтобы попробовать размышлять без лишних
эмоций. Во-первых, Надькино возвращение на "Тайвань" могло быть
осуществлено только с санкции Птицына, даже если бы речь действительно шла
о простой подработке на месяц. А раз так, то Надька вообще могла пойти туда
по его распоряжению. Именно с целью выйти на Зыню, возбудить в нем угасшие
чувства, а заодно и узнать что-нибудь насчет "стимулятора". Возможно, что
вчера Зыня пришел сюда без этой коробочки, поэтому завершить дело втихаря
до Юркиного приезда не удалось. Тогда рассудили,. что можно будет все
провернуть и в присутствии Юрки. Если бы Надька, забежав в квартиру, нашла
разлюбезного дома, то могла бы помахать Зыне из окошка, заодно дав знак
тем, кто его поджидал, чтобы Зыню хватали. А Тарана вроде бы дома не
оказалось. Можно было ей и наврать, но тут, возможно, вмешалось еще одно
обстоятельство - "калмыки", которые присуседились к Зыниной "копейке". Или,
наоборот, появились позднее, поэтому Зыню надо было задержать подольше. А
для этого пришлось трахаться с ним и даже "реанимировать" то, что у него
сдохло. Потому что иначе он ушел бы, раздосадованный, и не дождался бы
приезда тех, на "Шевроле-Блейзере", которых обязательно надо было
прихватить. Быть может, Надька и сказала вслух о том, что Зынину машину
пасут, потому что знала - ее услышат "мамонты" через прослушку?!
Но, конечно, рассказывать обо всем Тарану она не станет. И о том, что
изменяла с Зыней по заданию Птицына, умолчит. Потому Птицелов ей это
наверняка запретил под страхом смерти. Ведь если полковник приказывает жене
своего солдата изменить мужу, он может невзначай пули в спину дождаться...
Нет, даже если бы Генрих и впрямь отдал такой приказ, а Таран получил бы об
этом достоверную информацию, Юрка не стал бы его убивать. Слишком многим он
был обязан этому человеку. Но Птицын - человек бывалый, много повидал и
знает, что с людьми слепая ненависть делает. Небось и сейчас, когда едет на
базу, держит связь со слухачами. Как там, дескать, Отелло и Дездемона
поживают?! Все-таки они ему не чужие,..
В общем, измену по приказу Таран мог бы простить уже сейчас. Гораздо хуже и
непонятнее, если Надька все-таки сама влипла в этот "роман". Ну, был бы
этот Зыня хоть чем-то симпатичнее, здоровее или умнее Тарана, тогда Юрка бы
понял. Или, допустим, хрен с ним, просто был бы ловким ухажером,
превосходящим Юрку по чисто кобелиным параметрам, тогда Юрка злился бы, но
тоже мог бы понять. А то, блин, пипку еле расшевелили, морда корявая, да
еще и придурок, ко всему прочему, раз решил бабе вколоть неизвестно какую
дрянь. Неужели Зыня, которого Надька еще два года назад, будучи девкой,
отшивала и высмеивала, мог ей чем-то понравиться теперь, когда она уже два
года как замужем, ребенка родила и в сексе кое-какой опыт с родным мужем
получила? Ведь то, что Таран видел, сидя в шкафу, это не любовник, а хрен
знает что.
Очень вовремя Юрка вспомнил о том, что сам не безгрешен. И даже подверг
себя жесткой самокритике. А ему-то чего не хватало, когда он сунулся к Ане
Петерсон? Ученую девочку захотел попробовать, да еще и этническую эстонку,
правда, московского розлива. Попробовал. Потом Фроська - это вообще все по
пьянке исключительно. Василиса с Полиной - две бабы сразу, ради
самоутверждения, наверное. Милка... Тут то ли от скуки, то ли от жалости.
Когда увидишь, как стокилограммовая баба слезу пускает, - жуть как жалко
становится.
Конечно, мужской шовинизм Юрку немного подергал: то я, а то Надька! Таран
- мужик, он в подоле не принесет. А Надька - запросто. Вон уже насчет Лешки
сомнения появились. Хотя все в один голос утверждают, будто он на Юрку
жутко похож. Если на фотографии из того самого семейного альбома,
принесенного из отцовской квартиры, посмотреть - может, и похож. Младенцы
вообще друг на друга похожи, почти как негры или китайцы. А с нынешним
Тараном сходства маловато, прямо скажем.
Но тут же совесть - а ее у Юрки еще порядочно сохранилось! - нанесла, так
сказать, ответный удар. Дескать, в подоле вы, гражданин Таран,
действительно ничего не принесете, но одарить себя и супругу спидухой,
сифоном или хотя бы триппером запросто могли. Например, еще тогда, когда,
вдоволь навалявшись с Дашкой и Шуркой, полезли с тем же самым прибором к
Надьке. Аня, конечно, почище и аккуратнее, но тоже средств защиты Юрка не
применял. Фроська - там пробы негде ставить. Василиса с Полиной - тоже не
самые разборчивые. Милка чуток поскромнее, но только в последние два года.
А до этого - сплошные "Милости просим!" да "Добро пожаловать!", как у нее
на заднице и ниже пупа написано. Неужели вы, гражданин Таран, не помнили,
что венерические болезни в нашем обществе сильно распространились? Ни фига,
помнили, но все равно удержаться не могли, хотя догадывались, что не только
собой рискуете и своей супругой, но даже
Лешкой-несмышленышем...
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Корнев Павел