журналисты раздули это в сенсацию?
записал мое сообщение. Потом прихожу как-то в школу и меня встречает завуч с
газетой: "Владимир Алексеевич, а про вас тут пишут!" Читаю - и прихожу в
ужас. Спокойное, вполне научное и безо всяких отсебятин сообщение превратили
черте во что!
будто мне доподлинно известно насчет сорока возов драгоценностей, которые
Федька Бузун увез в лес и запрятал где-то в районе Бузинового озера. И что я
призываю областную администрацию организовать поиски этих сокровищ. А я
говорил только о том, что в Бузиновском лесу, возможно, сохранились какие-то
следы пребывания отряда Бузуна, и желательно провести там археологические
изыскания. Да и то добавил, что вполне сознаю невозможность этого в
настоящее время. Это ведь был 1992 год, самый буйный галоп инфляции.
типы, предлагали встретиться и поговорить. Потом пару раз приходили в школу.
Я решил, что они от меня отстанут, если я расскажу все, как есть, откровенно
сообщу, что никаких точных сведений о кладе Федьки Бузуна у меня нет, а тем
более - какой-либо карты с надписью в духе Стивенсона: "Копай здесь!"
Думаешь, они мне поверили?
сами деньги любим: говори процент - поторгуемся". Я сказал, что они не
поняли и торговаться из-за того, чего нет, я не могу. На какое-то время
звонить и приходить прекратили, но зато стали следить... Почти год за мной
наблюдали. Потом опять пришли и сказали: "Смотри, если вдруг тебе кто-то
что-то предложит и ты согласишься - заказывай гроб". Вот что может сделать
одна-единственная публикация в прессе. Поэтому я всех этих журналюг, если
появляются, гоню поганой метлой. И вообще-то тебя тоже принял за одного из
них.
стоит, то прекратили беспокоить. К тому же в Бузиновском лесу не так-то
просто что-то искать. Туда и сейчас никто из местных заходить не решается.
Там полно неразорвавшихся снарядов и мин. Да и землянки со скелетами не
редкость. Сам я там не был, но один из моих коллег когда-то ходил туда с
отрядом "красных следопытов". Кстати, их тогда же и перестали туда пускать,
потому что один паренек наступил на немецкую противопехотную мину и погиб.
Но это еще при Советской власти было. Хотели провести разминирование,
собрать останки, провести захоронение... Но бросили. Потому что на все это
деньги нужны, а все предпочитают их получать, а не тратить.
волнуется. И Михалыч, конечно, тоже.
нему приехал. Или, может быть, мне с вами съездить? Он здоров?
- Из этого следовало, что везти Никиту к себе домой он не собирается.
дверь.
произнесла Степанида Егоровна, как бы предупреждая, что не несет
ответственности за достоверность сведений.
Ехать-то дотудова - час, не больше. А за два, если ноги ходят, пешком дойти
можно. До Белинского-то. Ждет-пождет, час прошел, другой, третий, а деда
нет. Володя решил тогда сам сюда съездить. Оделся, спустился в подъезд, а
там у двери, под батареей, Михалыч сидит раздетый до трусов и плачет... Ну,
Володя-то его в свое пальто завернул, наверх отвез на лифте, в квартиру
привел и в ванну посадил отогреваться. Чаем с медом напоил, а уж потом
расспросил, что и как. Получается, будто на него в подъезде бомжи напали,
оглоушили, да и раздели. Им-то, бомжам, сейчас к осени на зиму одежка нужна.
Вот они Михалыча-то и ограбили. Да синяк еще под глазом поставили... А
Михалыч-то помнит, что ты к нему должен приехать. Стыдно ведь с синяком-то
показываться. Да и одежи нет. Опять же деда успокоить надо. Вот он и остался
пока у Володи.
Егоровна, а вы ему рассказывали про то, как мы на Коммунарскую ездили?
поди, за дядю Васю переживаешь?" Я говорю: "А как не переживать, когда скоро
сутки уж, как его дома нет? А к нему парень из Москвы приехал, отца его
изучает для истории. Да еще Похабыч, пьянь несчастная, пришел да и говорит,
будто Васю машина задавила..." И как в милицию ходили, и как в морге
покойника глядели - все рассказала. И что верхняя одежда была его, а споднее
- чужое. И про шрам, и про осколок не забыла. Ну, а Володя улыбнулся и
говорит: "Успокойся, все в порядке, у меня твой сосед, живой, хоть и не
совсем здоровый". Ну а потом и рассказал то, что я тебе перед этим говорила.
