феед"... Много, много написал... А это кто? Тоже англичанин, "Кристофее
Маалоу" - "Эдуаад зе секонд". Это уже французы: Жан Воден, Мишель де
Монтень, Ронсар, Гийом Бюде... Да, тут книг со всего света... Вон что-то на
арабском, а та, кажется, по-гречески...
лежала шкура, снятая с ягуара. На огромном столе лежали гусиные перья и
несколько исписанных листков. Донья села в кресло, стоявшее у стола, и, взяв
верхний листок, стала его рассматривать.
встала из-за стола и двинулась в следующую комнату.
все очень красивые, разукрашенные золотом, серебром, с разноцветными
блестящими штучками, картинками, завитушками. Шкафы тоже были не заперты.
Донья отворила один и удивленно сказала:
алебардами, такими, как у альгвасилов. В нескольких шкафах ровными рядами
стояли железные рубахи и шляпы. Все рассмотреть мы не успели, так как донья
пошла дальше.
еще покрасивее. В них висели костюмы, платья и разная другая одежда. Тут и
Росита, и донья ринулись разглядывать одежду.
подбегали к большим зеркалам, прикидывали на себя то мужской костюм, то
женский, то надевали шляпы, то натягивали сапоги.
высокие сапоги. Точно так же оделась и Росита. На голову они нацепили
огромные шляпы из материи, которую донья назвала фетром. Еще они
перепоясались широкими ремнями из крепкой кожи с большими пряжками. Донья
засунула за пояс пистолеты и завертелась перед зеркалом. Сейчас она походила
на молодого и красивого юношу.
словно подметая пол, как это делал капитан О'Брайен.
комнату, где хранилось оружие. Вернулась она оттуда с ремнем через плечо, на
котором у ее левого бедра болталась шпага. Еще один ремень и шпагу она
принесла для Роситы. Та посмотрела на донью с изумлением.
- Ей-Богу, ни один солдат так не любит оружие, как вы! Мануэля вон еще
вооружите...
пояс, да еще и сапоги. Правда, в сапогах с высокими каблуками я чувствовал
себя выше ростом, но зато едва мог двигаться. Мне все время казалось, что я
вот-вот шлепнусь. А донья принесла еще и пистолетики, да и шпагу, и все это
нацепила на меня. Наконец на мою лысую голову была напялена шляпа, и когда я
глянул в зеркало, то сам себя не узнал. Встреться я где-нибудь с таким
страшилищем - штаны у меня были бы полные...
написано?
камням. Донья носком сапога поддевала мелкие камешки и сбрасывала их в
журчащую воду. Она не торопилась отвечать на наши вопросы.
благородный сеньор, несправедливо лишенный наследства своим отцом, поступил
на службу в королевский флот. Он был смел и силен, очень удачлив, и притом
благочестив. Довольно скоро он стал лейтенантом и первым помощником
капитана. Матросы его любили, а капитана ненавидели за жестокость и
бессердечие. Наконец однажды, когда капитан приказал за пустяковую
провинность перепороть половину экипажа, матросы взбунтовались и захватили
корабль. Они перебили всех офицеров, кроме лейтенанта, который спал после
вахты и был до того утомлен, что даже не слышал шума. Он проснулся лишь,
когда утром к нему пришли матросы и объявили, что он избран капитаном. Он
долго сомневался, надо ли ему принимать от матросов этот пост. Ведь он знал,
что, согласившись, нарушит присягу королю и святой церкви, а главное,
навсегда вынужден будет остаться человеком вне закона, пиратом, вождем
бунтовщиков. С другой стороны, он знал, что матросами двигало чувство
справедливого гнева. На чашах весов его души качалось чувство долга и
чувство признания правоты людей, вступившихся за свое достоинство. И он
принял пост капитана из рук своих матросов. Но он согласился принять его с
условием, что они не станут на путь пиратства и пролития христианской
невинной крови. Они решили высадиться где-нибудь на пустынном берегу и
основать поселение, где можно было бы в поте лица добывать хлеб насущный и
жить в христианском братстве, любви и смирении. Падре, который был на
корабле, вначале осудил лейтенанта, но затем, поразмыслив, счел, что иного
пути наставить взбунтовавшихся матросов на путь истинный, нет. Он
благословил, хотя и с болью в сердце, затею лейтенанта.
