выскочил из подвала и его случайно завалили наповал "при попытке к
бегству". А потом, дескать, решили, что Таран положит его к себе в
багажник, увезет куда подальше и там выбросит. Разоблачения со стороны
Тарана она, конечно, не побоялась бы, ибо была уверена, что он тоже взлетел
на воздух.
Но Фроська никакого "доклада" заранее не подготовила, никуда с дачи не
уехала, а просто нажралась, как клизма, и завалилась спать. Утром
проснулась с больной головой и пошла бутылки сдавать, принесла свежий
пузырь и похмелилась. Причем после этого взялась готовить кашу для Суслика,
будучи в полной уверенности, что он по-прежнему сидит в подвале.
Наконец, ни Фроська, ни ее сторожа ни хрена не понимали в минном деле, тем
более в сложных системах с радиовзрывателями. Как говорилось в одном
старинном и позабытом фильме с участием Папанова: "Тут спец нужен! Умелец!"
Именно о таких спецах-умельцах и подумал Коля, когда осматривал подвал.
Некогда, говорят, еще в шестидесятые годы, эта дача принадлежала какому-то
подпольному миллионеру. Он здорово набарахлился сразу после войны, будучи
при каком-то интендантстве, натырил из Германии чуть ли не несколько
вагонов часов, сервизов, капроновых чулок, столового серебра и даже мебели.
При этом он успел вовремя остановиться и уволиться из армии еще до того,
как начались репрессии против "трофейщиков". Где и как он прятал все это
барахло, как реализовывал и почему его долго не могли поймать - история
умалчивает. Фроська, которая в 60-х годах еще пешком под стол ходила,
подробностей не знала. Только краем уха от бабок-старожилок слышала. Вроде
бы этот барахольщик на деньги, вырученные от продажи трофеев, скупал
золотишко и камушки, а также валюту. Наверно, доживи он до нынешних времен,
ему все удалось бы благополучно отмыть и умереть процветающим бизнесменом.
Увы, времена были иные. Ему приходилось бояться и КГБ, и ОБХСС, и бандитов,
а потому от. всех прятаться. Кроме того, он жутко боялся ядерной войны,
хотя наверняка мечтал о том, чтоб СССР кто-нибудь разгромил и оккупировал.
Так или иначе, но барыга заключил фиктивный брак с какой-то бабкой -
нормальной семьи у него никогда не было, никому, кроме себя, он своих тайн
не доверял - и переехал сюда, рассчитывая, что ежели американцы сбросят на
Москву атомную или водородную бомбу, то будут целиться в Кремль, а сюда, за
Кольцевую дорогу (ее тогда только-только построили) ударная волна не
дойдет. Впрочем, на случай, ежели янки все-таки промахнутся, он оборудовал
ниже обычного подпола небольшой бункер из монолитного железобетона. Скорее
всего делал он его сам, в одиночку и вручную - копал котлован, сваривал
арматуру, ставил опалубку, мешал и заливал бетон. При этом, должно быть,
снаружи никто ни о чем и не догадывался. В общем, за несколько лет
получилось вполне солидное подземное сооружение, в которое барахольщик,
должно быть, собирался свезти свои сокровища с городской квартиры. Но увы,
ему не повезло. Какие-то налетчики ломанули его городскую хату и унесли
все, что было. Мало того, они со всем этим попались ментам да еще и
раскололись, где все это было добыто. ОБХСС в момент накрыло своим стальным
крылом жертву ограбления, и он кончил свои дни в тюряге, не отсидев и
половины срока из десяти лет с конфискацией. На даче провели обыск,
бетонное убежище нашли, но в нем ничего не обнаружили. Поскольку дача
формально принадлежала фиктивной жене, а следствие в ее действиях состава
преступления не усмотрело, дачу конфисковывать не стали. Потом бабка
померла, от нее дача досталась какой-то дальней родственнице Фроськи, а
когда и эта бабка богу душу отдала - перешла во владение нынешней хозяйки.
Фроська обнаружила "бункер" чисто случайно - покойная родственница,
двадцать с лишним лет прожив в доме и каждое лето сдавая его дачникам,
ничего о нем не знала. Новое поколение местных ментов - их уже хрен знает
сколько поменялось в райотделе за тридцать лет! - о "бункере" не помнили,
и, хотя Фроськину хазу (это было еще до ее знакомства с Колей) несколько
раз серьезно шмонали, даже входа в "бункер" найти не смогли. Конечно,
потому, что специально его не искали.
Дело было в том, что верхний подвал выглядел как самый обычный деревенский
погреб с земляным полом, отдушинами и несколькими дощатыми стеллажами, на
которых стояли . банки с солеными огурцами и помидорами, которые Фроська
заготавливала каждую осень. Еще там имелась большая бочка с квашеной
капустой и наклонные, засыпанные песком поддоны для картошки. В углу был
неглубокий дренажный колодец для стока воды, которая по весне просачивалась
в подвал, но любой заглянувший в него с фонариком смог бы убедиться, что у
колодца земляные стенки и никуда глубже из него пролезть нельзя. Вход в
верхний подвал был в боковой стене дома, под ржавым жестяным навесом.
