Чтение 47–й страницы книги ~Мародеры~

Встали, выпили не чокаясь.

- Напьюсь я, точно! - заявила Люська. - Иначе сдохну или свихнусь. А так,
поддатой, все нипочем. Все просто. И жизнь проще, и вообще...

- Ну, тогда еще по одной? - предложил Никита.

- Валяй! Я знаю, думаешь, меня пьяную опять трахнуть можно?

- Это от тебя зависит, - сказал он. - А потом, извини, но ты сама этого
хочешь. Потому что будешь воображать, будто у тебя это с Балясиным... Я ж
помню, что ты меня Валькой назвала...

- Запомнил... - горько усмехнулась Люська. - Правильно угадал. Потому что
мне это только и осталось - себя обманывать!

- Ну, со временем, наверно, отойдешь... Еще полюбишь, и тебя полюбят.

- Легко сказать... По два раза так не любят, понимаешь?! Ой, да что с
тобой разговаривать, с пацаном! Ни за что не поймешь... Может, если
влюбишься когда-нибудь. Не так, как сейчас, а по-настоящему. А Светка, дура,
тебя испортила. В постель потащила, сперва к себе, потом ко мне... Так из
нее, девки, кто-то шлюху сделал - и она тот же финт выкинула, только с
пареньком. Может, где-то хорошая девочка ходила, с которой тебе назначено
повстречаться, полюбить - а теперь все. Теперь ты будешь только о том
думать, как под юбку залезть. А любить не сумеешь!

- Посмотрим, - проворчал Никита. - По-моему, выпить собирались...

- Будь здоров! - на этот раз не стали имитировать поминки и чокнулись. -
Нормально идет, хорошая водка...

- Вот ты говоришь, что ты Балясина любила, - спросил Никита, - он-то тебя
любил? Ведь с женой он так и не развелся, верно?

- С Альбиной-то? - переспросила Люська. - Нет, не разводился. У него от
нее дети, сейчас большие уже. А детям важно, чтоб у них отец был. А жил - в
смысле любви - со мной. Мы, кстати, с Альбиной врагами не были. По крайней
мере, до пятницы. Ночевал-то он дома последнее время, а ко мне только
забегал. Поэтому она за него спокойна была. Знала, что его всегда можно у
меня найти, если что.

- Ну а вообще? Чего ты хорошего от него видела?

- Ну а вообще-то - дачу подарил, ту, где мы были. Машину, тряпок много,
колец, косметики - вообще без счета. Бабки на работе платил хорошие. Возил с
собой часто, даже за бугор.

- И далеко вы, за бугор ездили? В Турцию небось?

- Были и в Турции. Но и в другие страны ездили. Даже в Бразилии, на
карнавале в Рио...

- А в Париже тоже были?

- Этим летом ездили. Но там не так интересно. В Лувре, правда, были, в
"Гранд опера" и еще в каком-то кабаке крутом, там мельница на рекламе
светится.

- "Мулен Руж"!

- А ты что, тоже там бывал?

- Я? Мне в этот Париж сто лет не попасть...

- Вот видишь, ты московский, столичный, а в Париже не бывал. А я, дура
провинциальная, сподобилась.

- Конечно, чего не ездить, когда любовник богатый, - сказал Никита с
почти классовой враждебностью. - Бабки шальные, езжай и балдей сколько
влезет.

- Ну, Балясин туда не балдеть ездил, а работать, с фирмачами разными
встречался, с банкирами.

- И тебя с собой брал?

- Когда как. Когда нужно произвести впечатление - брал. А иногда только
переводчика возил. Ну а когда к нему кто-то в отель приезжал, тут он меня
обязательно показывал. Кофе подать, коньяк или там минералку. Иногда сидела
и записывала, чего надо сделать.

- Небось все французы, когда на твои ноги смотрели, сразу цену
сбавляли... - съехидничал Никита.

- Это я не знаю. На что они там смотрели и чего сбавляли, - хмыкнула
Люська. - А то, что там наши бабы впечатление производят, - это точно.
Балясин мне даже как-то говорил, что я - визитная карточка фирмы.

- Конечно, такая блондиночка... А французы небось все темные. Я слышал,
что брюнеты к блондинкам тянутся.

- Ну, это я не знаю, - хмыкнула Люська, - французы, во-первых, разные,
так же, как русские. Там и брюнеты, и шатены, и рыжие, и блондинов до фига.
Да и вообще в коммерции их на улыбку не возьмешь. Они прижимистые. А вот
арабы или иранцы - те за лишний взгляд или за улыбочку могут хорошую сделку
отдать. Вот к ним меня Балясин всегда вывозил.

Это было уже совсем близко к теме задания. Никита даже насторожился.

- Тебя там, случайно, в гарем не приглашали? - хмыкнул Никита. - На
должность любимой Гюльчатай?

- Самый смех, что да, - улыбнулась Люська. - Был такой момент. Иранец
один, Мохаммад Парвани, Балясина все спрашивал, жена я ему или нет. А потом
пятьдесят тысяч долларов за меня предложил.

- При тебе?