не обозначенный на картах...
бухту, на берег которой мы сейчас идем. Они стали исследовать остров и
обнаружили вот эту речку. А в ней оказался золотой песок. Такой, как мы
видели в подвалах. И тут моряками овладела жажда богатства. Причем первым,
кто поддался этому искушению, был падре. Лейтенант и половина команды
занялись строительством дома, а падре, позабыв о бескорыстии, кинулся в
золотоискательство вместе с другими. Они не ссорились между собой, потому
что вроде бы все делали сообща. Песку они намыли целые мешки. Но на что
истратить золото? И они стали скупать все, что имело хоть какую-то ценность:
утварь, инструменты, оружие, скот, вино, перец, книги, картины, статуи и
еще, и еще, и еще... Здесь был их склад, а за покупками они плавали на
корабле иногда даже в Европу. Они накупили всего, построили дом и превратили
его в крепость, забили все погреба и подвалы... Но это богатство почему-то
казалось им недостаточным, и однажды они поддались соблазну и ограбили
голландских купцов. Потом они еще и еще ходили на грабеж и запятнали себя
кровью... Однажды, поддавшись укорам совести, бывший лейтенант написал и
отправил с верным человеком письмо своему брату...
бумага из шкатулки...
О'Брайена, - то самое письмо. В нем мой бедный дядюшка писал, что
раскаивается в своих грехах и просит прислать на остров, сюда, корабль или
даже эскадру, чтобы уничтожить пиратов и отдать все золото в королевскую
казну, а также на нужды святой церкви... А все остальное свое имущество он
завещал моему отцу. Но отец мой, человек нерешительный, а кроме того,
имевший в последние годы жизни довольно неустойчивое положение при дворе,
получив это письмо, решил не оглашать его. Он думал, что брат его либо сошел
с ума, либо заманивает в ловушку. Так это письмо пролежало в шкатулке два
года, пока мои любезные братья не приступили к дележу наследства... Господи,
как же они тогда были похожи на воронов, дерущихся над падалью! Письмо они
не нашли.
спросила Росита. - Да и отец мог его расспросить...
как добрался до нас. Только теперь я узнала, что его звали Антонио... Когда
братья велели мне либо искать жениха, который возьмет меня без приданого,
либо уходить в монастырь, я подговорила Роситу, и мы сбежали. Я украла у
братьев немного денег и при этом случайно унесла с собой эту шкатулку... Но
братья стали искать меня, и мы с Роситой поплыли в Америку.
О'Брайена... И когда я оказалась у него на корабле, то узнала, что он не
случайно перехватил корабль, на котором мы ехали в Америку... Оказывается,
был еще кто-то, не известный мне, кто знал о письме дядюшки моему отцу. Этот
человек, спустя несколько дней после моего побега, приехал в Сарагосу и
рассказал о письме моим братьям. Они пустились за мной в погоню, взяв с
собой этого человека, большого, между прочим, пройдоху. Он выманил у моих
глупых братьев порядочно денег и удрал. При этом он выследил нас и сообщил о
нашем отплытии О'Брайену, кораблю которого удалось стать на якорь в гавани
Кадиса. О'Брайен вышел в море вслед за судном, на котором мы плыли, и
захватить его ему не составило труда. После этого мы долго таскались по
морю. О'Брайен, которого я обожествляла, все время был галантен и развлекал
меня своей любовью, но я заметила, что он все чаще и чаще заводил разговор о
письме из моей шкатулки. В ночь, когда мы снялись с якоря, он впервые прямо
и довольно грубо потребовал от меня отдать ему это письмо. Наверно, в конце
концов, он применил бы силу, но случай помог мне...
бросил нас на горящем судне...
его не прощу...
один тип поднял бунт на этом острове и угнал корабль, оставив моего дядюшку
здесь, больного и слабого. Тот долго держался, но, когда наконец понял, что
Семенова Мария
Корнев Павел
Корнев Павел
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Каргалов Вадим