придумать что-нибудь такое, что бы вписывалось в те обстоятельства, которые
Корнеев узнал от бабки. А если та под горячую руку еще и рассказала
Владимиру Алексеевичу одну из тех версий, которые они обсуждали с Никитой, а
конкретно - про нападение бомжей, - то ему не пришлось надрываться,
фантазируя...
он не стал. Во-первых, потому, что он хоть и чувствовал, что Корнеев врет,
но не знал, зачем ему это нужно. Может, просто уже знает, что с Ермолаевым
худо, и не хочет Егоровну волновать? Но могло быть и что-то еще, не столь
безобидное. Да и сама старуха почему-то не вызывала доверия. Мало ли о чем
они тут совещались, пока Никита знакомился с краеведческим музеем... Ведь
если речь шла только о том, что передала бабка, то зачем было изображать
сверхсекретность и выставлять Никиту за дверь? А если говорили о чем-то еще,
то, значит, Егоровна вовсе не искренняя бабулька. И вообще, может быть, вся
эта информация, которую она для Никиты озвучивает, постоянно ссылаясь на то,
что, мол, "за что купила, за то продаю", была загодя согласована с
Владимиром Алексеевичем. Тогда Никита решил задать контрольный вопрос:
забегали. - Забыла спросить-то. Мне так все одно, об чем они говорить
хотели. Главно дело, что живой он, Михалыч-то.
разговор с Корнеевым, тем больше ощущал неприятное волнение.
бедного-несчастного, мафия одолевала из-за какой-то неудачной публикации в
прессе, было не очень логично. Тем более что подозревал в Никите журналиста.
Если б он действительно один раз обжегся на излишнем паблисити, то не стал
бы распространяться об этом самом "кладе Федьки Бузуна". Ведь с чего пошел
разговор? Никита просто заметил, что милая старушка, экскурсовод Нина
Васильевна, упомянула труды Корнеева в связи с историей восстания Степана
Разина. А тот сразу насчет клада переспросил, Федьку Бузуна вспомнил и
погнал сначала всякую политику с философией, а потом взялся рассказывать о
своих изысканиях. Наверняка проверял реакцию Никиты. То есть присматривался,
заинтересует Ветрова информация насчет клада? Может быть, его действительно
бандюги запугали? Москва, как известно, тоже охотниками до халявы славится.
И связываться с ними, ежели они вдруг за Никитиной спиной стоят, ему не
хочется. Даже если начнешь говорить, что ничего нет, кто ж тебе поверит?
Опять же риск большой. А ну как бандюки, не удовлетворившись этими
россказнями, решат попросту похитить бедного директора, затащить его на
какую-нибудь неприметную дачку и начать всякие эксперименты с утюгами,
паяльниками и обычным мордобоем, который тоже далеко не всякий стоик
выдержит. Но интересно, почему он тогда темнит насчет старика Ермолаева?
Ведь история с евстратовским мятежом никаким боком не связана с кладом
Федьки Бузуна... А может, все-таки связана?! Егоровна сказала:
прихватило. Давит. Пойду-ка, прилягу, что ль... А ты, коли надо, ночуй тут,
где утром дремал. Спокойной ночи.
получиться и неспокойной. Прежде всего потому, что мысли всякие начнут его
дергать за нервы, далеко не восстановившиеся после чеченской заварухи. Так,
чуть-чуть отошел за полтора года. Кроме того, он подсознательно ощущал
какую-то опасность. Может быть, из-за этой утренней истории с киллером, а
может, из-за неясностей с Василием Михайловичем Ермолаевым, которые разговор
с директором Корнеевым отнюдь не устранил.
эта чертова Чечня вспоминалась. Там тоже, и не раз, несмотря на отсутствие
каких бы то ни было признаков нападения, Никита ощущал подобный же мандраж.
И чаще всего не ошибался: через час-полтора начиналась пальба.
не доверять никому, особенно с тех пор, как после ночной перестрелки на
блоке, в кустах, откуда строчили боевики, обнаружили труп пацана лет
пятнадцати, светловолосого и совсем русского по виду. Этот парень столько
раз приходил к посту днем, дружески разговаривал, шутил... А ночью, выходит,
стрелял по тем, кто привык к нему относиться по-приятельски. Никите тогда
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Прозоров Александр
Куликов Роман
Нортон Андрэ