- Нет. Я там при разговоре не присутствовала. Только кофе подала и ушла.

- Это он, выходит, тебя за пару минут разглядеть успел?

- Ну а что, разве нельзя за пару минут понять, красивая женщина или нет?
- и она состроила Никите глазки.

Ветров прикинул, что Люська под воздействием пары стопок позабыла о том,
что выглядит сейчас не совсем так, как в Париже, а заодно и вообще очень
"расковалась". Хотя разговор, несомненно, развивался в том направлении,
которое очень пригодилось бы Светке, Никита стал тяготиться тем, что ему
надо "поворачивать" Люську на воспоминания о Балясине и всяких там
"восточных людей". Гораздо больше ему бы хотелось "повернуть" ее на постель.
И фингал со ссадиной были тут совершенно не помехой. С лица известное дело,
- не воду пить. Впрочем, если оставить в покое эти самые травматические
повреждения, мордочка у Люськи даже без штукатурки смотрелась неплохо.
Вполне можно этого перса понять...

Но все-таки Никита понимал, что надо продолжать разговор. Светке
наверняка покажется мало одной этой фамилии, тем более что неясно, по какой
линии там отношения развивались.

- Ну и что. Балясин тебя не продал? - спросил он.

- Нет, пожалел, - усмехнулась Люська, - там, в Иране, у баб вообще жизнь
фиговая. На улицу - только с закрытой мордой, курить нельзя, вино - ни-ни,
гульнешь от мужа - кирпичами закидают. Сиди дома, ублажай мужа - почти как
мы тут, у Светки...

- Может, Балясин только шутил, что тебя покупать собрались, а ты и
поверила...

- Ни фига! - горячо возразила Люська. - Балясин у этого Парвани под
какое-то дело крупный аванс взял. Там все на полном серьезе было. Он тогда
мне сказал: "И чего я мусульманином не родился? Сейчас бы на полста тысяч
баксов больше получил". В смысле иранец ему бы добавил, если б он меня
продал.

- Шутил он, видно же, - упорствовал Никита, чувствуя, что может завести
Люську и та выложит об этом контакте все, что знает. - Ты ж сама говорила,
что они там вдвоем разговаривали...

- Ну, во-первых, не вдвоем, а втроем. Там еще Миша был, наш переводчик.
Я, между прочим, когда Балясина не было, у Миши спросила, правда или нет,
что Парвани меня купить хотел, или это Вальтик шутки шутит. А он серьезный
такой, неулыба, говорит: "Да, вопрос поднимался". Хи-хи-хи!

- С тобой поговорить, не только вопрос поднимется... - хмыкнул Никита.

- Ну, по третьей, может быть? - предложила Люська - А то весь кайф со
словами уйдет.

- Лью! - объявил Никита, и они выпили просто так, чокнувшись и без тоста.

- Вот видишь, дорогой, - сказала Люська, зажевывая водку бутербродом с
колбаской, - я, по мировым ценам, полста тысяч стою! Так что цени.

И она эффектно выставила коленку из-под халата.

СТРЕЛКА БЕЗ СТРЕЛЬБЫ

Небольшой пустырь на юго-восточной окраине города когда-то занимала
маленькая деревушка. Население ее большей частью вымерло от старости, а кто
помоложе давно переселился в город. В конце 80-х годов последним двум
жителям - старику и старухе - вручили ключи от однокомнатной квартиры в
многоэтажном новом доме, после чего пригнали сюда бульдозеры.

По идее, на этом пустыре должно было вырасти несколько больших домов, со
школой, детсадом, торговым центром и разными прочими коммунально-бытовыми
учреждениями.

Но потом планы изменились. В результате пустырь так и остался пустырем,
на котором ничего не возвели. Даже котлована вырыть не успели.

В светлых головах областных и городских властей не раз рождались идеи,
чего бы тут на готовой площадке соорудить во славу Отечества и на благо
общества.

Была, например, идея соорудить тут спортивный комплекс. Со стадионом,
бассейном, зимним спортзалом и множеством всяких сооружений поменьше.

Потом пришли молодые педагоги, не признающие Макаренко, Сухомлинского и
даже доктора Спока, и сказали что еще хуже приходится детям, которые с юных
лет торчат во дворах, глядя на то, как старшие товарищи занимаются литрболом
и толканием краденого, а потому необходимо соорудить на пустыре Диснейленд
областного масштаба чтоб отсталые постсоветские дети могли восполнить эти
зияющие пробелы в своем культурном развитии.

После этого явились экологи. Они сказали, что все народные беды
проистекают от загрязнения окружающей среды, в том числе и молодежное
увлечение литрболом и толканием краденого. Экологи предложили засадить весь
пустырь травкой, цветочками и деревцами. Пущай будет уголок дикой природы
рядом с городом.

Пока суть да дело, городской и областной бюджеты пришли к весьма
печальному сальдо - инфляция, девальвация, приватизация и прочее сделали
возможным реализацию только тех проектов, на которые денег из бюджета давать
не требовалось. Наиболее перспективным был проект одного господина, который
предложил продать ему пустырь для устройства кладбища повышенной