Сперва надо было спуститься по трем ступенькам в обложенную кирпичом ямку с
давно облупившейся штукатуркой, потом отпереть амбарный замок, на который
запиралась деревянная, обитая жестью дверь, когда-то крашенная не то охрой,
не то суриком, а теперь в основном, ржавая. После этого надо было
спуститься еще на полтора метра вниз по шаткой деревянной лесенке с
перилами. Справа от лесенки, если смотреть от входа, начинались стеллажи с
банками, а слева в углу стояла бочка с капустой. Рядом с бочкой на полу
стоял огромный, буквально вросший в земляной пол сундук, длиной аж в два
метра и шириной больше полуметра. Дубовый, обитый стальными полосами и
уголками. Было видно, что его сто лет никто не двигал с места, а потому и
менты его при обысках не пытались сдвинуть. Хотя, как правило, осматривая
подвал, первым делом просили его открыть. Фроська с готовностью открывала,
и представители закона убеждались, что в сундуке нет ничего, кроме гнилого
тряпья - пары старых лоскутных одеял да двух телогреек с торчащей из дыр
отсырелой ватой. Один раз, правда, простукали дно, но ничего не выстукали.
А между тем именно под этим сундуком и прятался вход в нижний
подвал-"бункер". Одним нажатием на какой-то неприметный штырек где-то на
уровне земли можно было откинуть дно сундука вертикально вниз и открыть
доступ на довольно крутую бетонную лесенку, уводящую метра на три под
землю. Спустившись по этой лесенке, Коля в сопровождении Фроськи оказался
на небольшой, метр на метр, площадочке, где в стену был зацементирован
электрощит. Скрытой проводкой он был подключен к общей сети в 220 вольт,
хотя, возможно, как не без оснований предполагал Коля,
барыга-"шестидесятник" намечал притащить сюда и автономный генератор.
Вообще этот бедняга много чего не успел доделать. По идее раз он собирался
отсиживаться тут в период ядерного заражения, в убежище должна была быть
фильтро-вентиляционная установка, цистерна с водой, отопительная система и
еще что-то. Вероятно, именно поэтому в бункере было четыре изолированных
друг от друга помещения, выходящих в общий коридорчик. Именно это
обстоятельство навело Колю на мысль превратить этот "бункер" в маленькую
тюрьму для временного содержания должников, заложников и разного рода
"подследственных". Поэтому помещения превратили в камеры, оборудовав их
стальными дверями. Не бронированными герметичными, конечно, а примерно
такими, какие ставят в своих квартирах состоятельные граждане, опасающиеся
воров. Разница заключалась только в том, что в этих дверях были проделаны
окошки, для того чтоб выдавать пленникам пищу, и установлены прочные засовы
с внешней стороны. В камерах был проведен свет и даже установлены розетки,
для того чтоб подключать масляные обогреватели, ибо здесь даже летом выше
пятнадцати градусов температура не поднималась.
Правда, чести получить камеру с обогревателем удостаивались немногие. В
основном те, кого предполагалось держать долго и в относительном здравии.
Должников или тех, из кого выбивали какие-нибудь нужные подписи на
различных документах, наоборот, старались посадить в самые неприятные
условия. Как правило, посидев тут всего сутки без света и отопления,
человек мог подписать признание в том, что он потопил "Титаник", взорвал
Чернобыльскую АЭС, сбросил будущего президента с моста в мешке из-под риса,
или даже в том, что является Евой Браун, поменявшей пол. Конечно, таких
глупых признаний ни от кого не требовали, но вот документы о передаче
различных имущественных прав люди подписывали элементарно. И все это без
малейших телесных повреждений.
Тех граждан, которых предполагалось при выполнении ими определенных условий
отпустить живыми и здоровыми - ОРЗ и пневмония не в счет, - сюда привозили
с завязанными глазами, в закрытых кузовах, причем не прямой дорогой, а
повертев часа три по разным шоссе и проселкам, так что даже коренной
москвич иной раз не знал, что жуткое подземелье, где он сидел, находилось
недалеко от его родного дома. Увозили точно так же, как правило, ночью,
высаживали где-то на пустыре и строго предупреждали, что обращение в
милицию может вызвать самые неприятные последствия.
Суслика привезли сюда с открытыми глазами. По идее такие люди живыми отсюда
не уходили. Но Коля, как уже говорилось, пока не торопился с принятием
решения. Что же касается Полины, то ее было приказано передать Васе, а что
с ней будет дальше, Коли уже не касалось. Ответственность за то, что может
быть нарушена секретность "объекта", брал на себя сам шеф...
Фроська включила свет и одновременно осветила коридор и камеры. Сейчас все
двери в них были открыты и распахнуты настежь.
- Ну-ка, повтори еще раз, как ты обнаружила, что его нет! - потребовал Коля
тоном военного прокурора.
- Значит, минут через пять после того, как ты утром уехал, - устало начала
Фроська, которой уже в третий раз приходилось повторять все сызнова, - я
взяла миску с кашей, ложку, хлеб и кружку с чаем. Кружку в левой руке
Нортон Андрэ
Корнев Павел
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Лукин Евгений